Я не знал, что делать, а время играло на его стороне.

— Решай быстрее, «северянин»! Считаю до десяти, и эта белокурая красавица умрет! Один, два, три…

Он хотел, чтобы я убил себя, но после моей смерти он заставит мою семью испить всю чашу боли и унижения, в этом я не сомневался. Но и позволить умереть Элиф я не мог: в моей руке материализовался кинжал из солнечных частиц. Сестра вскрикнула, призывая этого не делать, а Конрад продолжал считать со злорадным упоением.

— Семь, восемь, девять…

Не успел он окончить отсчет, как его одежда вспыхнула огнем. Парень закричал, и Элиф сумела оттолкнуть от себя руку с ножом. Не тратя времени, я кинулся на него, всаживая кинжал в глотку.

— Десять! — закончил за него счет, глядя, как стекленеют серые глаза.

Ярослава бросилась к Элиф, крепко ее обнимая. Я опустился рядом с ними на колени, прижимая к себе обеих девушек.

— Все закончилось, — раздался новый голос.

Мы напряженно подняли взгляды на молодого мужчину, наблюдавшего за нами издалека.

— Не бойтесь, я не намерен причинять вам вред.

Элиф неожиданно воскликнула:

— Это вы!

— Прости, если напугал.

У меня зачесались руки набить ему лицо, но останавливал тот факт, что он помог нам справиться с Конрадом.

Вместо этого спросил:

— Кто вы такой? Как вас зовут?

— Яман Парс Рустемзаде.

ЭЛИФ

Мужчина, которого я видела в кошмарах. Незнакомец, наблюдавший за мной через окно в столице. Дракон, пытавшийся убить меня много лет назад, испортивший всю мою жизнь. Яман Парс Рустемзаде, мой дядя, брат моей покойной матери.

— Я пришел с миром, чтобы помочь, а не продолжать месть.

Ярогнев поднялся, с вызовом глядя ему в глаза.

— Вы сожгли заживо сотни людей, чтобы избавиться от моей жены, а сейчас пришли сюда, утверждая, что у вас исключительно благие намерения?

— Нам многое нужно обсудить, но в целом — все верно. Обратите внимание, я мог дождаться окончания вашего поединка с принцем Конрадом, и расправиться с победителем, но вместе этого помог вам.

— Не знаю, какие цели вы преследуете, но я вам не верю, и не дам свою семью в обиду. Хотите сражаться — вперед!

Яман Парс грустно покачал головой.

— Я натворил достаточно зла. Катерина была права, сказав, что нам нужно разорвать этот круг.

Я тоже встала на ноги.

— О ком вы говорите?

Он улыбнулся мне.

— О госпоже Тобольской. Позвольте рассказать вам немного о прошлом, иначе вы так и будете считать мои слова загадками. Принц Конрад не солгал, Танильдиз действительно изменяла Артемию, и твоим настоящим отцом является Светозар Ясногоров. Для нашей семьи ее поведение стало большим горем, и мы всеми силами пытались скрыть последствия неверности: заразили тебя оспой, чтобы подавить родовой резерв, приказали подделать твою смерть, и спрятать от общества, а с Танильдиз взяли слово, что она прекратит любые отношения с Ясногоровым, и будет верной женой Круторогову. Но, как ты понимаешь, она снова взялась за старое, и нам пришлось вмешаться. Второй ребенок — мальчик — тоже был Ясногоровым по крови, и королева Аделин лично отдала приказ отравить твою мать. Я отправился за тобой, чтобы навсегда избавиться от последствия ее предательства, но не преуспел, и теперь могу благодарить за это судьбу!

— Почему? — сквозь боль и стыд пробился лучик надежды. — Неужели я все-таки дочь Артемия?

— Нет, к сожалению, но Катерина Тобольская рассказала, что драконы Звездного Света обладают редкой способностью — они могут внушать другим чувства и мысли. Обычно им дозволено пользоваться столь серьезным даром только во благо державы, по приказу правителя, например, для дипломатии, но Светозар перешел черту дозволенного, заставив твою мать полюбить его.

Расплакалась, уткнувшись лицом в ладони. Ярослава крепко меня обняла, а Ярогнев бешено сжал кулаки.

— А Матвей? Элиф полюбила его сама, или он тоже внушил ей чувства?

Рустемзаде одобрительно кивнул.

