Но он заметил.

Невозможно было скрыть от него эту лихорадочную дрожь!

— Чего ты боишься, Эстелла? — удивленно спросил он.

Орландо мягко взял одну мою руку — мне пришлось приложить усилие, чтоб расцепить крепко сплетенные пальцы, — и поцеловал ладонь, успокаивая меня.

— Наверное, — не очень уверенно сказала я, — боюсь, что все исчезнет, окажется сном…

— Это не сон, Эстелла, — весело ответил Орландо. — Мы женаты. Ты теперь моя. И этого не изменит ничто!

Он поднял меня на руки и перенес в кровать.

Под широким пологом было тепло. Постель тоже нагрели, одеяла и перина льнули к телу, мягкие и шуршащие.

Орландо, нетерпеливо дергая за завязки моей роскошной ночной сорочки, торопливо избавил меня от этой вещицы и прижался ко мне всем телом.

— От тебя по-прежнему пахнет летом, — ласково целуя меня в шею, произнес он. — Летом, травами и солнцем.

Его руки были теперь горячими, а тело — напряженным и дрожащим от нетерпения.

В этой огромной, как стог сена, и теплой постели он овладевал мной неистово и жадно.

Потому что здесь он был хозяин, и потому что здесь было удобно и просторно. Так что мы могли проводить в постели столько времени, сколько нам взбредет в голову.

Столько, сколько потребует наша страсть.

Столько, на сколько хватит сил.

Мы долго и безумно целовались, растворяясь в ласках.

Льнули друг к другу, желая ощутить трепет тел, всю силу, весь жар и желание.

Орландо исцеловал каждый сантиметр моей кожи, упиваясь моим запахом.

Повторил ладонью изгиб моей спины, разжигая во мне страсть.

Я думала, что сгорю от нетерпения.

Каждый миг без него во мне был пыткой.

Я постанывала, извиваясь, с мольбой приникала к нему, и еще более страстно отвечала на его поцелуи, потому что желание буквально разрывало меня.

И когда он опустился на меня, прижав всем весом к постели, и овладел мной, я буквально захлебнулась восторгом, и чуть не лишилась чувств от сбывшегося счастья и невероятного наслаждения.

Ведь теперь не только он обладал мной, но и я им.

Всецело.

Навсегда.

Мы двигались мягко и плавно, но от каждого толчка у меня вспыхивали перед глазами искры.

Я металась, старясь молчать, но это было невозможно.

Его руки, его губы вынуждали меня то шептать бессвязные слова любви, то громко кричать, утопая в наслаждении.

И так до бесконечности.

Я думала, что растворяюсь во времени, и нет на свете ничего, кроме его всепоглощающей любви и нежности…

— Моя Эстелла! Моя…

**

— Это что еще такое?!

Я задремала в объятьях Орландо.

Его легкие поцелуи на моем лице сквозь сон казались мне касаниями крыльев мотыльков.

Тело мое, утомленное долгой любовью, было приятно-тяжелое, расслабленное.

И поэтому резкий изумленный выкрик Орландо показался мне шлепком холодной воды.

— А?! — я подскочила, стыдливо натягивая одеяло на голую грудь.

Орландо стоял в странной позе. На четвереньках на постели.

И изумленно смотрел на пол!

— Что это?! — повторил он, тыча пальцем куда-то вниз.

Я тоже осторожно свесилась с перины.

И несколько минут мы так и стояли вниз головами, с изумлением наблюдая чудную картину.

Коробка с даром Петровича оказалась почему-то на полу.

То ли это мы в порыве страсти ее столкнули — хотя как?! — то ли какая-то неведомая сила стащила эту коробку со стола вниз.

Только теперь она была под нашей постелью.

Приоткрытая — кто-то и крышку сдвинул!

И оттуда, по одной штуке, нечто — или некто! — утаскивал красивые жемчужины Петровича!

Присмотревшись, я увидела, что это какие-то странные муравьи их влекут!

И коробка почти опустела!

— Что за коварные твари! — воскликнул потрясенный Орландо. — Воровать мой жемчуг!

В одном исподнем он сорвался с кровати и кинулся за похитителями.

