Сегодня я не буду произносить пламенную речь, как при походе на Фаргар: в тот раз нас вынуждали отправиться на войну, сегодня же – это наш выбор.

Поэтому речь будет взывать не к их эмоциям, а к их разуму. Я не хочу, чтобы соплеменники рисковали жизнями непонятно для чего. Каждый должен знать, для чего мы идём сражаться.

– Этот поход отличается от предыдущего и если кто-то захочет остаться дома – я всё пойму.

Смотрю на толпу передо мной.

– Мы напали на Фаргар, чтобы прекратить их атаки и начать жить в гармонии. Это была благородная цель – выживание. Сегодня всё иначе: мы нападём на Гуменд не для самозащиты, а для агрессивного захвата.

Хожу из стороны в сторону, подбираю правильные слова. Меня окружают не бывалые воины, готовые отправиться в битву ради славы и ради самого сражения. Вокруг меня – такие же мирные люди, как и я. И такие же свободные.

Мы не настоящая армия – никто из окружающих не давал присягу. Я могу ими командовать во время битвы, но у каждого из них есть право решать, отправиться на эту битву или нет. В прошлый раз для сражения была жизненная необходимость, а сейчас – амбиции и желание подчинить всех вокруг.

– Вы все знаете, каково это – встречаться лицом к лицу с врагами, принимать их удары и бить в ответ. Терять близких и рисковать своей жизнью. Мы пошли и отбили у Фаргара право на мирную жизнь. Мы проделали великую работу. Каждый из нас заслужил счастливую жизнь в деревне. Но я спрашиваю вас, готовы ли вы снова отправиться через хребет, чтобы добиться большего? Готовы снова рискнуть жизнями для безопасности будущих поколений?

Забавно говорить о будущих поколениях людям, половина из которых не достигла совершеннолетия. Мало кто из них задумывался о детях и мире, который мы им передадим.

– Если мы останемся, то проживём долгую и счастливую жизнь. Мы заработали её кровью и слезами. Но никто не может гарантировать, что это же достанется нашим детям. Им придётся так же, как и нам, зубами вырывать свободу и безопасность.

Люди в толпе кивают, прислушиваясь к моим словам. Однако я так сильно поднялся в их глазах за последнее время, что они согласились бы со мной во всём, независимо от того, что я буду говорить.

Приятно осознавать, что тебя слушают с такой внимательностью.

– Поэтому я, Гарн, предлагаю вам выбор: останьтесь здесь и живите для себя, как любой нормальный человек. Или идите со мной на Гуменд и мы изменим само представление об этом мире!

Гуменд всегда представлял для нас опасность, но он никогда не мог сравниться в этом с Фаргаром. Их вылазки – редкие и не настолько кровавые.

– Нам под силу всё!

Я полностью верю в то, что говорю. Это не ложь и не приукрашивание правды. Подчиняя окружающие деревни мы создаём мир и пространство для возникновения цивилизации. Не будет никакой торговли, школ и университетов до тех пор, пока в округе существуют дикие племена, что сдирают кожу с людей и выпускают кишки наружу, взывая к кровавым богам.

Именно это я и хочу построить.

Общество, а не разрозненные клочки поселений, разбросанных тут и там.

– Вы знаете, что я никогда не стал бы рисковать вашими жизнями напрасно, поэтому я прошу вас довериться мне сегодня. И в ответ мы получим гораздо больше, чем имеем сейчас.

Я говорю без пламени в голосе, поскольку не хочу их загипнотизировать и получить слепое подчинение. Мне нужны люди, которые идут за мной осознанно. Люди, которые верят в меня и надеются на лучшее, пусть даже не до конца понимают, ради чего всё это затевается.

До сих пор не могу поверить, что у меня вообще получилось собрать такое войско. Изначально был лишь я с близнецами, да любопытный Хоб. Мы тренировались, упражнялись с оружием и спарринговались друг с другом. Я думал, что из нас выйдет четвёрка великолепных воинов, а вышло целых две сотни.

– Я не буду уговаривать вас отправиться со мной, – говорю. – Не собираюсь давить и осуждать за отказ. Моё мнение о вас не ухудшится, если вы решите остаться дома. Более того, я даю вам два дня на размышления, чтобы вы всё как следует взвесили и решили, доверяете ли вы мне достаточно.

