— Мы ведь будем продавать наши овощи? — болтала Анника, вертясь в повозке и разглядывая витрины.

— Ну, а что нам еще с ними делать? Надо бы прикупить тележку навоза…

— Это еще зачем? — Анника поморщила нос.

— Удобрение, — пояснила я. — Покидаем на картофельное поле, будем поливать — картошка лучше уродится.

— Я слышала, — задумчиво произнесла Анника, — что госпожа Ферро завозила какие-то удобрения на самые лучшие, цветущие фермы. Она их всем показывает, кто к ней работать устраивается. Рассказывает, как все хорошо растет, если заботиться о растениях как следует. Хвастается урожаем. А на деле оказывается, что картошка родится очень мелкая, а тыквы не сладкими. И за это бывают первые штрафы…

— Хитра эта ваша Ферро, — посмеиваясь, сказала я. — Конечно, без удобрений и окучивания что там вырастет?

В лавке башмачника мы с Анникой выбрали себе хорошие, крепкие ботинки. Ничего особенного, просто новая обувь, а как приятно!

Я взяла коричневые, высокие, со шнуровкой.

Анника выбрала дорогущие, красные.

Притом смотрела она так жалобно, что отказать ей было невозможно!

Но это для походов в город, по магазинам.

А для работы в огороде мы взяли по паре деревянных новеньких башмаков. Они задорно стучали по мостовой и блестели лакированными боками на солнце.

— Ах, что за чудо! — радовалась Анника, крутясь и слушая веселый перестук башмаков о камни. — Я, наверное, в сказку попала! В один день осуществилось разом столько желаний!

С тяжело гружеными корзинами, лопая свежие калачи, мы добрались и до ярмарки.

А там чего только не было!

Продавали и гусят — и совсем мелких, и таких, как наши, в белом жарком пуху, — и цыплят, и кроликов, и уток.

— Как думаешь, не набрать ли нам живности? — задумчиво произнесла я.

— Даже не знаю, — нерешительно ответила Анника. — Их же кормить надо, и ухаживать за ними… Да и жить им где-то надо. Дом-то они испачкают, если оставить их там.

— Тоже мне, проблема! Пару дней перекантуются в комнате. А мы наймем работника, он нам соорудит клеть для птиц. Ну, как?

Я видела, как у Анники горят глаза.

Птицы и животные ей были намного интереснее какого-то гороха и тыкв.

Но она не решалась просить.

— Тем более, что прудик у тебя есть, — продолжала соблазнять ее я. — Там утята могут купаться, когда подрастут. А клеть мы сделаем ну совсем небольшую. Выкопаем около дома несколько кустов картошки, очистим место…

В общем, домой мы возвращались на возу, полном навоза.

Кроме того, в этой же телеге с нами ехало пять огромных мешков зерна, тюк солмы и несколько клеток с кудахтающим и пищащим товаром. Мы взяли и утят, и курицу с цыплятами, и даже петуха.

Ну, должна же курица от кого-то нести оплодотворенные яйца?

Работника, который нам построит сарайчик, мы тоже нашли быстро.

Он сказал, что к вечеру явится и привезет материал для постройки.

Так что нам предстояло подготовить место для клети.

Петрович встретил наш зоопарк неприветливо.

— Это что еще такое?! — выдохнул он, уставившись яростным взглядом на кудахтающих сородичей. Его подопечные гусята тянули шеи и шипели, раскрывая маленькие меховые крылышки.

Злые какие… Воспитал Петрович на наши головы. Впрочем, чего от гусей ожидать, если у них такая нянька?

— Как — что? — удивилась я. — Куры.

— Заче-е-ем?! — яростно проорал Петрович.

— ну, ты же отказался нести яйца, — небрежно ответила Анника. — Вот, мы нашли того, кто согласился.

— Незаменимых у нас нет, — поддакнула я.

Петрович яростно воззрился на петуха.

Тот был красивый. Вот прямо непередаваемо красивый, черный, с огненно-рыжим хвостом, с огромным алым гребнем. Его перья переливались на солнце синим и зеленым цветом. Петух гордо посматривал на полулысого Петровича и разгребал землю огромными ногами со шпорами.

— Ну как, Петрович? Ты чувствуешь флюиды? — поинтересовалась я.

— Какие еще флюиды!? — заверещал Петрович.

