Сам Чиж отметил в «Нечего терять» более сложные аранжировки. Плюс использование компьютерных фишек, органа «Хэммонд», губной гармоники и гитары в железном корпусе, называемой добро (как русское слово «добро», только ударение на первом слоге), которую лично привез Дибров. В результате звучание, по его словам, стало «более фирменное, более прозрачное». Как сказал критик: «Никогда еще саунд группы не был так идеально “упакован” — по крайней мере со времен “...О любви”». Другой рецензент отметил: «Лирика Чижа на этом альбоме поднялась на такую высоту... Нет слов!»

При желании «чижи» могли бы вынести на обложку «Нечего терять» строчку известной песни своих друзей-«чайфов» — «Не спешите нас хоронить!». Альбом показал, согласились критики, что второе дыхание у группы открылось раньше, чем закрылось первое, а по накалу страстей он не уступает первым ее работам. С особенным драйвом была записана кавер-версия «Пригородного блюза» Майка Науменко. Чиж не был одинок в своей любви к этой классической вещи. Ее часто исполнял на своих концертах БГ, она входила в ранний репертуар «Кино». Когда критики заметили, что чижовский кавер превратился в жесточайшую драму, Чиж сказал: «Мы этого и хотели».

После выхода «Нечего терять» журналисты все чаще стали называть Чижа одним из лучших блюзменов в стране, ставя в один ряд с Сергеем Вороновым из «Crossroads» и даже патриархом этого направления Алексеем «Уайтом» Беловым. «Полный бред, — отвечал Чиж. — Я знаю, что никого нет лучше, чем Майк Науменко и Борис Гребенщиков».

Впрочем, сам БГ этот комплимент принимать категорически отказался:

— Блюз — это яд, цианистый калий, он убивает любого. С Ником Тейлором, который все-таки не самый последний гитарист в мире, мы долго вели беседу по этому поводу. Я спросил: «Ты знаешь хоть одного человека, белого гитариста, который бы играл блюз и выжил? Без того, чтобы дети не падали с 13-го этажа, без всего этого?» — «Нет. Все белые люди, которые играют блюз, глубоко несчастны. Все! От Эрика и ниже. Без единого исключения». У нас немножко другой блюз. Городской шансон — вот русский блюз. «Этот стон у нас блюзом зовется». Блюз — это и есть стон. Только для негров он еще и лечащий, а для нас не всегда... Но как форму Сережка блюз соблюдает очень славно.

В сентябре 1999-го группа представила концертную программу «Нечего терять» в питерском ДК им. Ленсовета и столичной «Горбушке». В поддержку альбома были сняты клипы на песни «Еду, еду...» и «Пароль», ротацию которых начали музыкальные каналы.

Режиссер Владимир Удальцов (он работал оператором на ролике «Под звездами балканскими») сделал «Еду, еду...» в модном стиле homevideo, когда у зрителя складывается полное ощущение, будто ролик слепил сам артист и чуть ли не на кухонном столе. «Режиссер совместил концертные записи и наши, для личного пользования, съемки, — рассказывал Чиж. — То мы с Юркой Морозовым шейк танцуем на Красном море, то с Мишкой сидим в Нью-Йорке, а это за городом у Лехи на даче, или отдыхаем — помидоры едим. Он взял всё это, нарезал и смонтировал».

Съемки «Пароля» по совету режиссера «Полонеза» Сергея Кальварского были отданы на откуп москвичу Владу Опельянцу, который понял фразу «Я занимаюсь любовью, а не войной» слишком буквально. На этих словах Чиж, по его задумке, должен был зажигательно крутить перед объективом голыми ягодицами. Затем он потребовал, чтобы Чиж начал медленно расстегивать рубашку Владимирова.

Натурные съемки, надо сказать, проходили летом на одной из питерских ТЭЦ — огромный гудящий цех, разгар дня, жара. Рабочие, которые оказались нечаянными свидетелями происходящего, были слегка шокированы увиденным. «Чижам» пришлось даже оправдываться, что они не педики.

