Вторая партия окончена, старейшина снова победил. Остаётся одна, решающая. Но победа, судя по всему, больше не будет иметь значения. Близится решение конфликта между Длехи и Трогсом. И он не понравится никому.

– Там ведь никого не было, – продолжает мужчина. – Не было никакого Дарграга, верно?

– Хочешь сказать, я вру? – спрашивает старейшина.

Некоторое время игроки смотрят друг на друга, а затем Трогс делает первый ход. Длехи отвечает, даже не глядя на доску.

– Да, я именно это и хочу сказать. Посмотри на чужака: он не убийца, он не похож на того, кто вырос среди убийц. И совсем не дикарь, какими ты их вечно выставлял.

– И что в итоге? К чему ты ведёшь?

– К правде! – ревёт Длехи и бьёт кулаком по столу.

Камни съезжают в стороны и теперь непонятно, на каких клетках они стояли. Старейшина принимается возвращать их на свои места.

– К правде, суку её за ногу, – продолжает Длехи.

Руки, сжимающие копья, побелели от напряжения. Малейший чих и первые трупы упадут на землю. Два лагеря в Дигоре и только один из них окажется победителем.

Трогс медленно, камень за камнем, перемещает фигуры обратно в клетки, пока мужчина глядит на него с нетерпением и едва сдерживается, чтобы не раскроить старику череп.

– Рассказывай правду прямо сейчас или я за себя не ручаюсь.

– Я её убил, – говорит старейшина.

– Ты был в деревне в этот момент...

– Но я всё равно её убил.

С завидным хладнокровием старик засовывает руку под рубашку и выуживает оттуда мешочек с кругляшом внутри.

– Ты знал, что если очень сильно чего-то хотеть, Дар сам к тебе явится? Достаточно испытывать очень сильные эмоции. В моём случае это была ненависть. Я так сильно ненавидел, что эта штука сама появилась у меня в руке.

Из мешочка показывается тёмно-синяя жемчужина. Блестит в свете факелов.

– И я её убил. Это было даже легче, чем я думал: переломал ей каждую кость в теле, а затем отнёс к обрыву и скинул. Никто даже не заметил, что я выходил из дома. Знаешь, почему я тебе это рассказываю?

– Потому что ты тупой, старый кретин.

– Нет, потому что ты мне ничего не сделаешь.

Неожиданно Длехи перестаёт шевелиться, его тело отрывается от скамейки и он подлетает в воздух. Парит в метре от земли, не касаясь ни одной поверхности, словно невесомый.

А затем каждая его конечность начинает неестественно изгибаться, ломаясь в самых неожиданных местах. Локти выворачиваются наизнанку, колени с хрустом лопаются, а шея поворачивается вокруг своей оси, готовая свернуть голову в обратную сторону.

От ужаса я не могу даже пошевелиться. Это точно Трогс, его работа. С помощью жемчужины он ломает человека, словно это деревянная кукла.

Но закончить дело старик не успел.

Нож Хуберта вонзается точно в макушку старейшины и заходит по самую рукоять. Старик откидывается назад и падает на землю мёртвым.

Копья отрываются от земли, начинается кровавая заварушка.

Турнир по шашкам завершён.

Всего минуту назад шла партия, два игрока сидели друг напротив друга, а сейчас один мёртв, а другой с переломанными руками и ногами валяется на земле. У меня настолько медленная реакция от выпитого алкоголя, что я тупо смотрю на происходящее и не знаю, как реагировать.

Впереди начинается бойня.

Десятки человек вскидывают копья и бросаются в атаку друг на друга. Ни на ком из них нет доспеха, поэтому каждый удар потенциально смертелен. Им плевать, что они жители одной деревни.

– Бежим! – кричит Майра.

Тянет меня за сарай, пока её птица парит в небе и жалобно пищит. Происходящее кажется неправильным, но что я могу сделать? Дигор превратился в бурлящий котёл – слишком много злобы накопилось за годы холодной вражды. И просто так он не остынет... нужна кровь.

Прячемся с Майрой за стеной. Девушка в глубокой панике, не знает, как ей поступить. Отчаяние ребёнка, на глазах у которого кричат родители, только в гораздо большем масштабе. Не могу представить себя на её месте. Если бы жители Дарграга схлестнулись в битве на смерть, я бы тоже сидел на земле, поджимая колени к груди.