— Ну, появилось у тебя желание яйца нести? Цыплят высиживать? — спросила Анника.

— Каких еще цыплят?! — брызжа слюной, проорал яростный Петрович. — Даже не смейте это животное подпускать ко мне! Или я за себя не отвечаю! Я порву его, как Тузик грелку! Я его просто уничтожу! Выклюю глаза!

— Ну, нет, так нет, — покладисто согласилась я. — Чего ты так разволновался?

Однако, надо было спешить.

Мешки с пшеницей наш возница помог перетаскать в дом, а навоз свалил кучей у забора.

Куры тотчас полезли на дымящуюся кучу, искать червяков и зерна; и Петрович, кося недобрым глазом — тоже.

Повел своих гусят в наступление на навоз…

Петух попытался погонять его, но за Петровича вступились гуси.

Они неуклюже топали, тянули шеи, и петух вынужден был ретироваться просто потому, что соперников было много.

— Потому что мы банда! — выдохнул Петрович, довольный. — Знай наших!

Оставив дома корзины с купленным, мы с Анникой спешно похватали лопаты и пошли выбирать местечко для домика для кур.

Глядели и этак, и этак, наконец, выбрали тенистое место рядом с домом.

— Здесь зимой не очень заметает, — пояснила Анника. — Удобнее будет подойти. Да и тень тут, не жарко будет летом. А расти все равно толком ничего не растет, солнца мало.

— Значит, это судьба! — ответила я весело.

Тут и копать почти ничего не пришлось.

Лишь четыре куста картошки.

Картошка и правда была мелкой.

Но зато на окученной ботве явно виднелись новые завязавшиеся клубеньки.

— Работает твой метод! — радостно воскликнула Анника. — Ого-го! Это значит, что осенью у нас будет много-много картошки на зиму? И мы голодать не будем?

— Не будем, — уверила ее я. — Да и о каком голоде ты говоришь, милая? Посмотри вокруг — ты столько всего насажала, столько овощей вырастила! Это ведь теперь все наше. И кабачки, и тыквы, и капуста. Никому просто так, задаром, отдавать не надо. Значит, съедим сами. И еще птице хватит, кочерыжек и очисток.

— Верно, — прошептала Анника, как зачарованная. — А я и забыла! Все никак привыкнуть не могу, что теперь могу всем этим распоряжаться!

Покончив с приготовлениями, мы с Анникой поставили на огонь котелок с пшеницей — варить, чтобы накормить нашу пернатую ораву, — и решили заняться новыми нарядами для себя.

— Вечером нагреем воды, помоемся как следует, — сказала я. — И будем не нищие замарашки, а вполне приличные девушки!

После обеда, когда мы уже искололи все пальцы шитьем, явился плотник.

Он оценил масштаб работ и сказал, что справится в два дня. Постройка-то была совсем маленькой.

— Я и стены проконопачу, и крышу утеплю, — пообещал он. — И ларь для пшена сделаю. Будет загляденье!

Но Петрович не разделял энтузиазма плотника.

— Я не собираюсь жить в этом сарае, — презрительно процедил он, глядя, как мужчина орудует пилой.

— Там будет здорово, — уверила его Анника. — Тепло, сухо. Солома мягкая. Насесты удобные. Гнезда.

— Там будет это животное, — процедил Петрович.

— Какое еще животное? Петух? О, так флюиды все же есть? — обрадовалась Анника. — Ты с него глаз не сводишь!

— Еще чего! — надменно произнес Петрович. — Кажется, ты хотела суп с куриным мясом? Это можно устроить…

В хлопотах прошел день.

А вечером, когда начало темнеть и плотник ушел домой, у нашего дома вдруг остановилась карета, и из нее вылезла госпожа Ферро в своей умопомрачительной шляпе.

Явилась посмотреть на соперницу — вот как это выглядело.

Я сразу об этом подумала, как только увидела, кто выпрыгнул из маленькой кареты, похожей на коробку на колесах.

Ферро шла по тропинке к дому, похлопывая перчатками по ладони. И взгляд у нее был очень недобрый. Очень.

Мы с Анникой как раз заканчивали таскать навоз.

По кусочку мы умудрились раскидать его под каждый картофельный куст, и на грядках с кабачками, тыквами и прочей петрушкой тоже разложили.