Насчет снопа ничего сказать не могла. Из-за забора его попросту не было видно. Может, он и не дошел. Потерялся по дороге.

Между тем пришедшие входить не спешили. Леший и Кикимора устроили перепалку, кто запор отпирать будет. Гриша вообще отошел в сторонку и насвистывал, делая вид, что его это совсем не касается.

Наконец, Кикимора победила в споре. И бедный Лешачок дрожащей ручонкой потянулся к железному запору. Открыл и заозирался по сторонам, пытаясь определить, с какой стороны ему прилетит кара. Когда он понял, что с ним ничего не случится, вздохнул с облегчением и отворил калитку.

Кикимора тут же толкнула его во двор. Несмело он пошел по тропинке к избушке. Остальные, пригнувшись, стали красться следом.

Остановились они как раз под окошком. Кот уже успел слинять со своего наблюдательного пункта и принял боевую позу у дверей.

Нечисть то и дело косилась на окно и, собравшись в кружок, негромко переговаривалась. Снопик тоже был. Стоял в центре как новогодний веник.

— Нужно сразу решить, кто что себе возьмет, — рассудила Кикимора. — Не то передеремся.

— Я клубочки волшебные беру. Ненавижу их. Сколько дорогу добрым молодцам ни путаю, а они, благодаря клубочкам, все равно из лесу выбираются. Весь труд насмарку. И гребень возьму. Где кинешь его, там новый лес вырастает, — первым успел наложить лапу на мое добро Леший.

— А я зеркальце волшебное. Ну, и все остальное, что вы сейчас не назовете, — схитрила дама в зеленом прикиде. — А ты, Гриша?

— А я хочу в эту избу переехать. Вы не подумайте, не корысти ради. На погосте мне скучно и одиноко. Своего угла нет. Слоняюсь среди могил как неприкаянный. Вою от тоски. А здесь — лес! Красиво. Душа радуется. Жить хочется!

— Так ты, Гришка, поздно жить собрался, — хмыкнул Леший. — Ты ж уже лет сто как нежить.

Гриша потупился и побледнел еще больше. А мне стало жалко парня.

— А ты, Лихо, чего хочешь? — спросила Кикимора.

Снопик, который при близком рассмотрении оказался совсем не соломенным, а состоящим из длинных золотистых волосков, тряхнул своей шевелюрой.

— Не переживай, выберешь себе что-нибудь, — почти ласково сказала Кикимора и обратилась к остальным: — Ну что, кто первым в дом пойдет?

Больше всего меня интересовало, как эти умники в избу попадут. Лестницы у них я не наблюдала. Так что им ко мне не забраться. Если только кто-нибудь из них летать не умеет.

Вопрос Кикиморы поставил всех в тупик. Леший почесал седую макушку и выдал, косясь на свою боевую подругу.

— Ну, твоя идея была, ты и иди.

— Я свою работу сделала, — подбоченилась та. — Идею подала! Вас всех вместе собрала. Так что тебе, Леший, идти надобно.

— Я запор на калитке открывал. Пусть Гришка идет!

— Не-не, я подписывался только на то, чтоб яму рыть. Остальное вы сами как-нибудь.

— Выходит, Лихо, тебе придется, — с наигранным сочувствием сказала Кикимора.

— А что, если Яга восстанет? — спросил Леший.

— Кол тебе на что? — отозвалась Кикимора. — Вот и упокоишь ее снова.

— Избушка-избушка, ввысь не тянись, на землю садись, — крикнул Леший.

И тут стены избушки, затряслись, задребезжали, косточки по поверхности стола запрыгали. Комната будто лифт медленно поползла вниз.

Так дело не пойдет. Что это за жилье такое? Команды кого ни попадя выполняет. Надо будет потом попробовать сменить пароль, чтоб только на мой голос реагировала. А то так и будут тут всякие шастать. С кольями да мечами-кладенцами. Никакой приватности.

Пока избушка плавно опускалась, я вцепилась в ухват, стоявший у печи, и приготовилась к горячей встрече. Как только движение прекратилось, в дверь что-то заскреблось.

Кот у порога поспешно промурлыкал:

— Дверь открывай и сразу бей на поражение! Никаких разговоров, а то поймут, что ты ненашенская. И силой магической пользоваться не умеешь. Прибьют тебя, и избу мою... твою то есть, отберут.

Я распахнула дверь. Передо мной стояло маленькое лохматое нечто. А за его спиной маячил Леший, нелепо сжимающий в руках свой дрын и озирающийся по сторонам, куда бы сбежать.

