Мой взгляд метнулся к нему, на губах появилась ухмылка. — Я тебя пугаю, Малакай?

— Ты всегда меня пугала. Тем, насколько ты свободна. Насколько ты храбрая и уверенная в себе. Так почему же ты выглядишь там такой неуверенной?

Моя улыбка исчезает.

Это хороший вопрос. Я была уверена в своей карьере на протяжении многих лет. Я упорно трудилася, чтобы быть лучшей, так почему же меня сбивают с толку несколько фотографий?

— Мне кажется неправильным делать это здесь, — честно говорю я ему.

На его лице появляется недоумение. — Почему?

Почему? Потому что с тех пор, как я уехала в восемнадцать лет, у меня никогда не было места, которое я могла бы назвать домом, и хотя это пребывание такое же временное, как и другие, я чувствую, что этот дом важно защитить.

Я поворачиваюсь к нему лицом, указывая на кровать. — Они собирались положить вещи Макса на пол. Мы с тобой постоянно моем его посуду, его одежду, а они собирались положить это на пол, чтобы не мешалось. Кто так делает?

Кай хихикает. — Люди, которые не хотят, чтобы на их обложке были изображены стаканчики для детей, это не соответствует роскошному образу жизни. Я точно не знаю, просто догадываюсь.

На этот раз я не смеюсь, потому что слишком погружена в свои мысли.

— Миллс, иди сюда, — выдыхает он, делая один шаг в ванную. Он наваливается на меня всем своим массивным телом, заключая в утешительные объятия, и одной рукой обхватывает мою щеку, приподнимая мой подбородок, чтобы его губы встретились с моими.

Это неожиданно, но необходимо, поскольку и мое тело, и нервы тают от его прикосновений.

Язык Кая скользит по складке моих губ, и я открываюсь для него, позволяя ему взять контроль в свои руки. Это успокаивает так, как умеет только он.

Мне больше всего нравится в нем то, насколько он стабилен, насколько постоянен. Он берет на себя ответственность, с которой у других нет сил справиться, включая то, чтобы успокоить меня в данный момент. Мне каким-то образом нужно придумать, как украсть часть его жизнестойкости для себя, чтобы я могла забрать это с собой, когда уеду.

Кай заканчивает простым касанием своих губ к моим, прежде чем отстраниться.

— Спасибо тебе, — выдыхаю я.

— Я так горжусь тобой, Миллер. И я впечатлён.

Он хихикает, прижимаясь своим лбом к моему. — Не знаю, странно ли это говорить.

— Ничего странного. — я качаю головой. — Как раз то, что мне нужно было услышать.

Кай был непреклонен в том, что я возвращаюсь к работе, поощрял меня к этому и помогал мне, насколько мог. Какая-то часть меня хочет, чтобы он попросил меня остаться, продолжить то, чем мы занимались последние два месяца, но большая часть меня рада, что он этого не сделал. В долгосрочной перспективе ему было бы больно открыться и просить большего, потому что, в конце концов, у меня нет выбора. Я должна вернуться.

Я чувствую, что он собирается спросить снова, что со мной сегодня не так, но к счастью, раздается стук в дверь спальни, прежде чем он успевает это сделать. — Шеф, мы готовы фотографировать вас.

Мы расходимся, я поворачиваюсь к зеркалу, провожу руками по волосам, чтобы пригладить их, и Кай возвращается в ванную, держа в руках мой поварской халат, идеально выглаженный одним из ассистентов на съемках.

Я не надевала его несколько месяцев, и единственная причина, по которой я чувствую себя нормально, надевая его снова, заключается в том, что Кай придерживает его у меня за спиной, позволяя мне просунуть руки внутрь.

Сквозь отражение он прислоняется к дверному проему, с гордой улыбкой наблюдая, как я продеваю каждую пуговицу в соответствующие отверстия.

Этот человек поддерживал меня все лето, стремясь помочь мне вернуться к работе на том уровне, на котором я хочу быть. Он постоянно напоминал мне, какую замечательную работу я выполняю, а я почти забыла о существовании этих слов. В ресторанной индустрии нет похвалы, и я никогда не думала, что это мне понадобится. Но после двух месяцев работы с ним я не могу представить себе работу без поддержки Кая, постоянно заполняющего кухню.

