Антонио выглядел мрачным и отрешенным, пока шел вперед, через темноту. Он зажег и пустил впереди себя крохотный магический огонек, освещавший дорогу. В подземелье было темно и тихо. Но Антонио казался напряженным. Его выдавали пальцы, инстинктивно стискивающие ключ. Они сжимались все крепче вокруг потеплевшего металла.

– Антонио, мой мальчик? – раздался низкий бархатный мужской голос. – Ты все-таки пришел ко мне?

– Ну, конечно, наставник. Ты же звал меня. Как я мог ослушаться тебя? – почтительно склонил темноволосую голову Антонио перед мужчиной, и волосы упали на лицо, занавешивая его.

Наставник поморщился, а потом рассмеялся. И вдруг взъерошил темные кудри Антонио.

– Я же просил звать меня по имени. К чему церемонии, мой мальчик? Ты не мой ученик. Ты давно уже вырос и стал молодым мужчиной, сильным магом. Я горжусь тобой, Антонио.

– Да, нас… Лео, – послушно кивнул Антонио, поднимая голову.

Он несмело улыбнулся, когда сильная рука из темноты сжала ободряюще его пальцы. Магический огонек разгорелся ярче, и тьма расступилась, демонстрируя красивое, но хищное лицо. Острые скулы, тонкие губы, аристократически вырезанные ноздри, белая кожа, темные, как у самого Антонио, глаза и волосы… Их можно было бы принять за родных отца и сына. На первый взгляд. Но на самом деле это было не так.

Лео – могущественный темный маг, нынешний предводитель клана Паука. О, этот клан проклинали почти все маги в мире! Особой, «паучьей» магии нельзя было научиться. Она передавалась по наследству, от мужской линии. Девушки не обладали этой магией. Пауки славились тем, что умели воздействовать на разум человека. Вернее, на его затаенные желания, фантазии. Раскрывать их и путем этого навязывать свою волю. Подчинять себе. Наверное, будь Пауков больше, они могли захватить власть над всем миром. Но к счастью, их осталось слишком мало. Пауков не истребляли, но боялись. Их уважали. К их мнению прислушивались. Но и обладатели такой магии в обычной жизни чаще всего скрывали свои особенные умения. Разве что применяли их тайно.

Антонио не родился Пауком. Он был обычным магом, простым ребенком в бедной деревенской семье. Ему повезло: местный молодой священник обучил его грамоте, а также простейшим азам магии, когда узнал, что мальчик талантливый, но нераскрытый маг. Но когда священник копнул глубже и понял, что Антонио больше дается темная магия, то с позором прогнал его. И ворота храма закрылись для мальчика навсегда.

Для Антонио настали тяжелые времена. Он был единственным сыном в семье. Слишком хрупкий, болезненный мальчик вечно нарывался на попреки родителей. Он не мог работать, как взрослый, как от него требовал отец, и часто получал за это побои. Антонио терпел все безропотно, слушался отца и мать. Но со временем отец не смягчался, а после смерти матери начал крепко пить. И тогда побои стали особенно жестокими.

Антонио никогда не отвечал ударом на удар, но однажды его тело ответило само. Когда он лежал почти в беспамятстве на полу, не помня себя от боли, и увидел над собой зловещий блеск стали кухонного ножа, Антонио поднял руки и закричал. Из его ладоней вырвался темный вихрь, который поглотил отца.

Антонио и сам не знал, что натворил. Он не знал никаких заклинаний, всплеск магии оказался неконтролируемым. Антонио зарыдал, мечтая умереть после того, что совершил.

Угроза тогда миновала, но дом оказался разрушен в щепки. Антонио лежал посреди досок и уцелевшей домашней утвари, весь в крови после кулаков отца, и понимал, что больше не встанет. Боль накатывала волнами, и он почти почувствовал то мгновение, когда потерял сознание. Если честно, Антонио думал, что не очнется. Что умрет, и попадет в ад после случившегося. Но все-таки где-то внутри Антонио боялся смерти. И хотел выжить. Пускай даже чудом.

Чудо произошло. Антонио очнулся, хоть и не сразу. В чужой роскошной спальне незнакомого особняка. На белых шелках, на кровати. С разрезанной рукой, в которую было вставлено что-то, похожее на полое внутри гусиное перо. И рядом, возле кровати, на коленях стоял незнакомый мужчина. Мрачный, темный, как исчадие ада, которого Антонио только что избежал. На белом шелке лежала его рука так же с легким надрезом. И по гусиному перу в тело Антонио текла чужая кровь, закапывая белый шелк.

