— Вот же тюлень. — Усмехнулся, глядя на него Угрюм. — Дрыхнет как лялька у мамки на ручках, только что сиську не сосет. Молодец пацан, далеко пойдет, если, конечно, сегодня не грохнут, ну и меня с ним до кучи.

Когда смертельно устал, то даже крохи времени на отдых, придают бодрости ватному телу. Пятнадцать минут блаженного провала в бездну, были прекрасны, но закончились мгновенно. Друг разбудил Максима на дежурство, и тут же сам занял его нагретое телом место, мгновенно отключившись.

Гвоздев неторопливо обулся, прошелся по поляне, разминая легкой гимнастикой затекшее тело, и вдруг почувствовал присутствие притаившегося, наблюдающего за ним из леса существа. Он улыбнулся, догадавшись кто это мог быть, и кивнул в ту сторону.

— Здорово вождь. Выходи. Чего прятаться? Мы не враги. — Махнул он призывно рукой. — Поговорить нам надо.

— Как ты смог меня увидеть, игрок? — От одной из берез осторожно отделился Ганджил, но приближаться не стал, а остановился, издали недоверчиво поглядывая на человека. — Ты владеешь тайным знанием?

— Это моя тайна, а мы не на столько дружны, что бы я ее тебе открыл. — Усмехнулся Максим. — Подходи, не бойся. Я уже говорил, что мы не враги. — О повернулся к Угрюму и толкнул того в плечо. — Вставай, у нас гости.

-А! Что! — Мгновенно вскочил тот, выхватывая маузер, и затравленно оглядываясь.

— Ганджил пришел, говорю. — Кивнул в сторону гостя Игорь. — Просыпайся, разговаривать сейчас будем.

— Ну и гад же ты Художник. — Потянулся Игорь. — Я свои пятнадцать минут еще недоспал, а ты уже: «Просыпайся!». Должен мне будешь. — Он повернулся в сторону гостя и зевнул. — Подходи, братан, не стесняйся. Тему перетрем, о том, как ваше племя из дерьма вытаскивать.

— Это правда, что ореки идут сюда? — Ганджил не спешил приближаться, с недоверием поглядывая на друзей.

— Нет, это я пошутил так. — Рыкнул недовольно Игорь. — Думаешь мне больше делать нечего, как только по дождю по-пластунски ползать, и придурков недоверчивых уговаривать, позволить мне этим недоумкам помочь не сдохнуть! Иди сюда, времени на уговоры нет. Или мы сейчас решаем как будем ореков со «Свидетелями смерти» встречать, или мы с Художником сваливаем, а вы дружно подыхаете.

— Хорошо. Но помните, что на вас нацелены наконечники стрел моих воинов. — Кивнул, соглашаясь Ганжил, и осторожно пошел на встречу. — Я иду. — Еще раз предупредил он, обернувшись, и вскинув предупреждающе руку в сторону леса.

— Напугал ежа голой пятой точкой. — Буркнул Угрюм тихо в сторону, и уже громко добавил подошедшему гостю. — Присаживайся, в ногах правды нет.

— Правды нигде нет. — Тот сел, скрестив ноги, и вновь недоверчиво оглянувшись на лес. — Говорите, я слушаю?

— В нескольких часах отсюда, в локации поздней осени стоит сводный отряд из ореков и людей. Хорошо вооруженный и мотивированный на убийство отряд. Они идут сюда, по ваши, и наши души. — Сел напротив Ганжила Максим. — Справиться с ними будет трудно. Ореки практически неуязвимы, но у нас есть против них оружие. — Он достал из рюкзака сосульку, и протянул гостю. — Бери. Угрюм говорит, что у вас есть мастера, которые могут из нее изготовить наконечники стрел. Догадываешься зачем я это тебе говорю?

— Неужели ты игрок готов отдать нам этот артефакт просто так, не требуя ничего взамен? — Недоверчиво скосился на Художника Ганджил.

— Игорю нравиться эта локация, да и мне она приглянулась. Мерзкая тварь посеяла тут смерть, а мы, с моим другом, очень хотим, что бы тут оставалось все по-старому. — Ответил Максим

— Так хотим, что кушать не можем. — Хмыкнул, подтверждая слова друга Угрюм, и еще хотел что-то добавить едкое, но замолчал под осуждающем взглядом Художник, а тот продолжил:

— Не знаю, поймешь ли ты меня, но не все измеряется деньгами или камешками. Ваш случай как раз такой. — Он посмотрел в глаза мису. — Вы основа локации бесконечно-раннего лета, на вас здесь все держится, а значит должны жить.

