Шесть женщин уставились на Фрэнка как на сумасшедшего. На мгновение Питтман испугался, что его сейчас или на месте прикончат родственницы, или забросает гнилыми помидорами возмущенная аудитория. Мы не сдержались и пошутили о том, что ему, должно быть, к такому не привыкать.
“Да, мне не привыкать, — серьезно ответил Фрэнк. — Каждый раз, когда я применяю провокационный терапевтический прием, я рискую нарваться на гнев и агрессию со стороны клиента. Моя задача — встряхнуть человека, вывести его из равновесия, поместить в непривычную ситуацию и тем самым показать, что в действительности он намного сильнее, чем привык о себе думать. Я заставляю людей делать то, чего они никогда ранее не делали. Иногда такая самостоятельность рождается в муках. В общем, в таких реакциях нет ничего удивительного. Когда ты целенаправленно пугаешь и провоцируешь человека, скорее всего, он будет на тебя за это злиться”.
ЛОЖНЫЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ
Фрэнк Питтман охотно признал, что вся эта, мягко говоря, неприятная ситуация стала закономерным следствием его непростительной ошибки. “Возможно, тому парню и его родным подобная встряска пошла на пользу, а организаторы мероприятия этого не оценили. С тех пор они никогда больше не приглашали меня у них выступать. Если я не ошибаюсь, в тот вечер они даже не позвали меня на ужин”, — вспоминал Фрэнк.
По словам Питтмана, за долгие годы своей карьеры он не раз наступал на одни и те же грабли, наивно предполагая, что его клиенты на самом деле хотят изменить свою жизнь. “Никогда нельзя по умолчанию исходить из предположения о том, что человек в кресле напротив уже осознал, что его привычная модель поведения не работает и искренне стремится пересмотреть свои жизненные подходы”, — задумчиво сказал он.
Эти размышления натолкнули Фрэнка Питтмана на мысль, что настоящая терапевтическая катастрофа — это ситуация, когда психотерапевт успешно развивает в человеке эмоциональную чувствительность и способность выражать свои чувства, при этом полностью пренебрегая его умением самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Он поспешил подчеркнуть, что хорошая психотерапия совершенно не обязательно предлагает клиенту правильные ответы или рекомендации путей выхода из ситуации.
“Воспользуется он этими рекомендациями сразу или нет, — продолжил Фрэнк Питтман, — зависит от того, считает ли клиент, что терапевт о нем заботится. Раньше в своей работе я старался игнорировать данный фактор. Старался игнорировать терапевтические отношения как основной фактор психотерапии, поскольку он — главный виновник плохих результатов”.
Его заявление нас озадачило, поскольку только что он говорил о критически важной роли заботливого отношения к клиенту. В его словах мы учуяли подвох и настроились на провокационное продолжение. И Фрэнк нас не разочаровал.
“Повторюсь, хорошие терапевтические отношения порождают больше плохой психотерапии, чем все остальное, что может натворить терапевт. Хорошие отношения приводят к тому, что клиент впадает в зависимость от терапевта. Он начинает думать, что ему недостает некой силы, которой обладаете только вы, а значит, нужно во всем на вас полагаться. Чтобы проводить терапию «правильно», вам нужно сделать так, чтобы человеку, с которым вы работаете, было комфортно с вами”.
По мнению Фрэнка, в этом и заключалась ошибка, которую он допустил во время работы с семьей из предыдущего примера. Кстати, именно по этой причине Питтман не любит проводить публичные демонстрации: когда терапевт работает на аудиторию, у него неизбежно возникает конфликт интересов. Нужды и потребности клиента вступают в противостояние с нуждами и потребностями специалиста, главная задача которого во время подобных мероприятий сводится к тому, чтобы произвести впечатление на зрителя.
“Правильная, качественная психотерапия — достаточно нудный процесс. В нем нет ничего эффектного. С одной стороны, нужно создать теплую и комфортную обстановку, а с другой — не бояться идти на конфронтацию. Постепенно вы «загружаете» в сознание клиента новую информацию, но эффект от этого проявляется не сразу. Это вовсе не то зрелище, после которого зал будет аплодировать стоя. Если же постараться превратить этот процесс в шоу, возникает немалый риск оттолкнуть от себя человека, которому вы стремитесь помочь”.
ОТВЕТСТВЕННОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ
В самом начале разговора Фрэнк Питтман заявил, что в его карьере было столько терапевтических катастроф, что от обилия примеров у него буквально разбегались глаза и сложно остановиться на каком-то одном наиболее репрезентативном случае. Поначалу мы решили, что это просто фигура речи, но, впечатлившись первой историей, все же решили расспросить Питтмана, что он имел в виду.
“Нет, это была не шутка. В моей работе мне действительно приходится часто идти на риск. Я не боюсь оскорбить чувства клиента. Мне с трудом верится, что мои слова или действия, пусть несколько провокационные, могут ранить человека настолько, что он покончит с собой, выбросившись из окна моего кабинета, только бы мне насолить. Я, конечно, умею выводить людей из себя, но не настолько. Впрочем, у меня действительно есть склонность ошибочно предполагать, что, если клиент обратился ко мне за помощью, значит, он готов к работе. К сожалению, это не всегда так. Я часто сужу по себе и считаю, что, если мне комфортно с человеком, значит, ему комфортно со мной. Я привык к тому, что в подавляющем большинстве случаев мне удается находить общий язык практически с любыми людьми, правда, иногда такая самонадеянность выходит мне боком. Я начинаю спешить и указывать клиенту на его ошибки, когда он еще не преодолел начальное сопротивление. А на ранних этапах работы некая степень сопротивления возникает практически неизбежно. В норме, если я вижу, что клиент еще не готов и закрывается от меня, я делаю шаг назад и продолжаю выстраивать отношения”, — ответил Фрэнк.
Дальше Фрэнк Питтман задумался о том, откуда берется начальное сопротивление и какой цели служит. Он признался, что сталкивался с подобным явлением не один десяток раз, но его природа по-прежнему остается для него загадкой. Эти размышления напомнили ему о еще одном относительно свежем примере терапевтической катастрофы.
“Не так давно у меня была просто ужасная сессия с одной парой. Мужчина завел роман на стороне и решил уйти от жены, но при этом хотел, чтобы она никому не рассказывала об истинных причинах развода и взяла вину о себя, а то вдруг кто-нибудь посмеет травмировать хрупкую душевную организацию его любовницы нелицеприятными комментариями”, — начал Фрэнк.
Мы потирали руки в предвкушении продолжения. Такое поведение просто не могло не задеть Питтмана за живое, и Фрэнк, как всегда, не разочаровал. “Мне показалось, что это уже немного перебор, — с легким оттенком иронии сказал он, — этот парень просто обнаглел”.
“Конечно же, ни я, ни его супруга не могли удержать его от развода, однако с какой стати бедной женщине ставить интересы его любовницы выше своего желания получить поддержку от общих знакомых? Я сдержался и не стал говорить ему, что, если бы он сам проявлял к жене сотую долю того понимания и такта, которого сейчас ожидает от нее в адрес своей новой подруги, возможно, ему не пришлось бы разводиться. Я заметил, что, когда мужчина требует от обманутой женщины столь трепетной заботы о собственных чувствах и особенно о чувствах своей новой возлюбленной, со стороны это выглядит, мягко говоря, некрасиво”.
Мужчина начал злиться на Питтмана, восприняв его слова как намек на то, что он собственноручно разрушил свой брак.
“Но это вы решили подать на развод, — уже безо всяких намеков прямо упрекнул мужчину Фрэнк, — и теперь вам нужно принять последствия этого решения. Покажите, чего вы стоите. Возьмите на себя ответственность за свои поступки, как подобает мужчине, и перестаньте сваливать вину на жену”. После таких слов клиент просто рассвирепел.
Фрэнк Питтман снова наступил на те же грабли, положившись на ошибочные умозаключения о ситуации. Во-первых, он решил, что первых пятнадцати минут сессии было вполне достаточно, чтобы выстроить прочный терапевтический альянс и перейти к прямой конфронтации. Во-вторых, он, как это часто бывает при терапевтических катастрофах, не учел внешние обстоятельства, оставшиеся за кадром.