Толпа молчит – именно этого я и хотел. Не нужно жестикулировать, срывать горло, использовать короткие, рубящие слова. Пусть сами принимают решение. Армия будет гораздо преданнее, если пойдёт за мной с верой в лучшее.

– У вас есть два дня на размышления, – повторяю. – А пока, я объявляю тренировки!

Весь оставшийся день мы сражаемся друг с другом, делая перерыв лишь на обед, когда невозможно передвигаться под открытым солнцем. Каждый из нас уже умеет фехтовать, но основная цель другая – привыкнуть к доспехам и настроить их под себя.

Весь следующий день мы отдыхаем, восстанавливаем силы.

А на второй я выхожу за частокол и с удовлетворением наблюдаю, как все две сотни человек выходят вслед за мной. Вперёд, на Гуменд. Проверим, насколько они бессмертны.

В прошлый раз, когда наше войско пришло в Фаргар, мы убили сотню человек и ещё две с половиной ранили. И вот мы снова приближаемся к этой деревне в полном боевом облачении.

– А ведь мы всё ещё можем спалить эту деревню, – замечает Хоб. – Это я так, к слову.

Входим внутрь поселения и направляемся прямиком к дому старосты. Дверон решил остаться в своём собственном, вместо того, чтобы занять особняк на возвышенности – там теперь болтается местная ребятня.

Две сотни воинов идут по улице, пока местные, с тревогой, уступают нам дорогу.

Всё правильно – мы не друзья и вряд ли ими станем в ближайшее время. Они остаются нашими врагами до тех пор, пока не докажут, что им можно доверять. Это не прихоть, не гордость, не завышенная самооценка – всего лишь здравый смысл и осторожность. Никогда нельзя поворачиваться спиной к человеку, который вчера готов был тебя убить, пусть даже сегодня он лучезарно улыбается и пожимает руку.

Одноглазый мужчина уже ждёт нас на пороге, сложив руки на груди. Он совсем не рад нас видеть – как и все остальные жители Фаргара. Могу его понять.

– Привет, – говорю и снимаю шлем. – Это я, Гарн.

– Знаю, – отвечает. – Кто ещё припрётся к нам так открыто?

– Зайдём в дом?

Мужчина заходит внутрь, а я чувствую, насколько он напряжён. Кажется, Дверон ожидает, что я снова его ударю. Он этого не боится, всего лишь готовится к любому событию.

– Рассказывай, чего явились.

– Разве так встречают союзников? – спрашиваю. – Может, хоть присядем за стол, преломим хлеб?

– Брось, я чувствую, что ты сейчас начнёшь что-то требовать и мне это сильно не понравится.

– Разве это так очевидно?

– Посмотри сам: к твоему дому приходит вооружённая армия, а их командир хочет поговорить и при этом заходит издалека. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, разговор будет не о погоде.

– Ты прав, – говорю. – Помнишь, мы говорили о том, что я хочу превратить Фаргар в процветающую деревню? Так вот, именно это я и собираюсь сделать...

– Так вы пришли засаживать наши земли и ремонтировать дома?

– Нет, с этим вы и сами справитесь. Мы пришли, чтобы предоставить вам возможность всё это делать. Я хочу, чтобы ты собрал как можно больше боеспособных солдат и они присоединились к нам в нашей кампании.

Староста удивлённо смотрит на мой рот, словно я внезапно заговорил на другом языке.

– Нам нужны воины, – говорю. – И как можно больше. Мы идём на Гуменд, поэтому любая помощь будет кстати.

Данная просьба звучит необычно, поскольку в Гуменде и трёх сотен людей не наберётся, а мы собираемся привести туда войско, превосходящее по численности всё его население. По два человека на каждого ребёнка и старика.

– Ты с ума сошёл? – спрашивает Дверон.

Фраза точь в точь как у Хуберта. Если два взрослых человека спрашивают у тебя одно и то же, может стоит задуматься?

– Даже мы никогда не нападали в открытую на Гуменд, – продолжает староста. – Они совершенно не беспокоятся о собственных жизнях и рвутся в атаку, словно смерть для них – величайшая из наград. Драться с такими – себе дороже.