Хотя она выглядит хорошо. В ней есть что-то от дикого сорванца с ее обрезанным комбинезоном и татуировками.

— Она не будет смотреть за моим ребенком.

Миллер садится рядом со мной и показывает на меня большим пальцем, одаривая своего отца взглядом, который говорит: этот гребаный парень.

Монти смеется — предатель.

— Я вижу, вы двое уже встречались.

— Да, она пила пиво из двух бутылок в лифте в 9 утра.

— Господи. — она откидывает голову назад, и от этого скрипучего голоса, смешанного с сексуальным восприятием моим мозгом этой фразы, мой член выдает меня. — Это была "Корона". Ты знаешь содержание алкоголя в ней? У некоторых людей это форма расслабления.

— Мне все равно. — я смотрю в лицо ее отцу. — Я не оставлю такого человека отвечать за Макса.

— Расслабься, папочка.

Она небрежно отхлебывает кофе или, скорее, чай-латте, согласно этикетке на бумажном стаканчике.

— Не называй меня так.

— Сегодня утром я выпила пива, чтобы отпраздновать свой уход с работы. Ты ведешь себя так, будто я нюхала кокаин с поручней в лифте, что, да, теперь, когда я говорю это вслух, я понимаю, звучит странно специфично, но я клянусь, что никогда этого не делала

Я поворачиваюсь к Монти. — Это твой ребенок?

— Единственный, — говорит он с гордостью.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать пять.

Я и не подозревал, что Монти стал отцом в таком юном возрасте. Значит, ему было… двадцать лет, когда она родилась? Черт. Я думал, что в тридцать два года это трудно.

— Сколько тебе лет? — спрашивает она.

— Здесь вопросы задаю я. Я пытаюсь понять, стоит ли рисковать безопасностью моего ребенка только для того, чтобы нанять тебя и угодить твоему отцу.

— И я пытаюсь понять, стоит ли портить мне лето, проводя следующие два месяца, работая на парня с огромной палкой в заднице

— Я несу ответственность за своего сына. У меня нет палки в заднице.

— Вероятно, она засело там так глубоко и так чертовски долго, что ты забыл, что она внутри тебя.

— Миллер, — вмешивается Монти. — Ты не помогаешь.

— У тебя есть опыт ухода за детьми?

— Да, со взрослыми детьми

Я бросаю многозначительный взгляд в сторону Монти. — Мы даже не знаем, понравится ли она Максу. Ты же знаешь, как он относится к женщинам.

— Он практически набросился на меня в лифте. Я думаю, у нас все в порядке в этом плане.

— Я почти уверен, что он собирался забрать твои бутылки. Они очень похожи на его.

— Ты ведь не собираешься отказаться от пива, не так ли?

— Нет.

— Хорошо. Монти хлопает в ладоши. — Это будет интересно.

— Ты куришь?

Судя по ее голосу, она могла бы.

— Нет, но, кажется, ты мог бы…

— Миллер, — перебивает Монти, как строгий отец, разнимающий ссору между своими детьми.

— Спасибо за кофе. Ты можешь оставить меня на минутку с Каем?

Миллер вздыхает, быстро завязывая свои длинные каштановые волосы в узел на макушке, позволяя мне лучше рассмотреть рисунки на ее руках и плечах. В основном это замысловатые линии, образующие рукав из цветов. Почти как контуры страницы-раскраски.

Максу они понравятся.

— Прекрасно.

Она встает со своего места, прихватив с собой чай, от нее снова исходит сладкий аромат десерта, прежде чем она поворачивается ко мне.

— Но чтобы ты знал, я делаю это как одолжение. Так что постарайся быть поменьше придурком по этому поводу, ладно? Увидимся позже, папочка. Она останавливается у двери, ее рука на ручке, когда она задумчиво наклоняет голову. — Или мне следует сказать, бейсбольный папочка? О да. Намного лучше. Бейсбольный папа, это подходит!

Она наконец оставляет нас наедине.

Я недоверчиво качаю головой. — Ваша дочь не в себе.

— Она лучший вариант, верно?

В груди Монти урчит от моего раздражения.

— Ты не можешь относиться к этому серьезно. Она ни за что не подходит для того, чтобы позаботиться о Максе.

