Второй альбом «Однополчан» «Война и любовь» был записан в марте 1997-го (туда включили некоторые вещи, записанные в период подготовки «Первого призыва») и вышел также на «Manchester Files» в 1999 году. Впервые Чиж полностью самостоятельно сделал там все аранжировки и выстроил звук. «Результат получился шикарный, — скромно заметил он, — я бы все эти песни сам с удовольствием пел на концертах».

Свой третий альбом «Зато как погуляли» (2003) Полковник записал с музыкантами из нижегородской группы «МОПР». Последний[107] альбом «Два солнца» был записан в 2007 году. Его саунд-продюсером стал Андрей «Худой» Васильев. «Я набрякал 9 песен под гитару и переслал Андрюше. Он в Петербурге мухоморил, шаманил месяца 2–3, потом сказал: “Приезжай”. Я приехал на студию, уже была записана ритм-секция, кое-где гитарки были, мы наложили голос. Пришел Чиж, свою гитару наложил и голос больше чем в половине песен».

Отвечая на вопрос, обязательно ли переезжать в столицу, чтобы добиться популярности, Чиж сказал: «К сожалению, да. Если бы он (Полковник) постоянно был на глазах в Москве или в Питере, то был бы, конечно, открытием, потому что человек он неординарный. Или группа “ДНК”, мною любимая изо всех сил. Прекрасные музыканты. Прекрасная музыка. Но опять же — были бы они там, играли, мозолили бы глаза — все равно кто-нибудь заметил бы их. Все равно бы они пошли в гору. Талант все равно пробьется, если он талант. Я про них, не про себя...»

Битлы почти не лгали, когда на вопрос американского журналиста, чем они объясняют свой стремительный взлет, пошутили: «У нас есть пресс-агент». Спустя сорок с лишним лет взаимное влияние СМИ и шоу-бизнеса усилилось многократно. Всем новичкам на этом поприще давно стало понятно: чем больше статей и телепоказов, тем ближе желанный успех. Но если на ТВ «чижам» протежировал Дмитрий Дибров, то в престижных московских изданиях за «хорошую» статью запрашивали не менее 50 долларов (по тем временам немало). Как всякий лыжник-профессионал, Березовец понимал важность хорошей смазки, но денег у молодой группы просто-напросто не было.

— Вначале о «Чиже и компании» писали скупо и мало, — вспоминает Юля Лебединова. — Причем только те люди, которые лично приходили на концерты. И мы были благодарны им за то, что они, послушав Чижа, еще и чего-то пишут.

Между тем популярность группы нарастала лавинообразно. За 1995 год «чижи» выпустили на «SoLyd Records» сразу несколько альбомов. И каждый релиз, говорит Лебединова, был поводом напомнить о себе.

— Мы буквально приставали к журналистам: «А у нас альбом новый! Чего вы, не знаете, что ли?!» Они уже отмахивались от нас: «Слушайте, у вас что ни месяц, то новый альбом!» А мы гордо говорили: «Да, мы могём!..»

В провинции картина была иной. Еще неизбалованные в середине 1990-х визитами «звезд», местные газетчики и телерепортеры ломились на пресс-конференции гастролеров, как рыба на нерест. Но Чиж не был еще готов к общению с большим количеством людей, которые непонятно как к нему относятся. До этого у него обычно брали интервью люди, известные рок-тусовке. (Журналист Сергей Вильянов верно предположил: «Чиграков во многом ученик БГ, который так же раскрывается только перед знакомыми ему журналистами, а над остальными лишь мило прикалывается».)

При советской власти каждый областной центр имел, как правило, один местный телеканал и всего две газеты — партийную и комсомольскую. Некий отбор журналистских кадров все же существовал. После августа 1991-го количество «независимых» газет, журналов и ТВ-каналов резко увеличилось. Профессионалов катастрофически не хватало, и зачастую в редакции набирали людей буквально с улицы.

