— Я люблю тебя, — напоминаю я ей еще раз.

Она улыбается мне, такая довольная, такая умиротворенная. — Я люблю тебя.

Миллер успокаивающе проводит рукой по волосам моего Макса, ее внимание переключается на него. — И я люблю тебя.

В окружении наших друзей я наконец обрел свою семью.

Эпилог

Кай

Шесть месяцев спустя

— Макс, брюки какого цвета ты хочешь надеть сегодня? Красные, синие или зеленые?

Мой сын лежит на спине в одном подгузнике и футболке с надписью “Two Wild” жирными черными буквами и смотрит на три варианта брюк, которые у меня на вешалке.

— Зелёные!

— Хороший выбор, дружище.

— Мама, зеленая.

Пока он лежит на полу, я просовываю его ноги в оливково-зеленые брюки. — Ты прав. Зеленый — любимый цвет твоей мамы, да?

— Да.

Пока я заставляю его неподвижно сидеть на одном месте, и, скорее всего, это единственный раз, когда он будет в таком состоянии сегодня, я пользуюсь возможностью надеть ему носки и клетчатые кроссовки.

— С кем ты собираешься сегодня встретиться, Баг?

— Мама.

Я хихикаю. — Да, но ты можешь видеть ее каждый день. Кто еще?

— Зая.

— Да, твой дядя Исайя будет здесь. И…

— Монни.

— Да. Я думаю, дедушка Монти будет здесь с минуты на минуту.

Я поднимаю его со спины, ставлю на ноги, весь нарядный для вечеринки по случаю его второго дня рождения. — И почему все наши любимые люди придут сегодня?

Улыбка Макса становится шире, когда он обеими руками указывает на себя.

— Для тебя! Потому что сегодня твой день рождения, да? — я слегка щекочу ему живот. — Сколько тебе сегодня лет?

Мой сын поднимает руку, демонстрируя все пять пальцев.

— Тебе пять?! Когда это случилось?

Он смеется над собой, когда я помогаю ему опустить три пальца. — Или два?

— Два!

И как, черт возьми, ему уже два?

Мой счастливый мальчик, в котором столько энергии, уверенности и храбрости. Он процветает, и я не могу быть более благодарен.

— Может, пойдем покажем маме твой классный прикид?

— Да!

Я поднимаюсь с пола, позволяя ему взять меня за руку. — Я думаю, снаружи тебя могут ждать джунгли.

Макс поднимает на меня широко раскрытые взволнованные голубые глаза.

— Может быть, даже несколько жирафов, слонов и зебр.

Его легкая улыбка полна такой милой надежды, когда он подпрыгивает на своих ножках. Поворачивая за угол в гостиную, он встает чуть позади моей ноги, прикрывая глаза. Мы останавливаемся, и он оглядывает свое маленькое личико, как будто нервничает перед вечеринкой по случаю своего дня рождения.

Бесконечные воздушные шары с различными рисунками животных, повсюду задрапированные пальмовыми листьями. На каждой плоской поверхности висят баннеры, а декор дополнен множеством гигантских игрушечных животных, которых можно встретить в джунглях.

Я опускаюсь на корточки рядом со своим сыном, прижимая его к себе между согнутых ног. — Что ты думаешь, Баг? Эти джунгли для тебя?

Он взволнованно кивает, но откидывается на меня, как будто не уверен, стоит ли ему выходить.

Но затем он замечает Миллер за столом с десертами, которая переставляет бесконечную посуду, которую она выпекала.

— Мама! — Макс отрывается от моей груди и выбегает на улицу, чтобы найти свою маму.

Я стою у задней двери и смотрю, как она подхватывает его на руки и сажает себе на бедро.

Это мой любимый вид — они вдвоем.

— Что ты думаешь о своем дне рождения, Баг? — Миллер подбрасывает его на бедре. — Это все для тебя?

— Да, — говорит Макс, прячась у нее на плече.

— Я думаю, нам следует отправиться на разведку.

Я уже знал, что они были близки, но эта связь только укрепилась с тех пор, как Миллер официально переехал ко мне шесть месяцев назад. Не проходило и дня, чтобы она не поцеловала его перед сном или не была со мной, чтобы разбудить его утром.

Их любовь друг к другу так очевидна.

