Как оценивает свои концерты. Как музыкант. По звуку. «Для меня важно, как звучит музыка. После этого уже идет и энергетическая отдача. Вообще тут всё взаимосвязано. Я иногда снимаю шляпу перед слушателями, когда из колонок льются помои из-за плохой аппаратуры. Иногда приезжаешь в город, а аппарат совсем хреновый. И думаешь, как можно на этом играть? Хочется бросить и уйти. Останавливает одно: зритель. В чем он виноват? Он пришел на свою любимую группу, а организаторы не обеспечили качество звука или зал вообще не приспособлен для концертов».

Где больше всего нравится выступать. На этот же вопрос Андрей «Худой» Васильев, играющий в нынешних «Разных людях», ответил: «Расстояние до Господа Бога одинаковое — что из квартиры, что со стадиона». Звучит красиво. Но Чиж признается, что чувствует себя уютнее в маленьких залах, где играешь, как у друзей на кухне.

— А когда мы впятером стоим на стадионе, мы только между собой и общаемся. А этого мало. Нужен какой-то отклик. Когда ты в бинокль смотришь на зрителя — это, конечно, срань. И если я кого-то вижу метрах в десяти, пусть он даже фотограф, который пробрался через кордоны, тогда я, естественно, работаю на него, а не на тех, кто за горизонтом.

Группа стала всё чаще отказываться играть в цирках и на больших стадионах (Морозов не случайно соотносил слово «стадион» со словом «стадо»). «На мой взгляд, — говорит Чиж, — в цирке должны выступать клоуны и звери. Он для того и цирк. Согласись, футболисты не приходят играть в футбол в концертный зал. Почему мы должны это делать?»

В родном Питере «Чиж & Co», как правило, дает большие концерты не чаще чем раз в полгода. Это своего рода баланс, который надо соблюдать, чтобы не надоесть.

Что касается географии гастролей, то тут особых предпочтений нет. Разве что климатические: «Я, например, не переношу жару. В Сингапуре еле выжил, Израиль меня не раз пытался доконать — где больше двадцати, мне кирдык наступает. Мне, чем холодней, тем лучше».

Где еще не играл. В 1999 году ему подарили... кусок Луны. Вот там Чиж еще не играл.

Где хотел бы сыграть. «Я бы хотел сыграть в Ленинградском рок-клубе, которого, увы, больше нет...»

Как сказала одна журналистка, «Чиж — настоящий музыкальный эксгибиционист: сам тащится на сцене и тащится от того, что зал тащится, видя, как он тащится».

«Во мне остались еще те ощущения, — отвечает Чиж, — которые я получил от первого общения с залом. Самые прекрасные ощущения».

Журналисты не устают удивляться: вот уже несколько лет «Чиж & Co» практически не показывается на центральных телеканалах, радиостанциях и раскрученных рок-фестивалях, не снимает клипов, не записывает новых альбомов и не готовит новых концертных программ. Как же группа умудряется оставаться на плаву? И почему она не только не растеряла своих поклонников, но даже приобрела множество новых? Почему она так беззастенчиво попирает законы шоу-бизнеса?

«На самом деле нас кормит не шоу-бизнес, — мог бы ответить Чиж, — нас кормит публика».

И это чистая правда. Достаточно зайти на сайт группы и посмотреть график ее ближайших гастролей. Если люди платят за билеты свои кровные рубли (гривны, доллары, шекели и т. д.), значит они хотят слышать и видеть только тех артистов, которые по-настоящему им нужны.

А литавры славы, развес колоколов Чижа абсолютно не волнует: востребованность группы практически не зависит ни от критических, ни от хвалебных статей — только от народных симпатий. «Ну а то, что нас реже стали по телевизору показывать... Так Бориса Борисовича Гребенщикова тоже не так уж часто показывают, но он ведь не стал от этого хуже».

— Время показало, что слава Чижа в середине 1990-х не была раздута, — считает шеф «SoLyd Records» Андрей Гаврилов. — Но если вы посмотрите на тех, кто сегодня в моде, будь то по альбомам-бестселлерам, будь то по стадионным концертам, то эти группы меняются. Это зависит от изменчивости публики, которой нужно всё время что-то новое, а отнюдь не от достоинств — музыкальных или не музыкальных — конкретного персонажа. Это просто лунные приливы и отливы популярности.

