Судя по всему, Юхан решил не ограничиваться кабаном, а привязать по-настоящему сильного зверя — волка. Такое иногда случается, не рассчитал силы, надо отпустить, вернуться обратно, подождать, окрепнуть, а через пару лет попытаться снова. Но ведь нет! Ему нужно было сейчас! Это в одиннадцать-то лет, когда сил хватает только на суслика. Видимо, слабоумие и отвага были фамильной чертой Густавсонов. И ничего тут не поделаешь.

— Есть новости? — Деревянная ступенька заскрипела, когда на не опустилась каменная задница Хельги.

Левша устроился рядом с Греттиром и достал пачку сигарет:

— Будешь?

— Не.

Действительно, ничего не хотелось, ни пить, ни курить, ни есть. Греттир занял крыльцо Густавсонов, как только обнаружил, что Вендела не вернулась домой. Он теперь и спал здесь. Сюда же мать приносила ему еду… которую с благодарностью съедал Хельги Левша. Он, кстати, тоже подсел на морковку. И вообще, ел все, что готовила Маргрета, а в благодарность всячески старался ей услужить: уже что-то чинил в доме, привез дров для печки, добыл где-то оленину и ранние овощи.

Греттир подозревал, что вернувшись домой, обнаружит Левшу за семейным столом. Хорошо, если не на хозяйском месте. Впрочем, он не возражал. Он мог только радоваться, что мать оправилась от болезни. Посмотреть на нее со спины, так и не скажешь, что волосы под платком седые — талия, как у девушки, осанка, как у королевы. Если Хельги поладит с матерью и посватается, возражений, по крайней мере, с его стороны не будет.

Вот только нынешний их дом слишком тесен для двух супружеских пар. А что делать? Родовая усадьба в Мальмё недоступна, пока Фози, по сути, остается осажденной крепостью.

«Их там целая орда!» — передавали разведчики.

«А нас рать!» — кричал в ответ рвущийся в бой молодняк.

Салобоны и борзые щенки. Думают, если уцелели в битве на Королевских холмах, то уже все повидали и сравнялись с опытными бойцами. Слава богам, Конунг у них был мужик серьезный. И голова у него была холодная и мыслящая. Вот они с Орваром вдвоем и мыслили, собирали информацию, вербовали в Стаю вепрей-одинцов, строили планы. А он, Греттир, всегда готов был их поддержать — добыть языка, устроить диверсию или что еще понадобится.

От тяжелых мыслей отвлек шелест легких шагов. Мимо них с Хельги спустилась тонкая фигурка и быстрым шагом направилась к садовой калитке. Греттир в два шага настиг Венделу и мягко удержал ее за локоть:

— Ты куда?

Она смотрела на него и не отвечала. Потому что не знала, куда ей сейчас идти. И что делать. И где искать ответ. Там, наверху в маленькой комнате лежал одиннадцатилетний мальчик, прозрачный и тонкий, как церковная свечка, а она не знала, как вернуть его из горячечного морока. Настои трав, укрепленные заветными заклинаниями, просто выливались у него изо рта, а нить его жизни в луче лунного света дрожала, как натянутая струна. И могла лопнуть в любую секунду.

— Не знаю, — сказала Вендела. — Я не знаю, как помочь Юхану.

Она пыталась свить вторую нить, чтобы укрепить силы мальчика, но не могла подобрать пряжу. Рыбьих голосов и птичьей слюны в мире уже не существует. Добыть медвежьи жилы они не успеют, материнские волосы и слезы не принимаются, а других родственников у Юхана не осталось.

— А волчьи жилы подойдут? — Она удивленно моргнула, не понимая, к чему Греттир клонит. — Возьми мою силу. Иногда кровный враг может стать ближе кровного брата.

А что? Возможно, он и прав. В любом случае, стоило попробовать, вот только…

— Ты понимаешь, чем рискуешь, Греттир?

Судя по глупой улыбке, ничего-то он не понимал, а обманывать его Вендела не хотела. Все равно, боги примут только добровольную жертву.

— Ты станешь слаб, как человек. Твои силы восстановятся не раньше чем через год. Ты и так отдал Кьяртану и Маргрете больше половины своей силы.