— У них был в основном поверхностный интерес, — рассказывает Лебединова. — «А почему вы Чиж? А сколько раз вы женаты?» Поэтому он отвечал только «да» и «нет» по двум причинам. Во-первых, потому, что на многие вопросы только так и можно было ответить. А во-вторых, потому, что он боялся ответить так, как думает, людям, которые непонятно как к нему относятся.

Впрочем, давая интервью уже в сотый раз, Чиж мог без труда угадать следующий вопрос («Представьте, что вы оказались на необитаемом острове...» — «А-а, это типа того, что я бы туда взял?»).

Пик публикаций о группе, чья популярность росла как на дрожжах, пришелся на 1996 год. Журналисты пытались найти разгадку популярности Чижа. Им был очень интересен персонаж, «вешающий на шею пацифик, когда все вокруг балдеют от литеры “Х”. Пьющий водку и закусывающий колбасой, когда остальные глотают амфетамины. Матерящийся и лезущий в секс-символы, когда все помешались на унисексе».

Ставшего известным артиста вообще стремятся непременно классифицировать. В этом смысле журналисты похожи на китайцев, которые испытывают беспокойство, если какой-то человек совершенно оригинален и, по их мнению, ни на кого не похож. Его стремятся побыстрее кому-то уподобить, чтобы обрести душевное равновесие. Отсюда — тяга к штампам и ярлыкам. Длинные волосы, фенечки на руках, потертые джинсы — «Последний хиппи», пара фишек из Мадди Уотерса — вон оно, «Русский блюзмен»!..

Стоит ли удивляться, что в интервью того периода Чиж постоянно подкалывал журналистов. Газета «Семь дней» писала: «С журналистами он общается охотно, но в весьма своеобразной манере, которую любой интеллигентный человек назвал бы хамоватой. На самом деле Чиж дерзит прессе не от злобы душевной, а так — “для прикола”. Чтоб не скучно было».

Женя Баринов, который влился в коллектив уже в 1996 году, не считает эти пикировки проявлением чижовской «звездности».

— Когда постоянно спрашивают одно и то же — раз расскажешь честно, второй, третий... Потом: да сколько ж можно?! Если ты идешь брать интервью, ты почитай, поинтересуйся, что до этого было. А то приходят: «Как создавалась ваша группа?» Твою мать!.. Этой группе уже сто лет, писано-переписано о ней! Нет, всё еще спрашивают!..

Возможно, из-за этого раздражения рождались не самые лучшие ответы. К примеру, когда «чижей» спросили, какое у них хобби, Ханутин радостно ответил: «Вздрочнуть как следует!»

Пример, конечно, подавал сам лидер, который в беседах с репортерами выражений не выбирал, но газетчики с радостью цитировали неприличные слова. Интервью Чижа запестрели отточиями, якобы скрывающими знакомые всем слова и выражения: «Ну это х...ня все», «А рок как был в п...е, так и будет там все жизнь», «Ох...ели небось!»

Но мат никогда не был для Чижа средством эпатажа. Скорее он рассматривал его и алкоголь как недостающие звенья (с учетом русской специфики) классической формулы «Sex, Drugs, Rock-n-Roll». Еще в 1991 году он жаловался в интервью горьковской «Ленинской смене»: «Почему-то на Западе не стесняются печатать так, как говорят рокеры, и это весело, а у нас...»

Тем не менее Чиж быстро прослыл среди пишущей братии «парнем в себе». Показательно, что сразу несколько газетчиков, не сговариваясь, назвали его стиль общения с прессой пинг-понгом («Первые 15 минут диалога мы, что называется, пинали мячик: я пас Чижу, он — мне»). Часто этот пинг-понг переходил в игру «в поддавки» — с журналистами, которые задавали банальные, избитые вопросы, Чиж был подозрительно откровенен. Но впору было посоветовать им носить с собой вилку, чтобы снимать лапшу с ушей.

Говорят, что в контракты, которые Голливуд заключает со своими stars, включен обязательный пункт, который требует «не переиначивать самостоятельно ни один из моментов своей личной биографии». С Чижом заокеанские «акулы пера» бы наплакались — с прессой он общается так же, как играет музыку: импровизирует на ходу.