Антонио поморщился и застонал. Разрез на руке почти не болел. В отличие от всего тела. Избитого, изувеченного отцом. За что? Антонио не смог вспомнить. Кажется, он забыл про кашу, оставленную в печи, и сжег отцовский ужин, после чего отец пришел в ярость. И решил наказать сына.

– Ты очнулся? – спросил хриплым голосом незнакомец.

Антонио осторожно кивнул, не поднимая глаз, все еще боясь говорить и шевелиться. Но голос незнакомца был участливым:

– Больно? Потерпи, малыш. Скоро закончу и полечу тебя…

Незнакомец выполнил свое обещание.

***

– Зачем ты позвал меня, Лео? – сумрачно отозвался Антонио, присев на камень.

Хотелось отмахнуться от мрачных воспоминаний о прошлом. И как всегда, выжечь любую привязанность к Лео, который заменил отца. Ведь позже они разругались на почве принадлежности к клану Паука. Лео гордился тем, что Паук и следовал всем традициям клана как один из главных его начальников. А Антонио стремился забыть о том, что в его венах теперь течет кровь Паука, хотя знал, что это нечестно. Ведь именно эта кровь помогла ему однажды выжить.

– Просто, чтобы расспросить, как у тебя дела, Антонио, – красивое аристократическое лицо Лео погрустнело. – Я что, не имею права раз в месяц поинтересоваться, как живет мой названый сын?

– Прости, Лео, – натянуто улыбнулся Антонио и придвинулся ближе к Лео, который слегка сгорбился, словно находясь под тяжестью горя. – Я знаю, тебе одиноко без меня. Но я вырос. В любом случае я не остался бы жить с тобой, я же не ребенок.

– Мне не хватает того милого мальчика, которым ты был, – улыбнулся Лео и потянулся к Антонио.

Некоторое время они просидели на камне молча, но молчание это было теплым. И их плечи соприкасались друг с другом.

– А у нас в академии решили нарядить особую елку, эльфийскую, – вдруг первым заговорил Антонио.

Его всегда мучило то, что он боялся рассказывать о своей новой «нормальной» жизни. О работе в академии, где не было места темной жестокой магии, на которой зиждилось существование клана Пауков. Антонио боялся, что Лео воспользуется их родственной, кровной привязкой. Вдруг он магически навредит кому-то в академии, если рассказать лишнее?

– Представляешь, у нас есть два мальчика: Рик и Эдвард. Один родом из богатой семьи, другой – из разорившейся, и их кланы враждовали всегда. И эти мальчишки не слушаются никого! Ни Рауля, нашего грозного бывшего ректора, ха-ха, ни нас – преподавателей… – Антонио вошел во вкус, рассказывая про академию.

Глаза у Лео горели удовольствием и интересом, пока он слушал своего бывшего ученика. Но Антонио немного боялся еще и другого. Того, что Лео воспользуется силой Паука и вытянет на свет божий желание Антонио… как прежде, отринуть разногласия между ними и снова стать семьей. Антонио очень хотелось бы привести Лео на праздник в академию, как это делали некоторые молодые преподаватели со своими семьями. Хотелось усадить его за праздничный стол, окружить Лео своими друзьями. И чтобы никто не шарахался от его названого отца, как от убийцы всех времен и народов.

– А этот Рауль, он такая скотина! Он ведет себя совсем как Эдвард, будто ему все можно, зар-раза белобрысая. Боевой маг, древний род… – Антонио передразнил Рауля и сморщил нос, демонстрируя степень своей неприязни. – Он вечно насмешничает над теми, кто, по его мнению, недостоин преподавать в Академии! Ну, ничего, его мнение меня не интересует. Сложись все иначе, я сам вызвал бы его на турнир и одержал бы победу…

Антонио совсем расслабился, продолжая болтать с Лео, уже забыв про свои страхи. Хотя обычно его мучило, что слухи о жестокости клана Пауков ходили всякие. И Антонио вынужден был скрывать свое общение с Лео, но… стыдился этого. Потому что чувствовал, что это неправильно. Ни разу в жизни Антонио на его глазах Лео никого не убил своей магией. За что от него все обычные маги шарахались, как от прокаженного? Антонио знал, если он исполнит свою мечту и соединит два своих мира: мир детства, клан Пауков и Лео, с миром академии, обычных магов и обучающихся там детей, то станет там навсегда изгоем.