— А оставшейся половины малышу Юхану хватит? Тогда нечего ждать, пойдем.

Он так и не отпустил ее руки, просто повернул и повел в дом. В спальне снял куртку и рубашку и сел на табурет возле кровати спиной к окну.

— Так?

— Так.

Вендела распахнула окно, и комнату наполнил аромат сырой земли и молодой листвы. Не искаженный мутным стеклом, лунный луч был острым и тонким, как клинок. И таким же смертоносным. Вендела быстро, одними губами, прочитала молитву, прося Фрейю уберечь ее от смертельного укола. И надела хрустальное кольцо на лунное веретено.

Пряжа из силы Греттира получилась отменная, ровная и крепкая, но вот беда, никак не срасталась с силой Юхана — скользила, собиралась петлями и ни в какую не хотела работать вместе.

— Ну как? — Спросил Греттир.

Он не жаловался, но Вендела знала, как ему сейчас плохо. Наверное, и голова кружится, и тошнит от слабости.

— Не получается. Нужна третья нить, которая скрепит две силы вместе. А с двумя веретенными блоками я могу удержать только две.

— Тогда возьми.

Греттир через голову снял цепочку с черным камнем и протянул его Венделе. Вот теперь в дело пошли материнские слезы. Мать Юхана нарыдала, наверное, целое ведро. Сначала она плакала от боли и страха за сына, а потом, глядя, как розовеют щеки мальчика, и выравнивается его дыхание, от облегчения и радости.

Наверное, у Венделы все получилось, сообразил Греттир, когда из темноты вышел огромный черный волк и бесшумно улегся у ног мальчика. Ну и зверюга, с таким хоть против носорога выходи, не страшно. Наверное, это была последняя мысль Греттира, потому что дальше он ничего не помнил.

Очнулся он уже в собственной постели.

— Как я сюда попал?

— Не помнишь? — Удивилась Вендела. Она сидела рядом уже в свежем платье и заново причесанная. Видимо, он пробыл в отключке достаточно долго, раз она успела привести себя в порядок. — Сам дошел. Хельги тебя только поддерживал немного. Как ты себя чувствуешь?

Страшно болела голова, ломило все тело, суставы словно выкручивали клещами. От льющегося из окна солнечного света резало глаза. Греттир зажмурился.

— Прекрасно. Еще немного посплю и буду как новенький.

— Ясно. Открой рот.

Ну, открыл, что дальше? В рот потекло что-то густое и вязкое.

— Ш-ш-што эф-фто?

— Не болтай. Вот, запей.

Послушно запил. На языке осталось ощущение липкости, но определить вкус он не мог. Что-то с ним совсем не так, наверное.

— Это мед с перцем. Ты весь горишь, надо сбить температуру.

Ясно.

— Теперь можно поспать?

— Спи.

Вендела плотнее подоткнула вокруг его большого тела одеяло и прилегла рядом. Надо было не упустить момент, когда Греттир начнет потеть и не давать ему раскрыться. Примерно через час он начал метаться и кричать, да так сильно, что Вендела испугалась — не удержит. Пришлось баюкать, как маленького:

Успокоился, лежал весь в поту, с прилипшими ко лбу волосами, но дышал уже ровно и спокойно.

Вендела развела в воде немного водки, намочила полотенце и обтерла его: сначала лицо и шею, затем плечи и грудь, а потом ниже. Взялась за одеяло, чтобы накрыть снова, но замешкалась. Она смотрела на мужчину, который на пути к своей цели одинаково легко творил добро и зло. Убивал и был готов умереть сам, и все ради того, чтобы получить ее. И детей. Должна ли она чувствовать себя польщенной? Бабушка сказала бы «да». Мама сказала бы «решай сама».

Даже во сне, измученный болезнью, он все равно выглядел угрожающе. Острые углы и четко вылепленные черты лица с прямыми бровями и глубоко посаженными под широким лбом глазами, суровая линия рта не давали повода ошибаться — это был безжалостный хищник, машина для уничтожения в броне твердых мускулов. Самый красивый убийца, которого только можно было представить.