Я последовала за ним, спешно натянув свою красивую ночную рубашку.

Догнать удирающий жемчуг удалось почти у самой лестницы.

Первая жемчужина уже подкатывалась к ступеням, и Орландо ловко это предотвратил, хлестнув по полу своим халатом, как веником.

Жемчужная дорожка распалась, жемчуг со щелканьем раскатился по всему коридору, и я принялась его собирать, попутно стряхивая маленьких похитителей.

— Это что еще за твари? — повторил Орландо, поднося жемчуг с вцепившимся в него намертво муравьем. — Они что… механические?!

— Кто-то заслал этих маленьких прохиндеев, чтобы обокрасть нас?!

— Петрович?

— Да что ты! Он не мог.

— Он связался с Ферро, не забывай. Так что теперь от него можно ожидать всего, чего угодно. Проверь — не стянули ли они твои бриллианты!

Бриллианты были на месте, слава богу. Хотя муравьи-разведчики уже бегали по туалетному столику.

— О, мерзавцы! — прошептала я, стряхивая их со своих сережек. — Нет, это точно не Петрович. Он не стал бы красть свои яйца, пусть даже и алмазные! Это… травмирует его. Воспоминания, знаешь ли… и все такое.

— Но кто-то ведь их наслал! — не унимался Орландо, прыгая на одной ноге и пытаясь второй ногой попасть в штанину.

— Ты куда?! — изумилась я.

Все-таки, не так я себе представляла нашу первую брачную ночь, не так…

— Прослежу, откуда они! — решительно ответил он мне.

Он взял из моих рук одну из жемчужин и кинул ее на пол.

Жемчуг запрыгал с щелчками, муравьи всем скопом кинулись за ним.

— Ты со мной? — только и спросил Орландо.

А почему бы и нет?!

Я лишь кратко кивнула. Жемчуга и свои бриллианты я заперла в герцогском сейфе, тут же, в углу спальни.

Одеваться времени не было! Поэтому я накинула поверх ночной рубашки меховую накидку и натянула мягкие зимние сапожки, подбитые мехом.

— Они тащат ее вон из дому! — сообщил мне Орландо.

Он преследовал маленьких похитителей со свечой в руке до самых дверей.

— Мы потеряем их из виду! — ахнула я.

— Не думаю, — ответил он. — Они стащили яркую багровую жемчужину. Она хорошо видна на снегу в свете фонаря. Ну, идем?

Он подал мне руку, и мы, полуодетые, рванули вслед за этими странными созданиями, раскрывать очередную тайну. Да уж, скучной наша семейная жизнь точно не будет!

…Но это будет совсем другая история!

****

Закончилась полюбившаяся книга?

Не беда!

Ведь вас ждет еще более интересная!

https:// /shrt/PgnV

Про обманутую жену и ее путь к счастью!

***

— Хлипкая! Слабая! — орал он. — Подумаешь, пара пощечин! Ишь, нежная какая! На что ты годишься, если такая слабая?!

И, кажется, в этот раз было то же самое. Именно по этой причине я встретила свою смерть под лестницей. Я была в положении. Муж в очередной раз разозлился и избил меня.

— Зачем мне твои тощие, болезненные дети?! — орал он мне вслед.

Мне, корчащейся то боли и теряющей сознание от его тумаков…

…Мну в руках грязную рубашку со следами крови, с ужасом понимая, что этот изверг убил свое очередное дитя.

Мое дитя.

За что мне это?!

Становится нестерпимо жарко и дурно. Но я собираюсь сражаться до конца!

— Я ем свой хлеб, — посмела возразить ему я. — Мое приданое…

Договорить он мне не дал, расхохотался.

— Твое приданое давно исчезло! Нет его! — ответил он мне, отсмеявшись. — Да и что это за приданое такое маленькое, с голубиный клювик? На него даже шлюху добрую не купишь…

— Ты спустил мои деньги на девок, а меня хлебом попрекаешь?!

Кричу, а у самой черно перед глазами.

От ярости.

От омерзения.

Я все еще вижу, как его пышнотелая наглая любовница лежит в моей постели. В моей одежде. Перебирает мои украшения.

И смотрит на меня нагло, посмеиваясь над моим бессилием.