И это та вещь, которую я надеюсь однажды изменить.

Трогс убил жену, убил любовника и расколол этим Дигор на две части. Теперь старейшина лежит в стороне с ножом Хуберта в голове. Майра смотрит на мёртвого отца с отсутствующим видом.

– Только не вздумай себя в чём-то винить, – говорю.

Она отрицательно мотает головой.

– Сейчас мы поможем раненым, – продолжаю. – Отнесём их в дома, а затем подумаем, как дальше быть.

Дигор оказался в уязвимом положении и ему требуется помощь. Дарграг может всех их накормить, и провести интеграцию поселений: обменяться жителями, если кто-то из наших захочет жить в горах.

– Майра, – говорю. – Тебе сейчас кажется, что мир перевернулся, но всё изменится, обещаю. Всё будет хорошо.

Девушка кивает.

Вот и наш первый союзник. Бледный, окровавленный, едва стоящий на ногах, но союзник.

Собираюсь в дорогу.

Пора возвращаться в Фаргар, к друзьям. Разумеется, если они ещё там, а не бродят в окрестностях и пытаются понять, куда именно меня утащили. Когда меня похищали, Майра как следует запутала следы и увела их в сторону, поэтому они не могут догадаться, что я в Дигоре.

– Как тебе наша деревня? – спрашивает Хуберт.

– Как-то тут тяжеловато, – отвечаю. – Чувствуется лёгкое напряжение.

Мужчина протягивает мне все три метательных ножа, но я отказываюсь. Пусть лучше оставит себе на память, как знак почтительного отношения между нашими деревнями. Майра, в свою очередь, протягивает меч в ножнах.

– Эй, – говорю. – Я тебе его подарил, а как говорят в моих краях: подарки – не отдарки.

– Ты уверен? Это очень ценная вещь.

– Ничего, попрошу сделать мне другой, точно такой же.

Никто из них всё ещё не подозревает, что я – тот самый кузнец, что научил Дарграг выплавлять сталь. Пусть мы и сдружились, но пока не настолько близко.

– Но копьё бы мне не помешало, – говорю. – Чтобы безопасно добраться до своих.

Прощаюсь со всеми, с кем успел познакомиться за короткое пребывание в деревне – двадцать уцелевших участников турнира по шашкам и кровавого побоища. Протягиваю руку каждому из них, пожимаю. Местные не знают этого жеста, но активно его поддерживают.

Протягиваю руку Майре, она тоже её пожимает, но потом оборачивается к Хуберту и говорит:

– Я его провожу.

Мы вдвоём выходим из деревни и идём по тропе, которой шли сюда. В тот раз я был пленником, а сейчас – свободный человек. Приятно ощущать себя ничем не скованным.

– Моё предложение посетить Дарграг всё ещё действует, – говорю. – Это замечательное место, с добрыми людьми. Никто не желает тебе зла, никто не тычет в твою сторону копьём.

– И я обязательно им воспользуюсь, – отвечает девушка. – Но не сейчас. В Дигоре появилось слишком много срочных дел, нужно заняться ими.

– Конечно. Но я хочу, чтобы ты помнила: у тебя всегда есть моя поддержка. Попроси и я сделаю что угодно.

– И этим я тоже воспользуюсь.

Некоторое время идём в молчании. Чувствуется лёгкая недосказанность, эмоции, которые лежат на душе и жаждут выхода.

– Надеюсь, ты не пожалела, что я пришёл в вашу деревню? – спрашиваю.

– Нет...

– Это ведь из-за меня всё началось.

– Да, наверное, – соглашается Майра. – Но не совсем. Рано или поздно это должно было случиться, так пусть это останется в прошлом, чем я буду каждый день жить в напряжении, в ожидании стычки.

– Я не хотел, чтобы кто-то погиб.

– Никто не хотел. Но, что случилось, то случилось.

Майра пускается в рассуждения о том, как она будет восстанавливать деревню. Старейшиной назначили Длехи, но её дядя больше не может самостоятельно передвигаться, поэтому большую часть обязанностей она возьмёт на себя.

А я думаю о том, как же так получилось, что во всех трёх деревнях осталось так мало мужчин по отношению к женщинам. Дигор друг друга перебил. Фаргар пал в бою с нами. А Дарграг... я привёл из пустыни больше сотни девушек и сильно сместил пропорцию в сторону женского населения.

Иду рядом с Майрой, случаю речь, когда она, внезапно, замолкает.

– Чего ты? – спрашиваю.

– Грустно немного.

– Через несколько дней я вернусь с провизией, чтобы у вас в деревне был запас еды, пока вы не наладите охоту. А заодно устроим с друзьями для вас потрясное представление. Вы таких ещё не видели – дарграговское изобретение.

Доходим до края хребта. Мне пора спускаться с гор, а Майре – поворачивать назад.

– Прощай, – говорю. – Не поминай лихом.

На этот раз мы обнимаемся вместо пожатия рук. Расстаёмся, словно лучшие друзья, хотя знакомы всего пару дней. Очень приятно вот так стоять рядом с ней, уперевшись головой Майре в плечо, чувствовать её дыхание на своей шее.

Хочется использовать жемчужину, чтобы продлить это мгновение, но мы и без того стоим долго.

– Мне так нравится тебя обнимать, – говорит Майра.

– И мне тоже, – отвечаю.

Вот почему я в прошлой жизни был простым работягой: что может быть лучше, чем хорошая, приятная девушка рядом с тобой. Её можно обнимать сколько душе угодно. Но всё заканчивается: она вернётся в Дигор, а я продолжу идти по начерченному пути.

Стоим в обнимку минуту, другую... Не хочется останавливаться.

Я на самом деле успел привязаться к девушке: она весёлая, жизнерадостная, мне очень близок её характер. И внешне она затмит очень многих. А как стреляет из лука... до сих пор чувствую стрелы в ноге.

Мы стоим очень близко, прильнув телами друг к другу. Мне очень хорошо и приятно ощущать её так близко и я чувствую, что Майре тоже нравится. Как я уже говорил, между нами теперь связь. Невидимая, но ощущаемая.

Наверное, я сошёл с ума, но кое-что очень сильно нужно попробовать...

Поворачиваю голову вбок и легонько чмокаю её в щёку. Никакого сопротивления, никакого возмущения, так почему я до сих пор стою прямо и борюсь с внутренними порывами? Почему два человека должны спрашивать у кого-то разрешения, если это не касается никого, кроме них?

И я говорю то единственное, что может произнести парень на моём месте, когда напротив него стоит ослепительная девушка.

– Майра, – говорю. – Будь со мной сегодня, прямо сейчас.

И она будет.

Плевать на прошлое и настоящее. Когда ты чего-то очень сильно хочешь – можно забыть обо всём. Пир во время чумы.

Я покрываю её лицо поцелуями, а она улыбается. Впервые за последние два дня. И какая же это обворожительная улыбка! Здесь, в эту секунду, она отдалилась от всех печалей и тревог, чтобы побыть наедине со мной. Среди гор, что скроют нас от всех напастей этого мира.

Ничто больше не имеет значения.

Ничто.

Есть лишь мы, стоящие рядом, и её рыжие волосы, что струятся по моим плечам.

Зачем мне жёлтая жемчужина, если мы и без того выпали из времени. Не могу понять, как долго мы здесь стоим, обнимаемся, касаемся носами, глядим друг другу в глаза, сходимся устами и языками.

Вчера мы напились мёда, но это не идёт ни в какое сравнение с тем, как кружится голова в этот момент. Кажется, ничто на свете не может быть ещё лучше. Мои руки на её талии, её – на моих плечах.

Вчера мы прошли через какофонию смерти, а сегодня сами, своими силами, создаём симфонию жизни. То, ради чего вообще существуют мужчины и женщины.

Чтобы быть рядом.

Любить.

Пусть это всего лишь химия в голове, биологический программный код, заставляющий нас действовать определённым образом... но я принимаю его. Я всецело ему отдаюсь. Я раб и готов быть рабом вечно.

А затем Майра стягивает с меня одежду. Я красив сегодня. Она красива. Апполон и Афродита, два божества, сошедшихся вместе, чтобы совершить нечто великое. Не смотрите на нас в этот момент – иначе наша красота выжжет вам глаза и вы никогда больше не увидите солнечного луча.

Мы возлежим с ней на скудной траве и это ложе кажется периной, сотворённой самими небесами.

Нет слаще мига, чем ощущение близости с этой девушкой. Мы – две частички пазла, давно потерянные и, наконец, нашедшие друг друга. Мы подходим друг другу, и я люблю её в этот момент больше всего на свете.