— Вы проницательны, господин Беломорский. Да, по словам Катерины, он тоже внушил ей любовь с помощью звездной пыли, и подавлял чувства к вам. Но потом сумел отпустить, когда понял, что ошибался. Только не нужно называть ее именем Элиф, оно означает «недодраконица».

Истерический хохот сменил собой рыдания.

— Превосходно! Все это время меня называли недодраконицей, а я думала, это мое имя!

— Полагаю, Коледины называли тебя так между собой, а твоя опекунша услышала, и приняла прозвище за имя.

— Подождите, — перебила Ярослава. — А Матвей знает, кем ему приходится Эли… Туана?

— Нет, госпожа Тобольская намерено позволила им встречаться, чтобы отвести от своей семьи подозрения. Принц Конрад догадался правильно.

Ярогнев решительно вскинул руку, призывая нас к молчанию

— Господин Рустемзаде, я хочу убедиться, что у вас нет дурных целей.

— Я же рассказал вам правду: Ясногоров заставил Танильдиз любить его! Она не предавала супруга, ее вынудили, сделав марионеткой! Мы всегда были дружны с сестрой, я гордился ею, и страдал, узнав, что она натворила, но даже тогда до последнего защищал ее перед родственниками, тянул время, как мог. Вы не представляете, как тяжело было смириться с ее смертью, и каждый день жить с бременем убийцы, но теперь, когда я знаю, что моя милая сестра была лишь жертвой, я хочу исправить все, что еще можно исправить! Если не ради нее — то ради ее дочери! Дети не должны отвечать за родителей, довольно этой жестокости и ненависти.

Моя мама, бедная мама! Что они сделали с ней!

Тело налилось тяжестью, и Ярогнев едва успел уложить меня на песок. Боль пронизывала каждую клеточку, разрывая, и создавая заново, и это не было похоже на те разы, когда резерв пробивался наружу. Ярогнев что-то кричал, но я не слышала его, все утонуло в шуме волн, словно море бушевало у меня прямо в голове.

Когда боль достигла наивысшей точки, я вдруг почувствовала эту силу внутри — живую, ласковую, стремительную. Она нежно прошлась по моему телу, исцеляя от физических и моральных страданий, и огромный резерв хлынул наружу, вздымая песок на несколько метров в высоту. Ярославу и Ямана отбросило назад, но Ярогнев устоял на ногах, призвав Солнечный Ореол. Наши родовые резервы схлестнулись, образовав два мерцающих шара вокруг нас: солнечный и лунный.

— Солнце и Луна! — воскликнула Ярослава, поднимаясь с песка. — Как красиво! Но разве так должно быть?

Яман Парс удивленно замотал головой.

— Ясногоровы черпают силу звезд, но Луна им не подвластна! Никто и никогда не мог призывать ее вот так!

Я выпрямилась, ощущая, как подрагивает воздух вокруг, искажаемый выбросом моей энергии. Маленькая Луна вокруг меня, разве это возможно? Но она принадлежала мне, я ощущала контроль над ней, как и Ярогнев контролировал Солнце. Мы стояли друг напротив друга, и за спиной мужа я отчетливо видела образ крыльев, сплетенный из мелких частиц его резерва. Потрясающее зрелище! Стало интересно, есть ли такие у меня, но, стоило мне расслабиться, как энергетическое поле погасло.

— У вас есть этому объяснение? — напряженно спросил Ярогнев у Ямана Парса. — Вы говорили, что моя супруга — урожденная Ясногорова, но ее сила не похожа на резерв Катерины или Матвея.

Рустемзаде растерянно посмотрел на меня:

— Но она и не Круторогова, не лавовая драконица! Я ничего не понимаю, ее отцом был Светозар, даже Танильдиз признавала это.

— Лунных драконов не бывает, даже в легенда… — тихо сказала Ярослава, и замерла на полуслове.

Мы обернулись к свинцового цвета морю, которое ревело и бушевало. Мельчайшие капли воды стали подниматься вверх, неестественно зависая в воздухе, из-за чего казалось, что небо и земля меняются местами. Мы сделали несколько шагов назад, не зная, пора ли бежать без оглядки, или наша судьба уже предрешена, как вдруг на горизонте появилась крохотная точка. Драконье зрение, пробудившееся после выброса силы, мгновенно приметило исполина, великана с внешностью морской твари. Чем ближе создание приближалось, тем меньше становилось в размерах, и меняло свой облик, вминая уродливые черты, превращая лицо в настоящую бесформенную маску, и придавая ей привычную нам человеческую форму.