От работы у меня спина болела, но я все же смогла разогнуться, чтобы не встречать Ферро униженно-скрюченной, будто в поклоне.

— Что вам угодно? — сухо произнесла я, откинув с лица прядь волос.

Ферро ответила не сразу.

Она некоторое время молча меня рассматривала, все так же похлопывая перчатками о ладонь.

— Вот, значит, какие родственницы нынче у молодого герцога, — уничтожающе произнесла она, наконец. — Смазливая, ничего не скажешь… Хорошенькая. Даже не удивительно, что он на тебя клюнул, девчонка. Но ничего особенного. Волноваться нечего.

Она снова усмехнулась, глянула на мои новые деревянные башмаки. Они предательски выглядывали из-под подола моего платья.

Я удушливо покраснела.

Вот же досада!

Я не успела привести себя в порядок.

Дома, на постели, меня ждал новый чистый передник, из тонкого белого полотна. Я сшила себе и юбку, но вот надеть не решилась. Все ж в навозе копалась.

Вот и стояла теперь перед Ферро как оборванка-грязнуля.

И она просто подавляла меня. Вся такая холеная, пахнущая духами, разодетая в пух и прах…

— Орландо ведь любитель хорошеньких юных девиц, — продолжила Ферро. — Даже таких замарашек, как ты. Но, кажется, он сюда не захаживает? Еще бы, в такую-то дыру… при его деньгах, при его положении в обществе должна же быть у него элементарная брезгливость. В этом сарае романтика маловероятна. Да и как миловаться, если борешься с позывами к рвоте.

Орландо… вот, значит, как его зовут.

Его имя она произнесла с особенным выражением.

Томно, мечтательно, и со скрытой чувственной страстью.

Как огнем полыхнуло.

А глаза у нее были усталыми. Красными.

Словно она не спала нормально в последнее время.

И между бровей залегла морщина.

Волнения здорово ее потрепали. Такая красивая, такая нарядная… а выглядит пожеванной. Несвежей.

Как битая тачка под толстым слоем шпатлевки.

— Но мне, — она усмехнулась и продолжила, — волноваться нечего. Ты кто? Крестьянка. Твой потолок — это сжульничать, чтоб купить этот нищенский домик и несколько грядок с картошкой. А дальше что?

— Ничего, — огрызнулась я. — Вы же продаете картошку? Вот и я буду продавать.

— Моя продукция лучшая, — окрысилась Ферро. — Только самое свежее, самое крупное, самое красивое! А ты что, будешь выкидывать свой… горох?

Она криво усмехнулась, кивнув на кучку ботвы.

На ней как раз мелкими горошинками висели маленькие картофелины.

— Прогоришь, — мстительно рыкнула Ферро. — Обнищаешь. Не купишь себе даже тряпки чистой, приличной. Да и новое платье тебе не поможет.

Ферро приосанилась. Расправила плечи, вздохнула свободнее, спокойнее. Словно гложущая ее тревога отпустила.

Она посмотрела на меня уверенней.

— Тебе ведь работать придется, — заявила мне Ферро. — Много и тяжело. Год, второй, и руки твои огрубеют. Покроются мозолями. Нежное личико обгорит на солнце. Спина согнется. И прощай, красота. Даже если Орландо тебя огуляет, — Ферро еще более мерзко усмехнулась, — ничего страшного. Попробует сладенького, и успокоится. Или уже огулял? Было бы неплохо. Тогда б его интерес к тебе уже начал охладевать.

Я испытала отвращение от ее размышлений.

Словно я какая-то кобыла.

Или сука.

А Ферро размышляет о случке.

Какая же она противная тетка! Вроде умная, а ума хватает только на мерзкие пошлости и сальности.

— Не огулял! — резко рявкнула я, заводясь.

— Ну, я разок разрешаю, — снисходительно произнесла Ферро, щуря глазки.

— А это уже мне решать, — не менее резко ответила я.

— Герцогу не дашь? Откажешь? — произнесла она. — Правильно. Умница, девчонка. Незачем Орландо перебивать аппетит молодым мясом.

— Думаете, он с голодухи кинется на заветревшийся товар? — усмехнулась я. — Я-то хоть молодая и красивая. А вот вы…

— Замолчи! — рыкнула Ферро.

Ее лицо так исказилось, что штукатурка с него начала осыпаться крохотными кусочками.

