– Нет, я не про это, – продолжает Хоб. – Мы с Брасом пошли копать яму, чтобы её похоронить...

– Разве вы не разделаете её на мясо?

– Нет. Мы поздно обнаружили марли мёртвой и мухи уже успели отложить в тушу свои личинки. В общем, мы пошли копать яму и кое-что обнаружили.

Жду продолжения, однако оба парня смотрят на меня с ожиданием. Пытаюсь понять, что от меня хотят.

– И что же вы обнаружили? – спрашиваю.

– Пойдём, – говорит Хоб. – Сам увидишь.

– А это не может подождать? Совсем не хочется идти куда-то в полдень.

– Да ладно тебе, не расклеишься.

С друзьями мы идём в указанную сторону. Они решили похоронить животное на удивление далеко от деревни, даже углубились в пески, чтобы найти красивое место. Остаётся загадкой, как они будут тащить тяжёлую тушу такое большое расстояние.

– Надеюсь, я там не увижу ничего неприятного? – спрашиваю. – Последнее, что мне сейчас нужно – картины, вызывающие рвотные рефлексы.

– О, не, – отвечает Брас. – Мы только начали копать...

Парни будто сговорились ничего мне не рассказывать. Если бы это был плохой боевик, то они завели бы меня за угол, где выкопана прямоугольная могила. И пока я буду стоять с удивлённым видом над ямой, мне к затылку приставят револьвер и разнесут голову из сорок четвёртого калибра.

Давно я не видел их такими загадочными. Последний раз это было, когда они подарили мне новую рубашку на день рождения.

Мы останавливаемся у неровной ямы за торчащей из песка скалой. Место они выбрали, прямо скажем, не очень простое: земля в этом месте твёрдая, каменистая. Её нужно не копать, а долбить, но парни были очень упрямы в своём желании упокоить домашнее животное именно здесь.

– Да, место замечательное, – говорю. – Оно почти весь день в тени, даже деревце вон растёт.

– Ничего не замечаешь? – спрашивает Хоб.

– Замечаю, что вы очень сильные. Я бы не стал напрягаться с этим местом.

– Посмотри на камни.

С каждой минутой всё больше странного.

Опускаюсь на колено и приглядываюсь к одному из камней, что лежат под ногами. Я бы подумал, что парни нашли здесь золото или алмазы, но они не знают, что это такое.

А затем я вижу то, ради чего вообще пришёл сюда. Оксид железа. Очень, очень много оксидов железа. В своей жизни я повидал железо во всех формах: в виде горной породы, железного песка, окатышей, стальных заготовок, жидким, твёрдым, обжигающим руки и искрящимся от ударов.

И это – железо.

Мы исходили всё подножие хребта в поисках ручьёв и небольших заболоченных участков, где можно добыть оксиды и заняться выплавкой металла. Но там месторождения были совсем скудные, поэтому множеству человек приходилось днями напролёт таскать грязь, чтобы получить на выходе с кулачок готового материала. На копья ещё хватало, но мечи, и уж тем более доспехи – недопустимая роскошь.

Но тут... у меня в руках кусок породы, из которого двадцать процентов точно конвертируется в металл. В промышленных масштабах этот кусок земли назвали бы бедным месторождением и экономически нецелесообразным, но для нас – это настоящее железное эльдорадо.

– Это то, о чём я думаю? – спрашивает Хоб. – Пожалуйста, скажи, что это оно.

– Это оно, – говорю. – Это не просто железо. Это – сука железо.

– Значит, мы сможем сделать из этого очень-очень много мечей?

– Мечей... Если тут повсюду столько же оксидов железа, как у меня в руках, мы сделаем меч размером до самых небес. И когда он опустится вниз, то войдёт до самого центра земли.

Но применение не ограничивается одним лишь военным делом. В моём мире железо было повсюду, это был один из элементов ежедневной жизни и городской среды. Наравне с деревом, цементом и пластиком.

Если только сесть и помечтать, сколько же хороших вещей можно построить. Мы могли бы проложить рельсы через хребет и пустить по ней дрезину. Мы добрались бы до Фаргара за пару часов.

Мы могли бы...