Когда я пытаюсь выйти из ванной, он обнимает меня за плечи, притягивает к себе, чтобы поцеловать в лоб.

Откидываясь назад, я смотрю на него. — Ты только что поцеловал меня в лоб, пока я в кителе?

— Угу.

— Я доводила взрослых мужчин до слез, надевая это.

— О, я в этом не сомневаюсь, но девушкам-боссам обязательно нужны поцелуи в лоб.

— Ты только что сказал «девушки-боссы»?

— Да, разве вы не так говорите?

Это заставляет меня искренне рассмеяться, мгновенно заставляя меня почувствовать себя легче.

— Я отказываюсь верить, что между нами разница всего семь лет.

— Пойдем, — говорит он, выводя меня из ванной. — Иди, делай то, что у тебя получается лучше всего, чтобы мы могли выставить этих людей из нашего дома.

Наш дом.

— И под тем, «что у тебя получается лучше всего» я имею в виду тебя, сногсшибательную девушку. Это никак не связано с тем, что ты крутой кондитер.

С очередным смешком, грохочущим в моей груди, Кай ободряюще шлепает меня по заднице и продолжает идти по коридору в гостиную, оставляя меня на кухне.

— За островок, шеф.

Сильвия указывает на мою исходную позицию.

Стеклянные миски с сухими ингредиентами стоят на стойке, когда я нахожу свое место за кухонным островом.

— Мы начнем с нескольких снимков.

Она ставит передо мной пустую стеклянную миску.

— Разбей туда яйцо, по одному за раз.

Сильвия поворачивается, чтобы что-то сказать фотографу, но все, на чем я могу сосредоточиться, — это гостиная позади них, откуда наблюдают Кай, Исайя и Макс.

Макс указывает на меня из-за объектива. — Ммм, — промычал он, единственная часть моего имени, которую он запомнил. — Ммм!

Он извивается в объятиях Исайи и выскальзывает из рук дяди, устремляясь на кухню. Уворачиваясь от света и фотографа, он обходит остров.

— Ммм! — Макс идёт ко мне, поднимая руки вверх, чтобы я обняла его.

Моя улыбка самая широкая за все утро, когда я наклоняюсь, чтобы поднять его. — Привет, Баг. Иди сюда.

— Нет!

Огрызается Сильвия, когда я беру его на руки. — Отпусти его! Ты помнешь китель!

Я застываю прямо там, на кухне, держа Макса на руках и недоверчиво уставившись на эту женщину.

— Отпусти его.

Сильвия отворачивается, что-то бормоча себе под нос. — Это не место для детей.

Я не двигаюсь, как будто услышав эти слова, я застыла во времени. Она не ошибается. Ресторан высокого класса — не место для детей. Поздний вечер и напряженные выходные не способствуют этому.

Я знаю, какая жизнь ждет меня, когда я вернусь, и даже если бы я захотела продолжить отношения с Каем, быть рядом с Максом в качестве каком-то, я не смогу. У нас просто не будет на это времени.

Передо мной скакали критики и повара. Я привлекала их внимание, но сейчас единственное внимание, которого я жажду, — это внимание маленького мальчика и его отца, но как только я покину Чикаго, они вернутся к своей обычной жизни, в которой я не участвую.

— Вы помнете пальто, шеф. — Сильвия указывает на меня, уперев другую руку в бедро.

— Ну, для этого и существует фотошоп, — огрызаюсь я, прижимая Макса ближе к своему телу.

— Я заберу его.

Сам того не осознавая, Кай оказывается рядом со мной, оттаскивая от меня своего сына. — Мы увидимся с Миллер после того, как она закончит работу, ладно, Баг?

Сильвия раздраженно выдыхает, качая головой и переставляя стеклянные чаши.

Эрик, стажер, сочувственно улыбается мне, пока фотограф смотрит на экран своей камеры, улыбаясь снимкам, которые она сделала на данный момент.

Затем я замечаю что Кай и Макс выскальзывают через заднюю дверь, чтобы снова выйти на улицу, и мое ужасное настроение достигает апогея.

Стоя на кухне, я осознаю ошеломляющее, но в то же время ужасающее чувство. Вероятность того, что я чувствовала это, была со мной все лето, но прямо сейчас это как если бы рассеялся туман и солнце осветило правду.