– Будь здесь, – говорю. – Мне надо помочь.

Помочь кому? Помогать одной половине Дигора убивать другую?

Звучит неприятно, но это так. Хуберт с Длехи и Гунаем защищали меня от смерти, пришёл мой черёд отплатить им и помочь в сражении. Я никогда не остаюсь должником. Меня не нужно выискивать и спрашивать, когда верну обещанное. Я не из этих людей. Я всегда сам появляюсь и возвращаю долги, плачу услугой за услугу и хорошим отношением за хорошее отношение.

Хуберт меня спас. Пора спасти его.

– Стой! – говорит Майра. – Они убьют тебя!

– Не переживай, – говорю. – Я не настолько слаб, как выгляжу на первый взгляд.

И это правда.

Мне не нужна скорость молнии.

До тех пор, пока в моей руке меч, копьё или метательный нож – я могу победить любого. Пусть противник выше и тяжелее – это ничего не значит. Не помогут мышцы, когда тебе в горло входит сталь. Никто не может сражаться, захлёбываясь собственной кровью.

– Если получится, – говорю. – Беги за луком. Чем раньше мы вмешаемся, тем больше твоих друзей останется в живых.

Выхожу из-за сарая. Битва в самом разгаре: несколько человек лежат на земле, другие ранены и истекают кровью. Не знаю, стоит ли называть кого-нибудь из них «свои», поскольку все здесь – мои враги. Но те, кто меня сегодня защищал, проигрывают. Если они окончательно падут – болтаться мне на пике.

Выбегаю вперёд и вижу Длехи ползущего прочь от сражения, насколько это возможно с ужасными переломами. На его лице – агония и жуткий оскал. От боли мужчина ничего не понимает, действует на чистейших, первобытных инстинктах.

– Не шевелись, – кричу.

Хватаю его за шкирку и волоку прочь. Некогда заниматься ранами, да и нечего тут сделать, можно лишь переместить его в более безопасное место, где не затопчут во время сражения. Никогда не видел человека с настолько тяжёлыми травмами.

– Будь здесь и не шевелись лишний раз. Постарайся успокоиться.

Не знаю, понял ли Длехи мои слова, но сейчас нет времени на разговоры. Если наши падут, ничем хорошим для меня это не закончится.

Поднимаю копьё, валяющееся на земле. Копьё, которое Длехи принёс с собой ещё днём. Берусь за крепкое древко и чувствую, как сила разливается по рукам. Ни с чем не сравнимое удовольствие, взять в руки оружие и снова иметь возможность защищать себя. Бывает, поднимаешь молоток и в памяти всплывают многочисленные гвозди, которые ты забил. Мышечная память каким-то образом оживляет реальные воспоминания.

Так и здесь.

Беру копьё и на ум приходят сотни и тысячи выпадов, что я делал у Дарграга. В голове появляется расплывчатый образ противника и все возможные движения, которые он может сделать. Я всегда считал себя цивилизованным человеком, но в такие моменты, держа в руках вещь, которая превращает живые объекты в неживые, чувствую себя варваром. Самооценка мгновенно взлетает в небеса, хочется кого-нибудь проткнуть.

– В один ряд! – кричу. – Построиться!

Разумеется, никто не обращает на меня внимания. Никто из них не подготовлен для того, чтобы выполнять приказы в сражении, но я не унимаюсь. Продолжаю кричать, пока бывшие игроки шахматного турнира, не начинают на меня оборачиваться.

– В один ряд! Плечом к плечу!

Своим примером показываю, что не нужно идти вперёд на врага, сражаться один на один. Пусть сам подходит и в ответ на выпад получает сразу три.

– Хуберт! – кричу. – Становись рядом со мной!

Однако мужчина едва сражается, его ранили в голову и теперь кровь заливает правую половину лица. Ещё немного и силы его совсем покинут, но пока он держится на ногах и даёт отпор.

Мы стоим между старым домом и сараем, противники подходят с улицы. У нас неплохое место для обороны: мы можем выстроиться в три ряда, а другим придётся тесниться в узком проходе. Позиция даже лучше, чем в битве при Фермопилах, но в отличие от царя Леонида, подготовка у моих соратников сильно хромает.