— Тогда, естественно, еще не было никаких разговоров о ротации той или иной песни, не было выбора хита, — говорит Устинов. — Записали ребята кассетку — и на том спасибо.

— И с этого дня у нас на радио начал достаточно плотно крутиться Чиж, — продолжает диджей Валерий Жук. — Ну, активно потому, что на безрыбье и Чиж рыба!..

В то время девиз «ни ноты без банкноты» еще не определял так жестко ротационную политику FM-станций, и диджеи не страдали раздвоением личности, слушая дома одну музыку и пропагандируя на работе совершенно другую, «проплаченную» через бухгалтерию. Они реально продвигали интересных исполнителей, а не были только «говорящими головами», живым приложением к микрофону. К тому же американские шефы «Р-1» слабо разбирались в русском роке, и ведущие имели полную свободу рук.

— Мы еще не чувствовали рамок шоу-бизнеса и ставили Чижа бесконечно, — вспоминает Устинов. — Практически все диджеи крутили в свою смену чижовские песни, но только потому, что эти песни понравились им самим. Такая история произошла на «Р-1» только с тремя группами — с Чижом, «Сплином» и «Зимовьем зверей».

— Единственное, что мы поняли, — говорит Жук, — его сразу же полюбили слушатели. Мгновенно! Как у любой радиостанции, у нас были концерты по заявкам. Критерий сильнейший. Мы могли до тошноты «обкрутить» какого-то исполнителя, но если его нет в концерте по заявкам — всё, до свидания! Значит — не фонтан!.. Чижа сразу же заказывали, и очень много. Буквально неделю он покрутился, и пошли первые заявки.

Эти звонки-заказы, как рентген, показали диджеям «Р-1», кто был главным слушателем Чижа:

— Естественно, прихиппованные девочки. Во-вторых, эстетствующая молодежь: слушать Чижа на тот момент было модно. И, в-третьих, как ни странно, люди достаточно состоятельные, потому что музыка Чижа — добрая, запоминающаяся, почти народная.

Если учесть, что «Р-1» вещала по 16 часов в сутки не только на Питер, но и на весь Северо-Западный регион, эта стихийная ротация принесла Чижу заочные симпатии тысяч слушателей.

— Пару лет спустя, — вспоминает Устинов, — Чиж как-то сказал: «Я прекрасно помню, ребята, что это вы меня на радио вытащили, помогали с эфирами всячески». Но наши заслуги в его «раскрутке» невелики: Чиж слишком долго занимался музыкой, он слишком хороший музыкант. В Питере с ним произошло то, чего он давно заслуживал.

Самому Чижу визит на «Р-1» помог сочинить песню. Вернувшись в больницу, он долго не мог заснуть. Гудевший в крови адреналин заставил его взять в руки самопальную электрогитару (инструмент принес Березовец, чтобы Чиж не скучал). Стараясь никому не мешать, Чиж вышел из палаты и примостился в каморке, где хранились анализы мочи и кала. Несмотря на сомнительное соседство, ритм-энд-блюз получился убойным. Чиж назвал его «Дополнительный 38-й».

— Был такой американский ансамбль, «38th Special», — объясняет он. — Я его услышал по «Голосу Америки», классе в седьмом. Мне потом сказали: «Чувак, оказывается, действительно есть такой поезд — дополнительный 38-й!.. Он ходит из Москвы чуть ли не до Горького»[92].

Последний куплет Чиж дописывал уже в поезде, который увозил его в Харьков.

«Самое страшное, — вспоминал Чиж, — было пойти купить билет. А потом — все, отступать уже некуда».

Его решение не стало для «Разных» полным сюрпризом. Прощальное застолье прошло не без внутреннего напряжения, но вполне пристойно. Чернецкий искренне пожелал Чижу успехов на новом месте, а в газетном интервью сказал: «Чиж вырос за рамки группы и в состоянии делать свое дело».

Свое расставание с Харьковом Чиж обставил без пафоса. На концерты в магазине-салоне «От винта!» он согласился только для того, чтобы заработать на билеты до Питера. Оба сольника (18 и 20 апреля) собрали огромное количество желающих проститься с «уезжанцем». Те, кто не смог попасть в крохотный зал, слушали Чижа с улицы, стоя возле распахнутых настежь окон.

«Харьковчане, не сумевшие удержать в городе всеми любимого музыканта, провожали его тепло, как близкого человека, — рассказывали “Харьковские губернские новости”. — С известной, конечно, долей юмора и бесшабашной харьковской веселости — “Бог даст, все перетрется”. Так, Коча после тихой и очень грустной “Не уезжай”, спетой срывающимся голосом, затянул “Орбиту с автостопом” — эдакие разудалые частушки».

В интервью «Радио-50» Чиж сказал: «Я здесь оставил какую-то часть самого себя — от этого уже никуда не деться. И каждый раз, когда буду приезжать в Харьков, знаю: такие чувства накатят, такая ностальгия попрет...»

Отъезд Чижа комментировали по-разному. «Наш город в очередной раз (сколько их было до того — Женя Кошмар, Захар Май — даже вспоминать не хочется) упустил шанс перестать быть околицей шоу-бизнеса», — писала газета «Событие».

— Одни говорили: «О, наконец-то попса ушла, и “Разные” будут играть настоящую музыку!» — вспоминает Влад Уразовский, харьковский рок-фотограф. — Другие говорили: «А что теперь слушать, если Чижа там нет?..» Я тогда Чижа спрашивал: что будет дальше, после Питера. Он: «Дальше — Амстердам».

Что происходило в 1994 году в рок-мире Питера, куда ехал Чиж?

Город напоминал больного одинокого старика, который ходит под себя. Былая державная строгость и позолота слезли — остался, как пел БГ, «только грязный асфальт». Культовый «Сайгон» закрылся, теперь там продавали дорогую итальянскую сантехнику. Ленинградский рок-клуб превратился из «штаба рок-революции» в прокатно-концертное агентство. Легендарная «Камчатка», где когда-то кочегарили Башлачев с Цоем, стала обычной котельной. По вечерам возле нее собирались пьяные подростки, чтобы хором поорать песни «Кино» и растащить на сувениры кучу угля.