— Хорошо, будь готова!

— Как прикажете, госпожа.

Кивнула гувернанткам на Павла, и мальчика тут же увели. Он бросил на меня обиженный взгляд, так как мечтал увидеть грозного султана, но ему сейчас точно не стоило появляться на публике. Мне нужно объясниться с Рустемзаде так, чтобы не спровоцировать новой родовой мести.

Во дворце крола проходил торжественный прием. Рядом с Ольгердом стояли два его сына, Матвей и Тобольские. Султан оказался великолепно образованным мужчиной со специфическим чувством юмора, и на пару с Казимировым они пробеседовали весь ужин. Однако он не казался мягкосердечным, наоборот, это был завоеватель, воин, умный политик, который явно искал дружеский союз.

Господин Рустемзаде проявил поразительную сдержанность, с теплотой отзываясь об обретенной чудом племяннице, выразив сожаление, что она сейчас далеко на севере, и он не может лично с ней познакомиться.

— Успеете, вся жизнь впереди! — невозмутимо ответил Ольгерд, словно не он с пеной у рта настаивал на прекращении мести Крутороговым.

Я не хотела привлекать внимания, но не удержалась, посмотрев в сторону Ямана Парса, и перехватила его взгляд. Черные глаза прожигали насквозь, в них сквозил вопрос и целая буря иных эмоций, которые я легко считала, и от которых мне стало неловко. Наверное, он думает, что я в него влюбилась, и по этой причине ищу встречи. Ох, если бы все было так просто! Но ведь нам обоим пришлось пройти через многое, и еще столько предстоит испытать боли из-за чужих ошибок!

Матвей активно принимал участие в беседе, и каждое его слово вызывало во мне гордость: Артемий приложил достаточно усилий, чтобы дать ему превосходное образование, и ни у кого не вызвало сомнений, что будущее рода Ясногоровых в надежных руках. Брат встретился со мной глазами, едва заметно подмигнул, и продолжил расспрашивать кого-то из приближенных султана об обстановке в Кровавом проливе. Из-за притязаний соседней державы на земли Оздемира там вечно происходили военные столкновения, из-за чего пролив, называвшийся когда-то Плодородным, получил куда менее приятное название.

Все-таки хорошо, что я воспользовалась силой воздействия, и убрала из его мыслей любовь к Элиф: он был в таком состоянии, что не мог справиться с болью, и разрушал себя изнутри. Я вернула ему баланс и спокойствие, и постепенно начинаю снимать оказываемое влияние, что пока не дает негативных результатов. Избавившись от наваждения, он снова стал прежним, и, что-то подсказывает мне, что он еще будет счастлив с Касией. Они знакомы с детства, долго были хорошими друзьями, и она явно в него влюблена. К тому же принцесса обладает редкой красотой и великолепными манерами, мало кто остается безразличным к ее чарам. Пусть только время затянет старые раны, и все у них сложится хорошо!

Вечером мы долго рассказывали любознательному Павлу о приеме, после чего все разошлись по спальням, а я отправилась на судьбоносную встречу в сопровождении служанок, способных в случае необходимости вступить в бой. Надеюсь, до такого не дойдет, но лучше предусмотреть все варианты, особенно когда дело касается вспыльчивых южан.

Он уже сидел в беседке, неотрывно глядя на звезды. Мои драконицы встали таким образом, чтобы не пропустить незваных гостей, хотя в удаленном уголке нашего парка никого не должно быть в это время.

— Красиво, — произнес Яман Парс. — Мириады звезд, такие далекие, холодные, но вечные и могущественные. Могу только представить, сколько вы, Ясногоровы, получаете от них силы.

Это правда, каждую ночь звездный свет заряжает нас энергией, давая практически неограниченную силу. Здесь и кроется корень всех наших бед: чем больше могущества — тем неуемней становится аппетит. Границы дозволенного стираются, делая недопустимое допустимым.

— У меня есть важный разговор, он касается вашей покойной сестры.

Его лицо не дрогнуло, но я уверена, что он не желает об этом говорить. Однако же время настало, я все для себя решила, и была намерена довести дело до конца, пусть мои слова и приведут к новым неприятностям.