В прошлом месяце Макс немного простудился, и вместо меня единственным человеком, которого он хотел, была его мама. Моему эго был нанесен небольшой удар, но увидеть, как растет ее уверенность в материнстве, стоило того удара.

Я иду за ними на задний двор, пока Миллер ставит Макса на ноги, чтобы он мог поиграть с гигантским игрушечным львом, сидящим на земле у стола с десертами.

— Это выглядит потрясающе, детка.

Я обнимаю ее сзади за талию, кладу подбородок ей на плечо.

— Да? Как ты думаешь, шариков достаточно? У меня внутри еще есть, я могла бы надуть.

Я не могу сказать вам, куда она поместит больше воздушных шаров. Стол с десертами и напитками украшен аркой из воздушных шаров. На фотозоне. Вы проходите через арку с воздушными шарами в прихожей дома. Я не смог бы сосчитать, сколько здесь гигантских золотых шаров с номером два.

Я хихикаю. — Я не уверен, поймут ли люди, что это вечеринка по случаю дня рождения.

Она хлопает меня по бедру, но я ловлю ее руку и подношу к своим губам. — Это идеально.

— Правда? Я хочу, чтобы у него все было идеально.

Я раскачиваюсь вместе с ней, когда мы смотрим вниз на нашего сына, который теперь научился сидеть на игрушечном льве, как на лошади.

— Я совершенно уверен, что это будет лучший день в его жизни.

Мой взгляд возвращается к столу с десертами, над которым она работает. Посередине — многоярусный торт, на каждом слое — разные рисунки животных. Стол также украшают кексы, брауни и мини-пироги, приготовленные в стиле сафари.

— Они выглядят идеально, Миллс. Обойдя ее, я кладу в рот мини-брауни. — Черт возьми, — говорю я.

— Кай, — ругается она со смехом. — Это для гостей.

— Нам следует отменить встречу. Мы втроем можем покончить с этим.

— Я слишком усердно готовила их, чтобы не поделиться.

Она поворачивается обратно к столу, чтобы закрыть небольшую щель, которую я сделал на ее тарелке с брауни, прежде чем замечает меня через плечо. — Но да, скажи же они хороши?

Даже после стольких лет и всего этого успеха она все еще ищет одобрения у людей, которых любит, желая, чтобы им понравилось то, что она создала.

Я наклоняюсь к ней через плечо, чтобы поцеловать. — Они потрясающие. Они всем понравятся.

И когда я говорю "все", я имею в виду не только наших друзей и семью. Я имею в виду весь Чикаго.

Еще в октябре Миллер стал владельцем небольшого кирпичного здания в северной части Чикаго. Зимние месяцы она усердно трудилась, ремонтируя заведение и превращая его в свою собственную пекарню. Кондитерская M's открыта всего шесть недель, и ей еще предстоит отработать запланированные рабочие часы, прежде чем ее выпечка будет распродана.

Вайолет, агент Миллер, принялась распространять информацию о последнем начинании лауреата премии Джеймса Бирда. О ней писали в журналах о путешествиях и еде. В социальных сетях ее магазина уже есть невероятные подписчики, и каждое утро, когда они открываются, их встречает очередь из местных жителей и туристов, жаждущих попробовать ее творения.

Я бы не удивился, если бы к концу года она открыла второе заведение, но сейчас ей нравится добиваться успеха в том, что она любит, в том, что связано с ее именем.

Хотя ей еще предстоит признаться, в честь кого названа кондитерская M.

Это могло быть ее собственное имя или в честь Макса, меня или Монти. Но когда ее спрашивают, она просто говорит, что он назван в честь всех ее любимых людей.

В пекарне есть подсобное помещение, которое служит классом кулинарии. По вторникам она преподает основы выпечки, но каждый четверг в ее меню есть фирменное блюдо. Это те блюда, которые она бы продемонстрировала, если бы работала в мире ресторанов высокого класса. Каждый четверг до полудня она распродает все, а вечером проводит мастер-класс и учит людей, как приготовить его самим.

Это конкретное занятие забронировано на три месяца вперед.

Миллер работает четыре дня в неделю, а остальные три дня доверяет своим сотрудникам. И каждый день она возвращается домой с работы с измученной, но довольной улыбкой на лице. Это ежедневное подтверждение того, что она сделала правильный выбор, когда вернулась в Чикаго. Она вернулась не только ради меня или Макса, но и ради себя.