К счастью, все эти «голубые» изыски при монтаже пошли под нож. Зато по сценарию в кадре появилась сексапильная барышня, которая весьма назойливо предлагала себя Чижу в номере гостиницы. «И вот насколько получился приятный и спокойный клип на “Еду, еду...”, — рассказывал он журналистам, — настолько совершеннейший антипод — клип на “Пароль”... Уже пошли про него слухи, что он скандальный, что самые мерзкие ощущения остаются после просмотра записи. Там всё на грани, всё по лезвию ножа».

«Клип настолько провокационный, — отметил журнал “FUZZ”, — что его, кажется, даже нельзя увидеть на MTV... Девочки в останках белья и длинные грифы гитар. Настоящий рок-н-ролл. Но, как советуют в метро, ограничьте потребление наркотиков и незащищенного секса».

Поразившие рецензента «длинные грифы гитар» — это, скорее всего, шестиструнная бас-гитара Романюка фирмы «Yamaha» и знаменитая чижовская «двухстволка», украшенная пацификом, с которой они появились в кадре.

— Мне подарил ее известный мастер Саня Граф, — говорит Чиж. — В Москве он приходил на наши концерты, мы знали друг друга. Он уже подарил мне гитару. Саня говорит: «У тебя скоро день рождения. Я хочу сделать тебе еще одну гитару. Какую ты хочешь?» Я говорю: «Я хочу с двумя грифами, как у Пейджа». — «Хорошо. Как она должна быть оформлена?» Мы с ним посидели, подумали. Говорю: в духе Вудстока. И он мне ее презентовал. Верхний гриф там 12-струнный, нижний — 6-струнный. Первый выполняет функцию аккомпанемента, на нижнем можно исполнять и сольные партии. У каждого грифа свои датчики, то есть звук можно выстраивать абсолютно разный...

Журналисты, конечно же, не могли не спросить Чижа, отражает ли название нового альбома его жизненную философию. «Это строчка из песни, не более того, — ответил тот. — Мне есть что терять: у меня есть родные и близкие».

Когда в сентябре 1999 года террористы взорвали в Москве два жилых дома, Чиж отдал на благотворительный аукцион, который проводила столичная FM-станция, одну из своих гитар.

27 марта 1999 года помощник нью-йоркского адвоката Александр Тарелкин, уже девять лет проживающий в Штатах, пробирался пешком к «Манхэттен-Центру», где проходил «Первый фестиваль рок-музыки» с участием именитых российских рок-групп. Перед входом в концертный зал он увидел длиннющую очередь, которая протянулась от Восьмой до Девятой авеню.

— У меня был один лишний билет, — вспоминает Александр, — и я прошел всю эту толпу, пытаясь отыскать хоть одно знакомое лицо. И никого не нашел. И тут меня пронзила мысль: «Сколько же нас здесь появилось!..»

К тому времени численность русскоязычной диаспоры в США достигла почти 3 миллионов человек. «Русских американцев» стало так много, что они разделились на разные аудитории. Пресловутые рестораны с варьете на Брайтон-Бич уже не ломились от наплыва посетителей. Наши «попсовики» в основном приезжали в Атлантик-Сити, где все казино предоставляли свои площадки бесплатно.

Регулярные гастроли российских рокеров начались в Америке примерно с 1996 года, когда местные промоутеры стали кооперироваться и довольно успешно проводить такие концерты вскладчину. Именно тогда Тарелкин нашел себе работу по душе. Выпускник химфака Ленинградского университета, битломан и поклонник «Аквариума», Александр эмигрировал в Штаты, где занялся юридической практикой. В 1994 году он впервые столкнулся с российскими музыкантами, оформив поп-группе «На-На» рабочие визы. Именно рабочие, поскольку сыграть концерт, считает американский закон, это тоже работа. И нет никакой разницы, какое это выступление: коммерческое или абсолютно бесплатное.

В 1995 году Тарелкин познакомился в Нью-Йорке с «ДДТ» и подружился с Шевчуком. С тех пор он начал активно помогать в визовых и прочих юридических вопросах нашим рокерам, собирающимся на гастроли в Америку. Это был как раз тот случай, когда счастливо совпали «кусок хлеба» и старая страсть быть поближе к музыкантам. Поэтому Александр получал от своей работы огромное удовольствие.