И, конечно, такие «отливы» — всего лишь повод лишний раз вспомнить всем известные строчки: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, / Пусть лучше он прогнется под нас».

— Чиж — это человек, который органически влюблен в свою музыку, — говорит «великий и ужасный» Михаил Козырев. — И никакими веяниями и маркетинговыми посылами его с этого не сдвинешь, хотя он в течение уже довольно длительного периода исчез из эфирного пространства. Ну, во-первых, ему по х**. А во-вторых, он такой, какой он есть, и ты его или принимаешь, или не принимаешь. Но слабо можно поверить, что завтра он принесет на радио хип-хоп трек хотя бы в порядке эксперимента.

Чиж действительно по-прежнему прочно прикреплен к своему ритм-энд-блюзовому гнезду. Словно давая зарок верности, он даже набил на правом плече очередную татуировку в виде слова «Blues». (При этом Чиж решительно уклоняется от похвал и сравнений: «Лучшего блюзмена не существует — это абсурд. Музыка — это не спорт».)

Кто-то заметил, что поп-артисты с возрастом выглядят смешно и чуточку жалко, а вот блюзмены стареют красиво, достойно. Как тот же Би Би Кинг. Или Клэптон.

«Или Чиж», — нескромно добавим мы.

Один из поклонников поделился своими впечатлениями после юбилейного концерта в честь его 45-летия: «Смотришь — и понимаешь: возраст — лишь глупые цифры, которые пытаются подчинить себе человека». На интернет-вопрос Марии из Перми, на сколько лет он себя ощущает «не по паспорту», Чиж ответил: «Иногда мне кажется, что лет на 30, иногда — на 3... Фиг знает...» Собственно, есть замечательный анекдот на эту тему: сын подходит к отцу-рокеру, который играет на кухне на гитаре, и спрашивает: «Папа, а ты, когда вырастешь, кем будешь?» Говорят, когда этот анекдот рассказали Гребенщикову, он заплакал...

Музыканты, конечно, циничный народ, но, несмотря на все свои грехи, — большие дети. И, как и все дети, по-своему святы. Принявший православие французский священник Оливье Клеман писал: «В святом очень глубока радость. Но живущая в нем радость делает его еще более чувствительным к боли другого, и он способен взять на себя эту боль и, может быть, смягчить ее, утешить и научить других вкусу к жизни. Я не знаю, так ли это в России, но во Франции, как мне кажется, самый распространенный грех — это то, что у людей нет силы жить, мужества жить. Они очень часто впадают в уныние, они грустны. И святой — это тот, кто открывает человеку, насколько он любим Богом, и возвращает ему смелость жить».

Наверное, именно поэтому Господь поощряет музыкантов: без его божественных толчков не было бы их лучших песен. «Они от сердца идут, — говорит Чиж. — А как они туда приходят, я не знаю. Потому как если бы я знал, каким образом они туда попадают, поймал бы себя на какой-то примете, вот, мол, я это сделал, и песня написалась. Ребята, я только бы это и делал, что вызывал эту примету... Я пробовал писать без того, чтобы сверху что-то приходило. Борис Борисыч так умеет. Я нет. И потому он гений».

Ему давно уже не нужны допинги, стимулирующие процесс сочинительства (рок-н-ролльный образ жизни — другое дело). Свой самый сильный «глюк», говорит Чиж, он вообще поймал на абсолютно трезвую голову. Это произошло, когда их «компания» возвращалась с гастролей через белорусский город Жлобин. Как оказалось, зарплату рабочим местной фабрики выдавали готовой продукцией, мягкими игрушками, которые они активно пытались продать пассажирам проходящих поездов. «Я проснулся, — рассказывал Чиж, — посмотрел в окно, обалдел и отправил другу sms: “Еду в поезде. За окном идут слоны, крокодилы, жирафы и медведи разных цветов и размеров”. Ответ пришел сразу же: “Нарколог вылечит, не бойся, приезжай”...»