— Ты меня поняла, девчонка, — выдохнула она яростно. — Не смей мести хвостом перед Орландо! Даже не пытайся его очаровать!

***

— Знаешь, а ведь Ферро в чем-то права, — грустно произнесла Анника, разглядывая свои руки.

Она, конечно, была еще ребенком. Но ее ладони уже загрубели от тяжелого ежедневного труда, и были в мозолях.

— У тебя такая тонкая, нежная кожа, — задумчиво произнесла она. — И сегодня ты мозоль набила. А завтра будет еще. И еще, и еще. И солнце попортит твою красоту. И герцог на тебя и не посмотрит…

— Как будто до этого он смотрел, — вздохнула я.

— Ну, конечно, смотрел! — с жаром уверила меня Анника. — Он же у тебя просил поцелуй!

Я невольно покраснела от этого напоминания.

Да уж, просил…

А если я буду похожа на чучело, то нет, не попросит.

— Ах, нам бы помощников! — размечталась Анника. — Знаешь, таких сильных женщин. Я видела таких. Им все нипочем. Ни солнце, ни дождь. И они замужем, им уже не надо никого очаровывать…

— Наивное дитя! А мне, значит, надо?

— Тебе да, ты ж не замужем, — простодушно ответила Анника. — А если собираешься замуж за герцога, то и вовсе надо постараться быть очень красивой.

Тут я не смогла удержаться, рассмеялась.

— Еще б меня герцоги замуж звали!

— Может, и позовет, — упорствовала Анника. — Не зря же он помогал тебе!

Может, и не зря.

Но мне совесть не позволит в грязных ботах принять предложение от герцога!

Все же, я должна из себя что-то представлять.

Быть уверенной в себе, самодостаточной женщиной! Хотя б как Ферро.

Ну, может, не такой богатой, но твердо стоять на ногах.

— Ах, все равно ведь скажут, что герцог купил меня с потрохами…

Однако, мысль Анники о помощницах прочно засела в моей голове.

Я не Ферро, рабов держать не хочу. А вот приходящие работницы — это было б кстати. Но чем платить?

— Если одному человеку платить пару серебряных в месяц, — размышляла я, — то это надо двадцать четыре в год? Хотя хватит и шестнадцати. Зимой-то ранней весной они работать на меня не будут. Но и эти шестнадцать надо где-то взять. А где?

— Будем продавать овощи! — сказала Анника. — Жаль только, много кривых огурцов. Мы столько не съедим. А продать не сможем. Госпожа Ферро приучила людей покупать только самые красивые…

— Сможем! — возразила я.

— Как это?

— Сколько стоят огурцы Ферро?

— Пятачок за мерку.

— А мы кривые продадим за три медяка. Дешевле.

На лице Анники отобразилось смятение.

— Но мы же потеряем в деньгах, — сказала она, наконец.

— Ну так и что же? — удивилась я. — Или мы немного потеряем, или потеряем все, если их выкинем.

— Мадам Ферро не теряла, — напомнила мне Анника. В вопросах бизнеса Ферро была для Анники непоколебимым авторитетом.

— Мадам Ферро накладывала на тебя штрафы, — ответила я. — По сути, она тебе же эти кривые огурцы и продавала, по цене хороших. Поэтому всегда была в плюсе.

— А-а-а! — протянула Анника. И покраснела. По всему выходит, что Ферро ее просто обманывала напропалую, пользовалась ею. И это было очень неприятно осознавать.

— Ну вот. А нам эти огурцы некому впаривать, работников-то у нас нет. Так что мы будем их продавать дешевле. Люли победнее, думаю, будут их брать. А если бизнес пойдет, то знаешь что?

Я поманила Аннику пальцем и шепнула ей на ушко:

— Будем по грошу брать их у рабочих Ферро. А продавать по три.

— Ах! — вскричала Анника, потрясенная.

— Думаю, и со всеми овощами такое можно провернуть. Продавать просто дешевле. Хорошие овощи — наравне с Ферро, а немного кривые, с изъянами — подешевле.

— Это получится, что работники Ферро на нас будут работать! — закричала Анника.

Надо же, как быстро сообразила.

— Да, — подтвердила я. — Если все выйдет.

— И тут уж нам понадобится работник с повозкой. Это, конечно, станет нам дороже, но без повозки не обойтись! Надо будет поговорить потом с плотником. Может, он кого посоветует нанять? Может, кто-то из его знакомых ищет работу?