— Тетушка? — усмехнулась Ферро.

— Тетушка?! — разозлилась я.

— Ну, или племянница, — не поведя и бровью, тут же нашелся герцог. — Я еще не разобрался толком во вновь обретенном… родстве. Итак, — он остановился и круто развернулся к Ферро, — ваши предложения?

— Шесть серебряных, — ответила она жестким и непреклонным тоном.

— Прощайте, — кратко бросил герцог. Он снова крутанулся на пятках, ухватил меня за руку и потащил к карете.

— Пять, пять! — в панике закричала я. Калитка маячила все ближе.

— Один, — отрезал герцог. У меня глаза на лоб полезли точно, как у Анники.

— Побойтесь бога! — взмолилась я. — Ну… четыре? Я дам четыре! В самом деле, что вы…

— Два! — рявкнул неумолимый герцог.

— Три, три! — верещала я. Он как раз доволок меня до калитки и я там застряла, ухватившись рукой за ограду и как следует упершись ногами в землю. — Сердце у вас есть?!

Герцог остановился, перестал меня тащить.

Снова обернулся к Ферро.

— Три серебряных, — произнес он. — Что скажете?

— Да черт с вами, — рыкнула она.

В ее руках как по мановению волшебной палочки появилась бумага, которую она торопливо подмахнула золотым дорогим пером и протянула мне.

Но герцог и тут успел.

Перехватил ее у меня под носом!

И так и прикипел взглядом.

— Я не хочу, чтоб вместе с кротами и жуками вам продали подводные камни, дорогая тетушка, — пояснил он.

Ферро смерила меня надменным насмешливым взглядом.

— Не знала, — произнесла она, разглядывая меня с головы до ног, — что у вас может быть в родне побирушки и нищенки!

— Родню не выбирают, — ответил герцог. — А обнищать может каждый. Никогда не думали об этом?

Ферро поджала губки.

— Я — не могу, — отрезала она. И кокетливо поправила прическу.

Надо отметить, что Ферро была хороша собой.

Старше герцога — ей, наверное, минуло тридцать пять лет. Но она была цветущей женщиной, и одевалась с известным шиком, в шёлковые платья. Ее черные блестящие волосы были красиво уложены волнами и казались лакированными. Лицо напудрено и нарумянено до состояния персиковой нежности. Губы подкрашены вызывающе-алой помадой. А на голове все та же неизменная широкополая шляпа.

Не знаю, ей-богу, почему герцог упирался.

Ну, в самом деле, не из-за ее возраста же!

Ферро была хороша и эффектна. И герцогиней она была бы красивой. Надменной, далекой, холодноватой.

Но за всем этим шикарным фасадом было что-то такое мелкое, мелочное и неприятное, как колющая глаз соринка.

«Лавочница», — вертелось у меня на языке.

Наверное, и герцог думал точно так же.

— «Причитается все, что находится на участке», — прочел герцог. — Да, честный договор, хорошо составлен. Можно смело подписывать!

— Я не зря плачу деньги юристам! — огрызнулась Ферро.

Я трясущимися руками взяла ее перо и вывела свою подпись на бумаге.

Вторую копию договора герцог тоже придирчиво прочел, прежде чем дать мне на подпись.

— Теперь деньги, — скомандовал он.

Я сунула руку в карман и там нащупала три серебряных монеты.

Протянула их Ферро, и та с отвратительной жадностью профессионального нищего выхватила у меня серебро.

— Добро пожаловать в ваши новые апартаменты, ваша светлость, — издеваясь, произнесла она. — Эй, девчонка! Пошла вон отсюда, твой участок продан.

Анника гулко сглотнула и сделала нерешительный шажок в сторону калитки.

Петрович из ее узелка помалкивал.

Только вертел головой да косился на меня.

— Нет! — воскликнула я. — Теперь я решаю, кто здесь будет жить! Она остается! Нужна же мне горничная, в самом деле!

Ферро мигом все поняла.

Если вначале она поверила в игру герцога, то только потому, что я сама в нее поверила и была искренне потрясена и растерянна.

Но не теперь.

Теперь-то ей стала ясна истинная причина его интереса к этой сделке.

— Сговорились, — с ненавистью прошипела Ферро, по очереди разглядывая нас троих горящими глазами.