Он откидывается на спинку стула, скрестив татуированные руки на животе. — Я говорю это не только потому, что я предвзят, но тебе повезло бы, если бы она была с тобой. Может, она и мое необузданное дитя и не знает, что такое, черт возьми, речевой фильтр, но когда дело доходит до работы, она самый целеустремленный человек, которого я знаю. Она сделает все для твоего мальчика.

Я откидываю голову назад. — Давай, чувак. Давай отнесемся к этому серьезно.

— Я говорю серьезно. Поверь мне, Кай. Я знаю свою дочь. Если по какой-то причине она когда-нибудь назовет тебе вескую причину уволить ее, я непременно сделаю это. Вот насколько я верю в эту ситуацию.

Храня молчание, я смотрю на него, выискивая любой признак ерунды.

Я могу не знать Миллер, могу ей не доверять, но я доверяю Монти и свою жизнь, и жизнь моего ребенка. И я знаю, что он никогда не стал бы подвергать Макса риску, даже если эта ситуация выгодна ему.

Не могу поверить, что я даже рассматриваю возможность позволить ему уговорить меня на это, но я в долгу перед ним. — Она получит один удар, — говорю я, поднимая один палец.

— Бейсбольные каламбуры, Эйс? Ты выше этого.

— Заткнись.

Он протягивает руку, чтобы пожать мою. — Один удар, и она уберется отсюда!

— Ладно, это уже слишком.

Я вкладываю свою ладонь в его, но прежде чем я успеваю отстраниться, он усиливает хватку, желая встретиться со мной взглядом.

— Я хочу дать тебе небольшой совет, сынок. Зная ее, она позаботится о том, чтобы этим летом вы провели лучшее время в своей жизни, и ты, и Макс, но даже не думай о том, чтобы привязаться к ней.

Мои брови в замешательстве приподнимаются. — Ты что, не видел нашего взаимодействия?

Я высвобождаю руку, указывая на дверь, через которую вышла Миллер.

— Я видел это, и я говорю тебе не как ее отец, а как твой друг. Она уедет, когда закончится лето. Я до смерти люблю свою дочь, но она беглянка, и последнее, чего она хочет, — это быть пойманной.

Монти уже должна была бы знать меня достаточно хорошо, чтобы понять, что последнее, чего я хочу, — это чтобы она осталась. На самом деле, если бы Макс не взрослел слишком быстро, я бы уже мечтала о том, чтобы лето закончилось поскорее.

— Поверь мне, Монти. Тебе не о чем беспокоиться.

Он недоверчиво хмыкает.

Вставая, я придвигаю свой стул к противоположной стороне его стола. — Увидимся на поле.

Я почти выхожу за дверь, когда он останавливает меня.

— И, Эйс”, - выкрикивает он. — Держи свой член в штанах. Мы все знаем, насколько ты чертовски плодовит, а я слишком молод и чертовски привлекателен, чтобы кто-то называл меня дедушкой.

— Иисус Христос, — фыркаю я, выходя из его комнаты.

Глава 4

Кай

Макс издает неразборчивый звук, который, как я поняла, означает “перекус”, указывая на кухню в моем гостиничном номере.

Я поправляю его на бедре. — Тебе нужно пюре?

Он снова указывает на кухню.

— Ты можешь сказать пюре?

Я подсказываю, но он просто продолжает указывать в том направлении.

Я беру его любимое фруктовое пюре, снимаю крышку и позволяю ему поесть самому, пока ношу его по своей комнате, убираясь перед тем, как Миллер придет посмотреть на него в первый раз.

— Это вкусно, Макс?

Он сморкает свои крошечные губки.

В его словаре все еще есть всего несколько слов, но это дико, когда я их слышу. Даже дико смотреть, как он сам кушает, хотя делает это уже несколько месяцев. Это может показаться сентиментальным, но небольшие изменения, которые я вижу в нем по мере того, как он учится и растет, являются самыми волнующими моментами моей повседневной жизни.

И как по команде, я должен отогнать затянувшееся разочарование и вопросы, какие моменты я пропустил за те первые шесть месяцев его жизни, когда я даже не знала о его существовании.

Наверное, мне следует уложить его. Пусть отдохнет в своем стульчике для кормления или что-нибудь в этом роде, но я всегда такой нуждающийся маленький засранец в дни игр. Мне неприятно сознавать, что я оставляю его одного до конца дня. Я скучаю по ужину с ним и времени отхода ко сну. Так что да, я тяжело вздыхаю когда мне приходится выезжать на поле.