— До недавнего времени ты никогда не играл по-крупному, — легко парировал Хэнъяо. — Переполох в Хейчан, убийство на перевале Уй, кровавая бойня в Синье… впечатляющий список подвигов — чтобы запугать чернь. Но стоит вмешаться действительно влиятельному и древнему клану — и ты тут же оказываешься в клетке, не так ли?

— Я… — попытался огрызнуться Цзяо Ян, слушать критику в свой адрес он терпеть не мог, но Хэнъяо приложил палец к губам, призывая к молчанию, а затем бросил ему на колени свёрток такой же, как у него, золотой парчи.

— Переодевайся. Ещё не хватало, чтобы в моей лодке нашли беглого преступника.

Цзяо Ян недоверчиво приоткрыл занавеску паланкина и, посмотрев сквозь щель, тут же нырнул обратно: лодка, не скрываясь, плыла прямо к причалу, где на монументальной арке были вырезаны белые гербовые соколы клана Ланшань Лань.

— Подставить меня решил… — начал было Цзяо Ян, но осёкся, поняв, что губы Хэнъяо произнесли ровно те же самые слова.

Тот усмехнулся и продолжил:

— Нет. Иначе бы связал тебя прежде, чем разбудить. Говорят, что если хочешь что-то спрятать — спрячь на виду. Я прислушался к этому совету и стал настоящим мастером. А теперь одевайся, не доставляй нам обоим проблем.

С этими словами Хэньяо вышел на палубу лодки, оставив Цзяо Яна в одиночестве. Нехотя признав правоту спутника, он развернул ткань и чуть не задохнулся от возмущения: платье совершенно точно было женским! Но пристань приближалась, и Цзяо Яну ничего не оставалось, как натянуть на себя все эти тряпки.

Вернувшийся Хэнъяо скептически осмотрел его растрёпанные волосы и буквально за пару фэней соорудил высокую причёску, чью простоту скрашивали многочисленные золотые заколки, а в конце прикрыл лицо опять же чрезмерно декорированным мяньлянем [1] из золотых нитей.

— Какая прелестная молодая госпожа, — пошутил Хэнъяо, глядя на него, а Цзяо Ян сердито прошипел:

— Убью…

[1] Мяньлянь — вуаль из кисточек

Борт лодки легко ударился о доски пристани, гребцы умело привязали её и перекинули на причал доску, чтобы господину удобно было выходить.

— Что бы ни случилось, не пытайся драться, — напоследок напутствовал Хэнъяо перед тем, как отдёрнуть занавеску.

Придерживая подол непривычно длиной юбки, Цзяо Ян выбрался на пристань — и едва сумел сохранить вид спокойный и непринуждённый: их встречало двое вооружённых стражников. Они синхронно поклонились:

— Глава Цинь.

Потом один, видимо, старший, задал осторожный вопрос:

— Нас не предупредили о вашем визите. Вы желаете встретиться с главой Лань?

— Сегодня я по личным причинам, — Хэнъяо покачал головой и вдруг посмотрел на Цзяо Яна с такой неподдельной нежностью, что таму стало жутко, — я просто хотел купить несколько украшений для моей невесты. Никто не сравнится с ювелирами, что трудятся у подножья Ланшань.

— Вы женитесь? — удивлённо брякнул второй стражник. — Почему же об этом никаких слу…

Старший товарищ пихнул его локтём под рёбра, принуждая замолчать.

— Конечно, глава Цинь. Хорошей торговли.

Ещё раз поклонившись, они ушли. Цзяо Ян проводил стражников взглядом.

— Ни обыска, ни требования сдать оружие… Глава Цинь, значит? То, с какой лёгкостью такие, как ты, проходят в двери, которые таким, как я, приходится долго пинать ногами, чтобы они открылись, — так раздражает.

— Мы отличаемся куда меньше, чем тебе кажется, Цзяо-гунцзы, — тихо, чтобы не привлекать внимания, ответил Хэнъяо и добавил неизвестно к чему: — Кровь — великое дело.

— Не надо всё валить на кровь, — об этом ли он говорил или нет, но Цзяо Ян услышал именно так. — Даже не пытайся мне доказывать, что наше место в мире определяется тем, кем мы родились!