Герцог беспечно пожал плечами.

— Вы сами виноваты. Это ваша жадность помешала вам вовремя рассмотреть наше небольшое представление, — ответил он. — Одна из тех черт, которые мне в вас не нравятся. Видя деньги, вы теряете разум и забываете все подряд.

— Не замечала за вами прежде тягу к молоденьки нищенкам, — просопела Ферро злобно, ревниво осматривая меня. Она действительно не понимала, что он во мне нашел, отчего помогает. — Это какая-то благотворительная акция? «Помоги юродивой»?

— Вам дали честную цену, — игнорировав все выпады в мою сторону, ответил герцог. — Чем вы недовольны?

Ферро не ответила.

Яростно фыркнув, не попрощавшись, она вылетела в калитку и громко ею хлопнула.

А герцог обернулся ко мне.

— Ну-у, — протянул он, — кажется, вы получили, что хотели. Не удостоите ли меня наградой? Все-таки, я помогал.

— Наградой? — пробормотала я растерянно. — Но что я могу предложить герцогу?..

— Поцелуй, разумеется. Один маленький поцелуй!

— Что?! —потрясенно переспросила я. — Поцелуй?

Я стояла перед ним в нелепом наряде, с распухшим отечным лицом, а он… выпрашивал у меня поцелуй?

Сердце ухнуло в пропасть.

Мне показалось, что я сейчас задохнусь от волнения.

— А разве я не заслужил? — весело спросил герцог.

Позади меня восторженно ахнула Анника.

А я залилась стыдливым румянцем.

— Но я не могу, — в отчаянии пробормотала я, отступая от герцога. — Простите, но…

На его лице отразилось изумление и какая-то настороженность.

— Что такое? — осторожно спросил он, прекратив улыбаться. — Вы… несвободны?

Я залилась слезами и затрясла головой. Рыдания сжимали мне горло, я и слова не могла вымолвить.

Да и к чему слова?

Разве сам он не понимал, что я не в том виде, не в том положении, чтобы целоваться?!

На самом деле, я втайне мечтала о поцелуе. Но не так, не так!

Все должно быть прилично, и мы должны быть на равных.

А я сейчас похожа на клоуна с отекшими глазами!

Для герцога этот поцелуй будет просто маленьким смешным эпизодом. Логическим завершением его проделки над госпожой Ферро.

Но не романтическим событием, которое он запомнит надолго.

Вероятно, этот поцелуй войдет в коллекцию его шуток, о которых герцог и не вспоминает на следующий день.

— Болван! — вдруг не выдержал Петрович. Он вдруг задрыгался в узелке Анники, прорываясь на свободу, дико закудахтал. — Кто же так ухаживает?! Ни разу не имел дела с девицами? Она же не накрашена!

От этого грубого мужского вопля из уст — то есть, из клюва, — крохотной курочки герцог аж вздрогнул.

А Петрович, вырвавшись на свободу, встряхнулся, шелестя остатками перьев и новыми, отрастающими, громко, по-разбойничьи свистнул, подзывая гусят, и агрессивно уставился на герцога.

— Целоваться вздумал?! — выкрикнул Петрович. — Шуточки шутить?! Над девчонкой посмеяться решил, да?

О том, что совсем недавно он сам надо мной шутил, и шутки его были более чем обидные, Петрович благополучно забыл.

Что взять с курицы. Памяти на пять минут!

Анника первая вышла из ступора и сообразила, ухватила Петровича поперек туловища и зажала ему клюв.

Но в него словно демон вселился.

Он дрыгал ногами, вертел головой, стараясь высвободить сквернословящий рот, и злобно таращил глаза.

— Пустите меня! Я ему сейчас покажу! — бубнил он, выворачивая клюв из цепких рук Анники.

Тут от ступора отошел и герцог.

— А! — произнес он, отступая. — Понимаю.

Он оглядел меня так, словно видел впервые.

И мне стало в два раза стыднее.

Наверное, до сих пор ему в голову не приходило, что я как-то не так одета.

В своих шалостях он не замечал таких деталей.

А теперь вот увидел.

— Прошу меня простить, — вежливо сказал он, церемонно поклонившись. — Я слишком бестактен. Еще раз прошу меня извинить!