— А у вас есть дети? — спросила у меня пятилетняя девочка.

Невольно смутилась.

— Еще нет, моя дорогая.

— А почему? — требовательно продолжила черноволосая непоседа.

— Ули, прекрати! — ее мать привлекла дочку к себе, и нежно поцеловала.

— Госпожа Туана! — обратилась ко мне одна из беженок с младенцем на руках. — Мы желаем вам много детей!

— Только благодаря Беломорским север еще не пал, пусть же род ваш будет сильным и могущественным!

Я еще больше покраснела, и на выручку пришла Аврора, чему я удивилась.

— Благодарим за веру и преданность нашему роду!

Теперь это и мой род, я — Беломорская, и они ждут от меня наследников. Им нужна преемственность, и ничто так не вселяет уверенность в права главы рода, как наличие сыновей. Это я уже уяснила. Хорошо, что мой внутренний резерв все-таки пробудился, и я смогу иметь детей, иначе как пришлось бы объясняться с родственниками Ярогнева⁈

Пока мы возвращались в замок, Аврора задумчиво смотрела в окно экипажа, и что-то напевала. Мне нравилось ее настроение, и я присоединилась к ней, подхватывая мотив. Так мы и ехали, распевая песни, и смеясь. Даже во время войны находится время для радости, смеха, любви и счастья, и морским тварям нашей гордости, нашей силы духа не отнять!

Однако стоило переступить порог Сколлкаструма, как мы ощутили висевшее в воздухе напряжение. Взмыленные воины подошли к нам быстрым шагом, и попросили проследовать за ними. Аврора удивленно кивнула, и мы направились в заполненные солдатами целительские палаты. Разносившиеся по коридорам звуки боли скрутили нервы в тугой комок.

— Что-то случилось с моим сыном? — спросила она без приветствий и прочих правил этикета, когда в одной из комнат увидела раненного Леона.

Парень выглядел уставшим и подавленным, обнаженный торс был перевязан окровавленными бинтами. Он медленно поднялся, придерживая рукой пострадавший бок.

— С господином Беломорским все в порядке, не переживайте.

— Я спрашивала не о супруге, а о сыне! Где он⁈

Бледное лицо посерело еще больше, потухшие глаза опустились, когда он выдавил из себя ответ:

— Мы выиграли битву, раненных уже доставили лекарям. Господин Беломорский остался, как и подобает главнокомандующему, чтобы распорядиться насчет доставки тел и обороны гарнизона. Скоро он прибудет в Сколлкаструм, и все вам расскажет. У меня нет на эти силы, простите.

И это был Леон, тот самый дракон, с которым я познакомилась в столице? Где его хитрющий взгляд, где его фирменные шутки и неизменная галантность? И что он имел в виду, почему он не рассказывает о Ярогневе? Неужели мой супруг пал⁈ Или…

Мы с Авророй одновременно поняли, что означали слова Леона. Отныне господин Беломорский — хранитель севера — и Ярогнев — это одно и то же лицо.

Процессия растянулась до самого горизонта: люди и драконы в черных одеждах шли за воинами, несшими на плечах гроб. Острое зрение выхватило высокого мужчину, шедшего впереди, и сердце болезненно сжалось, когда я узнала Ярогнева. Теперь он был единственным мужчиной рода, последним Беломорским, главнокомандующим армией севера, хранителем этих земель, но я уверена, он отдал бы все на свете, лишь бы избежать подобного исхода. Лишь бы вернуть к жизни отца.

Им понадобилось несколько часов, чтобы достигнуть Сколлкаструма. Гроб внесли в замок, в торжественную залу, задрапированную черными тканями, и поставили на постамент посередине, чтобы каждый северянин мог с ним проститься. Первой сия честь выпала семье.

Аврора была столь бледна, что на фоне траурного платья ее кожа казалась белее снега. Ее поддерживал Войцех, иначе она не удержалась бы на ногах, но ее обязанностью было держаться спокойно, не показывая горя и отчаяния. Таково было правило сурового севера, но я помнила их последний разговор с Кристофером, его обещание вернуться, и начать все с начала. Его нежность, с которой он обнял жену, ее счастье и надежду вернуть утраченные годы. Теперь это все будет похоронено в море, вместе с телом ее супруга.

Нынешний господин Беломорский молча приложил кулак правой руки к сердцу, что у северян означало обещание: он поклялся у тела отца занять его место, беречь вверенные ему земли до конца жизни. Воины повторили его жест, принимая клятву нового предводителя. Четверо солдат внесли на носилках голову морской твари, убившей Кристофера. Ярогнев вступил в бой с этим чудовищем, и обезглавил, распорядившись принести останки как трофей и напоминание о том, что случается с врагами Беломорских.

Ярослава крепко сцепила зубы, но ее глаза были пустыми, застывшими, словно она пребывала где-то далеко, а не на похоронах отца. Мне было очень больно за нее, я представляла, сколько еще слез она прольет в одиночестве, но на людях девушка не имела права показывать слабость, наоборот, Беломорские всегда и во всем должны быть первыми, обязаны подавать пример в стойкости и доблести. Многие теряют близких, и утешение черпают у могущественного рода, который не прогибается даже от самого сильного шторма. И я старалась им соответствовать, держалась, как могла, изгоняя из мыслей образ красивого черноволосого мужчины, танцевавшего со своей дочерью на балу в Академии.

Попрощавшись с покойным Кристофером Беломорским, мы отошли на наше место на возвышении, и до самого вечера стояли, не шевелясь, наблюдая, как северяне отдают последние почести великому дракону. Он лежал в доспехах, полностью скрывавших тело: судя по словам Войцеха, морская тварь разрубила Кристофера от плеча до пояса, и Ярогнев не хотел выставлять на обозрение страшную рану. Передернуло от мысли, что все это произошло на его глазах, что он был рядом, и всю оставшуюся жизнь будет винить себя, корить за то, что не помог, не успел, не спас.

Ближе к полуночи гроб вынесли из замка, и процессия потянулась к Северному морю, где уже ждала большая ладья. Ярогнев с кузенами перенесли тело Кристофера, оставили рядом с ним оружие и подарки северян, и мой супруг призвал резерв, создавая волну, унесшую ладью подальше от берега. Вперед выступил один из огненных, и, с позволения Авроры Беломорской, метнул в ладью огненный шар. Спустя несколько минут посреди моря бушевал костер, и женщины на берегу затянули древнюю песню, славившую павшего предводителя, кровного Беломорского.

Я не знала слов, поэтому просто напевала мелодию, зачарованно глядя вдаль, на искры от горящей ладьи, гаснувшие в морской воде. Никто не смотрел в нашу сторону, и я дотронулась до ладони Ярославы. Какие холодные пальцы! Просто ледяные! Она не повернулась, но сначала неуверенно, а потом со всей силы сжала мою руку в ответ. Так мы и поддерживали друг друга, две девушки, носившие фамилию Беломорских, начавшие знакомство с вражды, и ставшие в итоге семьей.

Но вот огонь догорел, и прах Кристофера обрел покой в водах Северного моря, как и полагалось драконам его рода. Из поколения в поколение переходил этот необычный обряд погребения: выходцы из Южного материка видели в нем наследие язычества, веры в богов, и порицали, однако северяне, отринувшие свою религию ради союза с Казимировыми, продолжали совершать многовековой обряд, отрицая любую связь со старой верой, но настаивая на необходимости соблюдения традиций.

Изрядно устав, я была рада вернуться в замок. Ярогнев не стал устраивать пир сейчас, оставив его до лучших времен, и все с ним согласились. Во-первых, нужно было грамотно распределять ресурсы, во-вторых, — Шторм еще не закончился, и твари не капитулировали, следовательно, опасно было затевать увеселительные мероприятия (а даже похороны после энного бочонка выпивки превращались в веселье).

Хотела поддержать Ярославу, но она попросила дать ей побыть одной, и у меня не хватило наглости настаивать. Когда она будет готова — я приду по первому зову, но сейчас, возможно, ей действительно лучше выплеснуть эмоции без свидетелей.

В спальне меня уже ждали служанки и горячая ванная, что было просто необходимо после столь тяжелого дня. Они вымыли меня, принесли ужин, воздушная драконица высушила мои волосы, и я отослала их, когда поняла, что больше не могу находиться в чьем-либо обществе. Вышла на балкон, наслаждаясь прохладой июльской ночи. Здесь наступление Королевского Шторма еще не чувствовалось так остро, поэтому можно было закрыть глаза, и представить, что ничего этого нет, что это все сон, плохой сон.