Тот ничего не ответил, и отвернулся. Долго думал в полной тишине, а когда вновь посмотрел на Максима, в глазах стояли слезы.

— Мой народ принимает вашу помощь. Вы доказали, что в этом мире еще живы доброта, честь и советь. Говорите, что надо делать, мы подчиняемся, и полностью в вашем распоряжении. — Он встал, приложив руку к груди.

— Наконечники делать, чего же еще, а потом убивать врага. — Вскочил Угрюм. — Сколько твоим мастерам надо времени для изготовления стрел?

— Полчаса на дорогу до мастерских, около четырех часов на работу, и еще полчаса на обратный путь. — Начал загибать пальцы вождь мисов.

— Хорошо. — Перебил его Угрюм. — Приступайте немедленно, а сейчас нам с Художником дай десяток толковых ребят, хорошо знающих местность. Надо погонять ореков по лесу, время потянуть. Эти твари появятся тут уже через часок, может чуть больше, если ничего их не задержит, и нюх у них на ваше племя, я так понимаю, очень хороший, найдут, если не отвлечь, быстро.

— Ты прав. — Кивнул Ганджил. — Не будем терять время…

***

Они появились вечером. Вышли из портала мокрые и злые. Быстро сориентировавшись на местности, разбили лагерь, расставив посты. Разожгли костры, готовя пищу и подготавливаясь к ночлегу. Чувствовалось, что командовал этим походом уродов, опытный вояка. Что делать, и зло частенько бывает с умными кулаками. Не пустил все на самотек, организовал, и караул, и ночлег.

Ореки почувствовали близость мисов, и засевшие в засаде друзья видели, как они сообщили об этом командиру сводного отряда, возбужденно жестикулируя при этом, видимо требуя отправиться незамедлительно на охоту. Но тот не отпустил, решив благоразумно дождаться рассвета, что было на руку, и Игорю и Максиму. Время помощник. Чем дольше враг медлит, тем больше времени на подготовку встречи непрошенных гостей.

Ганджил задерживался, но прислал гонца, сообщив, что ледяной сталактит слишком тяжело обрабатывается, и на распиловку его на заготовки, понадобилось на много больше времени, чем предполагалось, и теперь уже все племя, а не трое ювелиров, подключилось к работе обтачивая наконечники, придавая им нужную форму, и насаживая на стрелы. К утру вождь обещал изготовить полсотни смертоносных снарядов, способных убивать ореков, и просил продержаться, и не умирать это время.

Десяток мисов, выделенных друзьям вождем, притаились в поросшем кустарником овражке, и ожидали команды, но пока все складывалось наиболее благоприятным образом, и от них каких-либо действий не требовалось, играть в догонялки с ореками по лесу, затягивая время, не понадобилось.

Лагерь врага давно затих. В свете костра виделся только одинокий дежурный поддерживающий огонь. Можно было бы поддаться искушению, убрать его снайперским выстрелом, из бесшумного калаша, и сделать вылазку на спящий лагерь. Но это была бы глупость, обрекающая на провал. Где-то в темноте притаились еще трое караульных, и они вряд ли спят. Они тут же поднимут тревогу при любой попытке атаки.

Друзьям оставалось только ждать рассвета, и обещанные стрелы от Ганджила. Без них воевать с неубиваемыми тварями, не имело никакого смысла. Слишком неравные силы.

Ночь медленно, и нудно следовала за узким серпом месяца, словно специально неторопливо вытягивая из людей взвинченные нервы. Кто бы что не говорил, но нет ничего тяжелее чем ждать. Тем более ждать чего-то неизбежного и жуткого, готового оборвать жизнь. Это потом адреналин захлестывает так, что страх прячется в складках души, забившись и скуля, в дальний угол, но сейчас его время, время нетерпеливого дрожания рук.

Кто скажет вам, что он спокоен как сто удавов перед боем, не верьте, он вам бессовестно врет, или просто дурак. Страшно бывает всем, только одни прячут голову в песок, и воют от ужаса, а другие наступают своему страху на горло, и идут под пулями в бой.

Возможность преодолеть себя, свой внутренний страх, и определяет характер человека, его стержень. Героем иногда становиться тот, на кого и не подумаешь, а тот, кто с виду достоин, пачкает в ужасе штаны.