Да мы могли бы целую деревню сделать из железа. И посмотрели бы, как дикари из Гуменда носятся вокруг наших домов, не понимая, как проникнуть внутрь. Но это только мечты – у нас всё-таки не фабрика, нет автоматических ступиц, чтобы перетирать породу и барабанов с электрическими магнитами, чтобы фильтровать железо от всевозможных камней и минералов.

– Я скажу странную вещь, – говорю. – Похоже, когда-то на этом месте была вода.

– Как это? – спрашивает Брас. – Ручей?

– Нет, очень много воды. Посмотри на этот камень.

Поворачиваю его боком, чтобы парни внимательнее взглянули на свою же находку.

– Видите линии? Это слои, которые оседали на дне год за годом, пока не получился такой рисунок.

– Но как такое может быть?

Хобу плевать, что я говорю. Ему достаточно было узнать, что здесь есть куча железа и он тут же забыл про всё остальное. Уже представляет, наверное, как наделает себе кучу оружия и будет рубить головы нашим недругам.

Брас же, несмотря на крепкий и суровый вид, совсем не так ратует за битвы, чем за новые знания и открытия.

– Возможно, – говорю. – Когда-то на этом месте было огромное, огромное озеро. Оно тянулось до самого горизонта, но затем климат изменился, может произошло землетрясение, литосферные плиты сдвинулись, появился хребет. Что бы ни произошло, вода ушла и осталось лишь дно, которое теперь выглядит как пустыня.

Или же титаническое существо некогда упало на землю рядом с нами и его позвоночник превратился в чёрный хребет. Это объяснение ничуть не хуже, чем сдвиг литосферных плит: в каждом мире своя магия.

– А теперь, давайте натаскаем этих камней в доменную печь. Посмотрим, как много полезного материала сможем добыть.

Подбираем несколько валунов побольше и прём обратно к Дарграгу. Конвейерная лента – тоже вещь, создаваемая из железа. Тащим, тащим, а потом...

Я уже в Дарграге.

Совсем не помню, как прошёл весь обратный путь – вылетело из памяти, будто и не было вовсе. Странно, но ладно. Замечтался, наверное. Со мной такое частенько случается, если на уме куча разной информации.

– С этими камнями, – говорю. – Количество добываемого железа вырастет раза в три точно. И что это значит?

– Что его будет больше, – отвечает Хоб.

– Поздравляю, превосходная логическая цепочка. Железа будет больше, поэтому мы сможем одеть в броню не пять человек, а всю деревню.

Пусть стёганки неплохо себя показали, но они всё равно не сравнятся с другими видами брони. Ткань хорошо защищает кожу от порезов, рубящих ударов, но плохо справляется с колющими. Наконечники копий всё-таки могут проникнуть в тело, если ударить достаточно сильно. И это я ещё не говорю про ударное оружие. Удар молота по стёганке – всё равно, что удар по голому телу. Да и меч многие считают исключительно режущим оружием, чья опасность в остром лезвии, но он дробит зачастую не хуже молота. Опусти затупленный меч на незащищённое плечо – мало не покажется.

Другое дело – доспехи из металлических пластин. Такие и удар погасят, и от стрелы надёжнее защитят.

– Представьте себе, – говорю. – Двести воинов облачённых в железо, сильные, умелые, почти неуязвимые.

– Для начала все эти доспехи надо сделать, – отвечает Брас.

– Как хорошо, что у нас в деревне есть люди, которые отлично с этим справляются.

И я говорю не про себя. Наш деревенский кузнец почти полностью перешёл от меди к железу и даже выставляет требования, железо какой марки ему требуется. Выглядит это как «железо помягче» и «железо потвёрже».

– Только со шлемом надо что-то решить, – говорю. – Битва в Фаргаре показала, что непокрытая голова – очень большое уязвимое место. Аделари всю жизнь со шрамом ходить будет.

– Этот шрам сделал её ещё красивее, – отвечает Хоб. – Как ни странно.

– Но с железом большая загвоздка. Без примесей железо не подходит, придётся делать шлем либо слишком тяжёлым, либо слишком тонким, из-за чего он будет защищать очень слабо. И ладно Брас, ему физически плевать на вес шлема. А что делать Лире? Она не может похвастаться богатырским телосложением.