— И в мыслях не было, — Хэнъяо улыбнулся чуть самодовольно, — я родился младшим сыном в семье, третьим молодым господином. Таким, как я, положено либо жить в праздности, тратя отцовские богатства, либо рисковать жизнью в охоте на чудовищ, чтобы добыть клану ещё капельку славы, либо постигать учёные премудрости в стенах монастырей. Однако, как видишь, я — глава клана. Но мне было бы это чертовски сложно провернуть, если бы в моих венах не текла кровь Цинь. С твоей же кровью интереснее… Она может привести тебя к силе, равной небожителям, или столкнуть в глубочайшую бездну.

— Прекрати говорить загадками, иначе я тебя стукну, — к концу Цзяо Ян запутался в его измышлениях, — если ты что-то знаешь о моих родителях — рассказывай, если нет, незачем зря тратить слова.

— Прямота — это добродетель, — но Хэнъяо не прислушался к его совету, — но часто цели достигаются отнюдь не добродетелями. А теперь идём, если будем долго болтать на причале, опять привлечём ненужное внимание.

— И куда же мы направимся?

— Покупать тебе украшения, любимая, — это он произнёс нарочито громко, — я же обещал.

Цзяо Ян думал, что они просто пройдут город насквозь, чтобы выйти с другой стороны, но нет. Хэнъяо действительно потащил его в ювелирную лавку, большую и трехэтажную, явный признак того, что дела у хозяина идут хорошо. Полноватый торговец с подобострастием кланялся, предлагая очередную дорогущую безделушку во вкусе главы Цинь.

— Молодая госпожа, взгляните, этот чёрный бриллиант так подходит к вашим глазам…

По мнению Цзяо Яна массивное ожерелье, которое ему предлагали, впору было надевать на грудь лошади, а вовсе мне молодой госпожи. Он капризно вздёрнул нос и отвернулся, вызывав у торговца разочарованный вздох. Взгляд равнодушно скользнул по разложенным драгоценностям — и остановился на серебряном ожерелье с небольшими сапфирами, которое выделялось посреди громоздких и кричащих своей скромной изящной красотой. Глядя на него, Цзяо Ян сразу подумал о Лань Юэ. Она заманила его в ловушку — а потом она же спасла из неё. Может ли быть, что она никогда не желала ему зла, и лишь проклятые правила клана заставили притворяться? Загадка этой девушки не давала ему покоя — хотелось разгадывать её снова и снова.

Цзяо Ян картинно указал пальцем на серебряное ожерелье.

— Это? — на лице Хэнъяо мелькнула тень растерянности, — ты уверена, дорогая?

— А-Яо, — Цзяо Ян заговорил высоким пронзительным голосом, подражая говору родовитых девиц, — ты меня вообще любишь? Я сказала, что хочу именно это!

— Хорошо, хорошо, — глава Цинь покладисто расплатился за сапфировое ожерелье, попутно велев упаковать и то, с бриллиантом. Торговец заулыбался, того гляди рот разорвётся.

— Помоги мне его надеть, — потребовал Цзяо Ян, уже догадываясь, что покупки Хэнъяо сложит в свою сокровищницу, а ему ничего не достанется. Покушаться на бриллиант нет смысла — уж его-то точно потребуют вернуть, а вот сапфиры и серебро можно и незаметно прикарманить. Потом пригодится.

Цзяо Ян был выше Хэнъяо на полголовы, и тому пришлось немного потрудиться, чтобы выполнить пожелание «невесты». Маленькая, но приятная месть за женское платье.

Покинув лавку ювелира, они, специально выбирая центральные улицы, вернулись назад к лодкам. Пару раз мимо пробегали отряды стражи, кто-то кричал что-то вроде: «задержать оборванца!», но золото клана Цинь буквально отводило им всем глаза.

— Купи мне сунжуань, — у самого причала Цзяо Ян указал на пожилую лоточницу, продающую сладости.

— Есть уличную еду? — поморщился Хэнъяо. — Какая гадость!

— Так ты её и не себе покупаешь, а мне. Или ещё раз изобразить капризную невесту?

— Нет, не стоит, — похоже, его актёрская игра пришлась Хэнъяо не по душе.

Ведь правда, купил и принёс, держа за обёрточную бумагу двумя пальцами.

Отодвинув свободной рукой кисточки мяньляня, Цзяо Ян с удовольствием вцепился в угощение.

— Ты знаешь, — самодовольно сообщил он, закончив, — однажды я перебил почти весь клан за то, что их молодой господин не дал мне насладиться этим замечательным вкусом.

Хэнъяо прикрыл рот рукавом ханьфу, будто боролся с тошнотой: