Приподнимает кожаный доспех на поясе и под ним виднеется кривой шрам от вытащенной стрелы.

– Ты явно что-то путаешь, – говорю. – В Дарграге никогда, никого не похищали.

– Твои ноги восстановились? – спрашивает с нетерпением.

Всё ещё болят, но мышцы уже начали срастаться, даже пальцы на ноге шевелятся. Какое же это облегчение – вновь иметь возможность нормально восстанавливаться. Наконец, я снова полноценный. Я опять живой организм, а не вещь, которой нужен ремонт.

– Иди впереди меня, – приказывает. – И не вздумай дёргаться.

Так мы и топаем к горам, к хребту. Я впереди, Хуберт – сзади. Совсем скоро мои мышцы восстановятся и одной бородатой физиономии очень сильно не поздоровится.

К вечеру мы не проходим и половины пути до Дигора.

Мы оказались бы в нужном месте, если бы шли прямым путём и Хуберт не останавливался столько раз, чтобы подождать Майру. Пришлось устроиться на ночлег среди скал, но даже тут он продолжает ходить и высматривать девушку.

– Всё ждёшь? – спрашиваю.

Мы лежим на разогретом за день песке, а перед нами простирается долина. Пейзаж, которым я не устаю восхищаться.

За несколько лет я ни разу не видел дождя и даже намёка на осадки. Ни разу не видел тяжёлых, нависающих облаков, готовых обрушить воду в любой момент. По эту сторону хребта они часто бывают, но мне лично не довелось их встретить.

Теперь я смотрю вдаль и где-то там... серые тучи, предвестники мощного ливня.

Какие же они красивые.

Солнце прячется за горизонтом и с последним лучом раздаётся зелёная вспышка. Яркая, но очень короткая. Мне показалось или правда что-то моргнуло?

– Хуберт, – говорю. – Ты видел этот зелёный свет?

– С заходом? – спрашивает. – Он появляется каждый вечер, ты разве не знал?

– За хребтом солнце не опускается за горизонт – оно заходит за горы, а у вас тут ещё час день длится.

– Зелёный свет появляется каждый раз, когда исчезает солнце. Это его последний луч.

Какая странная теория, даже не представляю, какой закон физики может это объяснить. Прохождение света через атмосферу, расслоение волны, интерференция, смещение. Ничего не подходит. Нет ни одной причины мелькать зелёному огню, если это не странный аналог северного сияния. Очень странное, разовое, северное сияние.

– Мои друзья наверняка схватили Майру, – говорю. – И прямо сейчас пытаются узнать, куда меня увели.

– Никто её не схватит, – отвечает. – Её невозможно застать врасплох.

– Это потому, что она умеет смотреть сквозь камни?

– Хватит нести эту чушь. Ни один человек на свете не умеет смотреть сквозь камни.

– Если только это не Дар.

– Не существует Дара, позволяющего это делать.

– Я же сам видел, как она это делала. Мы сидели за скалой, разговаривали. А потом она поворачивается и смотрит в упор на стену перед ней. Тридцать восемь человек, говорит, ручей переходят.

– Не неси чепухи.

– Так и представляю, как выглядит существо, что предоставило этот Дар. Огромный валун с каменными руками, каменными ногами. Глаза – два агата, а голос – рокочущий, как оползень. И это существо подходит к Майре и говорит: я наделю тебя силой! Ты будешь смотреть сквозь камни, а взамен ты каждый день будешь засыпать с камнем под мышкой, гладить его и говорить, какой он красивый!

– Да у неё птица есть! – говорит Хуберт. – Она видит глазами птицы, что летает в небе. Не смотрит она ни через какие камни.

Ничего себе, а я ведь и сам начинал верить в историю, которую выдумал. Вот, как она увидела слежку! Тот ястреб, что кружил надо мной у ручья, он передавал Майре моё местоположение и она могла стрелять по мне, не показываясь.

Звучит... очень удобно. Можно легко загнать человека, способного перемещаться с быстротой молнии. Достаточно держаться на расстоянии, и всегда быть за какой-то преградой. Ты его видишь, а он тебя – нет.

В этом случае её и вправду не найдут. У моих ребят нет ни шанса: они будут идти по её следам, думая, что догоняют. Затем следы закончатся – и всё. Ястреб найдёт для неё подходящее укрытие, в котором она будет сидеть, пока опасность не минует.

– Что? Не ждали? – спрашивает девушка.

Она стоит рядом с довольным лицом. Не только оторвалась от преследования, но и успела нас догнать. На самом деле очень удобный Дар.

– Так и знала, что найду вас здесь, – говорит. – Хуберт не может ночевать в низине, ему нужно подняться как можно выше.

– Надеюсь, ты не трогала моих друзей? – спрашиваю. – На них раны не заживают, как на мне.

– Успокойся, я скрылась. Но одна девушка, высокая, так упорно меня преследовала, едва оторвалась.

– Аделари, наверное. У них вся семья – охотники.

Хуберт с Майрой принялись обниматься. Выглядят в точности, как отец и дочка. Может, они что-то скрывают и на самом деле являются родственниками?

Поворачиваюсь на бок, кладу руку под голову и собираюсь отходить ко сну. В этом мире нет ночного освещения, не полежишь с телефоном в кровати. Солнце зашло – значит пора спать. Закрываю глаза и как обычно осмысливаю произошедшее за день.

– Не так далеко, – слышу голос Хуберта.

Открываю глаза и вижу рыжего бородача, стоящего надо мной.

– Ты будешь спать рядом со мной, чтобы я услышал, если ты задёргаешься.

– Предлагаешь спать в обнимку? – спрашиваю.

– Если придётся. А теперь будь добр, сомкни ноги и я тебе их свяжу.

– Я уж было подумал, что заслужил твоё доверие, – говорю.

Всё правильно делает, нельзя мне доверять. Я предам при любом подходящем случае. Выкраду обратно жемчужины, заберу меч, сбегу, что угодно.

– Нет, – говорит. – Не доверяю.

– И это после всего, что между нами было?

Хуберт задумчиво щурится.

– О чём это ты?

– Ты разве забыл, – спрашиваю. – Как засовывал руку мне в трусы?

Майра прыскает от смеха. Да и я тоже не сдерживаюсь.

– Так, заткнулись оба, – говорит Хуберт. – Мы всё ещё враги и я не собираюсь спать рядом с человеком, который может прирезать меня во сне.

Позволяю ему стянуть мне ноги, проверить верёвки на руках. Спать в них будет не удобно, но выбирать не приходится. По крайней мере, жемчужина при мне и с ней я чувствую себя спокойнее.

– А вы не такие кровожадные, как я считал, – говорю. – Мне казалось, за хребтом одни дикари, убийцы и садисты.

Хуберт с Майрой переглядываются.

– Забавно, – говорит девушка. – Дикарь называет остальных дикарями.

– Никакой я не дикарь, – говорю. – Я, может даже, поумнее вашего.

Вообще-то, я намного умнее, но не говорить же это перед другими людьми. В моём мире я получил не только ум, но и умение держать язык за зубами. Я знаю, кому и что можно говорить, и не оказаться при этом на костре.

– Если ты такой умный, – говорит девушка. – Тогда расскажи, почему солнце встаёт на востоке и заходит на западе. Почему не наоборот?

– Потому что его тащит за собой всемогущий солнечный человек на небесной колеснице, – говорю. – А запряжена она четвёркой крылатых скакунов, дышащих огнём.

– Ну вот, – говорит Майра. – А ещё называл себя умным. На самом деле солнце – это что-то вроде факела, но очень большого. И восходит он на востоке, поскольку где-то же ему надо всходить.

Ты даже не представляешь, насколько ты права. Огромный газовый факел, настолько огромный, что искривляет пространство вокруг себя.

– Допустим, – говорю. – А звёзды – это что?

– Звёзды – это маленькие костерки. И, возможно, где-то там, другие люди варят над огнём суп.

Будем надеяться, что суп и них выйдет вкусный. Нет ничего хуже, чем весь день работать, а потом сесть за стол и увидеть несъедобную пищу. Знаю по себе – из меня отвратительный повар.

– Расскажи мне о вашей деревне, – просит Майра.

– Замолчите уже и идите спать, – вмешивается Хуберт.

– Я никогда не бывала за хребтом и хочу послушать, как живут люди с той стороны. Вдруг его завтра убьют?