Гришка ойкнул, выронил лопату и превратился в черного пса, который тут же поджал хвост и жалобно заскулил.

Одна Кикимора стояла, сложив руки на груди и задрав голову.

— Попались, охальники! — прогрохотала я противным каркающим голосом. — Ты, — я ткнула пальцем в Лихо, — как раз вовремя! Насажу тебя на ухват. Пипидастр получится. Всю пыль в углах на потолке тобой повыметаю!

Лихо попятилось и забежало за спину Лешему. Теперь мы стояли с хозяином леса друг против друга. Он с отесанным колом. Я с ухватом. Битва двух титанов. Кто кого.

— Нет, что бы проведать соседку с грибами да ягодами, так он добивать несчастную старушку колом пришел. Раскольников недоделанный! Хоть бы топор прихватил. Я б тебя дрова рубить отправила да баньку топить. А так, что с тебя взять! Тьфу! — я смачно плюнула на землю. Впечатленный Леший отскочил назад и чуть не задавил бедное Лихо.

— А ты чего стоишь, ресницами хлопаешь? — обратилась я к Кикиморе. — Взбаламутила мужиков, а управиться не смогла. А все почему? А потому что выглядишь как кикимора.

— Так я и есть...

— А ну цыц! Не перебивай мудрых женщин! Взяла бы масочку на лицо наложила, свеклой нарумянилась, сажей бровки да реснички подкрасила, волосики расчесала, укладочку красивую сделала — и совсем другой разговор был бы. Женщина должна красиво выглядеть и любить себя. И тогда будут виться вокруг тебя князья да купцы заморские, цари да царевичи, короли да королевичи. И будешь сама выбирать, с кем в карете писаной на пир ехать, от кого каменья драгоценные да ткани парчовые в дар принимать. С кем в баньке попариться, а с кем в палаты каменные отправиться. Не любишь ты себя, за собой не следишь, вот и мужиков таких нацепляла. Один как бомж с Казанского вокзала. Другой... — Гришка успел освоиться в моем дворе и радостно гонялся за собственным хвостом, — другой вообще кобель. Лучше пришла бы ко мне с миром, я бы тебя хитростям женским научила.

Леший хмыкнул. С явным таким скепсисом.

— Хмыкает он, я и тебя научить могу. Ты бы помылся, в чистое оделся. И уже вид совсем другой был бы. Как у опрятного старичка из стардома, а не как у алкаша, который от поезда отстал десять лет назад и все уехать не может. — Леший хмурил свои белые брови, видно, половины слов моих не понял. Предупреждал же кот. Ну, ладно. Главное, уверенность в себе. Тогда никто ничего не заподозрит. Гни свою линию до конца. — И к поведению твоему у меня вопросы есть. Властности и смелости тебе не хватает. Не прятаться за Лихо нужно было, а подойти к избушке и прокричать: Эгегей, Яга! Коли жива, выходи на смертный бой! Тогда бы и Кикимора тебя зауважала.

— Так прокричать я могу, это дело нехитрое, — философски заметил Леший. — А вот если бы ты вышла? Что тогда?

— Уверенности тебе не хватает, — я задумчиво почесала макушку. — Надо исправлять. Кричи.

Леший сжал свой дрын и дрожащим голосом заблеял:

— Выходи на смертный бой, коли жива...

— Никуда не годится. Еще и «эгегей» пропустил! Крикни это слово по-молодецки, почувствуй его силу.

— Эгегей! Эгегей! Эгегей! — кричал на все лады Леший, сначала тихо, потом громче и громче. Видно, старый дурачок и в самом деле поверил, что слово волшебное. Прямо на глазах он менялся: его грудь расправлялась, дрожь в руках прошла, колени уже не подкашивались.

— Эгегей! Выходи на смертный бой, Яга!

— Хорошо. Прямо хорошо получается, — искренне похвалила я.

— Эгегей! Выходи на смертный бой, Яга! — крикнул он громко, почти по-богатырски и двинулся на меня с дрыном.

Что-то мы заигрались.

— Сейчас как дам по лбу, — замахнулась на него ухватом.

Леший бросил свое оружие и сказал обиженно:

— То кричи, то не кричи! Ты уж определись как-нибудь.

— Ты кричи да не увлекайся! А ежели убью я тебя ненароком, кто мне дров нарубит да ягод принесет?

— Принесу я, принесу, — потупился он, ковыряя дырявым лаптем землю.