— Скажите, госпожа Тобольская, — он сощурил глаза. — Почему вы не отправились на север вместе с королевой Аделин? Я так понял, она специально вызвалась сопровождать учеников, чтобы там подстроить гибель моей племянницы, еще и Беломорских по возможности в этом обвинить, верно?

— Верно, но в присутствии господина Ярогнева у нее ничего не выйдет, готова поспорить.

Яман Парс хмыкнул.

— Я тоже об этом говорил, он — достойный мужчина. Туана вообще молодец: сначала окрутила наследника Ясногоровых, едва не стала причиной разрыва его помолвки с дочерью правителя, а потом — резко переметнулась к другому дракону, который после смерти брата стал наследником Беломорских. Девочка своего не упустит! Столько лет прожила скромницей в захолустном пансионате, считая себя ничтожной смертной, а тут вон как разошлась! Вся в свою мать.

— Господин Рустемзаде, прошу, позвольте мне рассказать вам кое-что. Это действительно важно, я и вполне осознаю, к каким последствиям мы можем прийти после этого разговора. Но я не могу больше молчать, моя совесть и честь не позволят жить спокойно, зная, сколько зла было причинено безвинным. Я должна вам это сказать.

Южанин мгновенно сбросил снисходительную маску с лица, глядя исподлобья, пронзительно настолько, что я едва не растеряла решительность.

— Я вас слушаю, госпожа Тобольская.

— Мы все несправедливо винили в наших бедах вашу покойную сестру, госпожу Круторогову. Я хочу обелить ее имя, и защитить ее дочь, Туану.

— Каким же образом? Хотите сказать, отцовство обоих детей все-таки принадлежит Артемию?

— Нет, я позвала вас не для того, чтобы лгать. Лжи нам и без того хватило.

— Тогда что вам нужно, что еще вы мне можете рассказать? Я достаточно настрадался, испытывая позор и горе. Я любил Танильдиз больше других братьев и сестер, гордился ею, потому что она была истинной драконицей нашего рода. Ее ум, образованность, чувство собственного достоинства и моральные устои были эталоном не только для Рустемзаде, но и для других девушек в округе. Я искренне мечтал, чтобы моя будущая супруга была хотя наполовину такой, как моя сестра, но даже не рассчитывал, что во всем мире найдется вторая такая же драконица. К ней сватались лучшие мужчины империи, и как мы гордились, когда ей сделал предложение сам Артемий Круторогов — потомок легендарного рода Кратонов, глава нынешнего рода Крутороговых, один из самых известных правоведов в мире! Наш род корнями уходит в Норгратер, и для нас было честью передать свою Танильдиз знатному дракону Южного материка. Но к чему это все привело?

В глазах вспыхнули огни, отражая принадлежность к драконам Лесных Пожаров. Яман Парс старался говорить спокойно, но постепенно в его голосе все заметнее прорезалась горечь и неугасающая боль.

— Ее словно подменили, после свадьбы я перестал узнавать свою сестру! Исчезло ее величавое спокойствие, гордая самоуверенность: она стала нервной, подозрительной, грубой, эмоциональной, а затем — и вовсе пустой, словно кукла, марионетка.

Марионетка! Ох, как же было больно от его слов, но он и сам не понимал, как близко подошел к истине.

— Когда родился ребенок, я крайне удивился, что нас не приглашали, что не было праздников и торжеств. А потом пришло письмо от вашей королевы, в котором она в грубой форме уведомила нашего отца, что Танильдиз родила дочь не от законного супруга, а от его друга, Светозара Ясногорова! Вы хоть представляете, в каком бешенстве пребывал мой покойный отец⁈

Я сжалась на элегантной скамейке, чувствуя, что не могу больше сдерживать слезы. Когда-то я так же рыдала, случайно подслушав разговор Аделин со своей доверенной служанкой. Сама мысль, что мой отец способен изменять матушке, сводила с ума. Я всегда считала его образцом благородства и верности, верила, что на свете не было и не будет более крепкой семьи, чем наша, но иллюзия благополучия оказалась лишь иллюзией.