— Ровно в девять вечера, — это единственный ответ Монти.

Мы оба уставились на него. — Уже половина десятого.

Схватив с дивана свою джинсовую куртку, Миллер похлопывает отца по руке. — Тебе, наверное, стоит отрепетировать это для следующего раза. Я уверена, ты мог бы добиться большего.

Типичная улыбка, которую он носит при общении со своей дочерью, наконец-то дает о себе знать. — Я всегда хотел сыграть властного папашу, наблюдающего, как его дочь уходит на свидание. Что сделает это более правдоподобным в следующий раз?

— Я не уверена, у меня никогда такого не было. Выходя из гостиничного номера, она быстро машет отцу рукой. — Увидимся завтра.

— Люблю тебя, Милли.

— Люблю тебя.

Вместе мы идем к лифту. — Чего у тебя никогда не было?

Спрашиваю я. — Властного отца или свидания?

— Ни то, ни другого.

Она останавливается как вкопанная, поворачиваясь ко мне лицом. — Это ведь не свидание, верно?

— О, я ведь тебя знаю. Я бы не осмелился пригласить тебя на свидание. Это слишком много обязательств для тебя, Монтгомери.

Когда наш водитель высаживает нас в Северной части Бостона, моя рука сразу же ложится на поясницу Миллер, ведя ее к оживленному зданию. Я бы предпочел держать ее за руку, сплести наши пальцы вместе, но я должен не торопиться с ней, не давать ей слишком много думать обо всем этом.

Очередь посетителей выходит наружу и заворачивает за угол, и как только мы добираемся до нашего места в задней части зала, Миллер не спеша разглядывает здания из красного кирпича, пытаясь понять, где мы находимся.

Очевидно, что это бостонская версия Маленькой Италии с их итальянскими флагами и гирляндами, развешанными над мощеными дорогами от здания к зданию. Через дорогу есть еще одна пекарня, которая так же загружена, как и эта, но Рио сказал мне, что у них только канноли и что вместо него я должен привести Миллер сюда.

— Нам принесут десерт? — спрашивает она, когда мы на дюйм приближаемся ко входу. Ее глаза комично расширяются, когда она смотрит в окна, замечая бесчисленные стеклянные витрины, наполненные сладостями. — Черт возьми, именно так выглядит мой рай.

— Твой рай, да?

— Да, у каждого из нас есть свои версии. Мой выглядит очень похоже на этот, но без всех этих дерьмовых стеклянных витрин, но так или иначе, десерты всегда свежие.

Она наконец прерывает свое состязание в гляделках с пекарней и снова обращает свое внимание на меня. — А как бы выглядел твой?

— Я могу попросить все, что захочу?

— Что угодно.

— Ну, я не уверен, на что это было бы похоже, но ты была бы там, и каждый раз когда мы оставались наедине, твоя одежда волшебным образом исчезала с твоего тела. Это будет моей первой просьбой, когда я попаду на свои небеса. На самом деле, это будет моей любимой частью.

Она поражает смехом, и для девушки, которую я нахожу забавной, мое эго растет с невероятной скоростью каждый раз, когда я это слышу.

Очередь снова начинает двигаться, и она идет впереди меня, все ближе и ближе к тому, чтобы попасть внутрь. Сзади я обнимаю ее одной рукой за плечи, размер моих ладоней и выступающих на них вен противоречит мягким цветочным линиям на ее загорелой коже.

— Мне жаль, что я избегал тебя, — тихо говорю я, мои губы близко к ее уху.

Она берет меня за предплечье и сжимает его.

— Все в порядке. Ты так мило извиняешься перед употребление сахара, что ты прощен.

Мы шагаем вперед вместе с очередью, на этот раз заходя внутрь здания, и запах корицы и шоколада обволакивает нас, как только мы переступаем порог. Губы Миллер изгибаются в детской улыбке, и она такая восхитительно искренняя, что я хочу смотреть только на нее, а не на бесконечные стеклянные витрины с выпечкой, печеньем и тортами.

— Хорошо, что это за место? — спрашивает она.

— Ты помнишь моего друга Рио, с которым ты познакомилась на семейном ужине? Он из Бостона и рассказал мне об этом месте. В основном это итальянские десерты, но есть и французские варианты, а также традиционная американская выпечка. Из-за моего графика поездок я знаю, что тебе трудно найти время для выполнения какой-нибудь работы, и эти десерты не такие изысканные, как те, которые ты обычно готовишь, но я подумал, что эти рецепты тебя могут вдохновить. Кто знает, может быть, что-то подтолкнет тебя к идее.

Миллер стоит неподвижно, ничего не говоря, что довольно странно. Эта девушка полна словесных острот.

И мой момент уверенности, когда я подумал, что это хорошая идея, улетучился прямо в окно. — Или нам вообще не нужно думать о работе, и мы могли бы просто купить что-нибудь, что выглядит вкусно, чтобы пойти обратно в отель.

— Нет, — быстро отвечает она, качая головой. — Нет, это… это действительно заботливо с твоей стороны.

Она переводит взгляд на меня. — Это звучит как идеальная идея. А еще это очень похоже на свидание.

Я усмехаюсь. — Очевидно, ты никогда раньше не была на свидании, если думаешь, что они такие. Это рабочая встреча, Миллс. Перестань придумывать. Будь профессионалом.

В ее глазах появляются морщинки, на лицо возвращается улыбка, когда она снова смотрит на десерты, и мы продвигаемся в очереди, все ближе и ближе к получению нашего заказа. Стоя передо мной, она откидывается назад, рассеянно прислоняясь к моей груди, продолжая разглядывать витрины.

И я улыбаюсь, как тридцатидвухлетний ребенок рождественским утром, потому что на деловой встрече было много непринужденных прикосновений.

— Что ты хочешь попробовать?

Ее голос звучит почти как шепот, как будто это секрет только между нами.

Мне чертовски нравится видеть ее такой. Улыбка и волнение, которые на ее лице сейчас, — это то, какой я представлял ее, вероятно, когда она была маленькой девочкой и обнаружила свою любовь к выпечке.

— Что ж, — говорю я, вытаскивая сложенный листок из заднего кармана.

— Я провел небольшое исследование.

— Ты провел небольшое исследование? — спрашивает она со смехом

— Старина, ты также распечатал на карте, как добраться сюда?

— Заткнись.

Ее глаза сияют, а губы сжаты, чтобы удержаться от смеха.

— Как я уже сказал, я провел кое-какие исследования и составил список.

— Ты составил список. На листе бумаги. Ручкой.

— Ты собираешься продолжать объяснять все, что я делаю, или…

— В твоем телефоне не просто так есть приложение для заметок, Малакай.

— В любом случае.

Я держу листок перед нами, обхватив ее руками. — Давай купим все это и все остальное, что ты захочешь попробовать.

Пока Миллер просматривает мои записи, сравнивая их с тем, что находится в стеклянных витринах, мы продолжаем продвигаться вперед по очереди. Все женщины, работающие за прилавком, маленькие, взрослые и итальянки. У них также нет времени на все эти туристические штучки, они ожидают, что заказы будут сделаны в ту же секунду, как к ним подойдет гость. Если происходит задержка, а посетители продолжают просматривать, по всей пекарне разносится череда итальянских слов, предположительно ругательств.

Я проверяю стеклянные витрины, чтобы убедиться, что не пропустил ни одного обязательного десерта. Все они выглядят потрясающе, и я бы взял по каждому из них, если бы у нас за столом хватило места. Но я также был настолько избалован кондитером, живущим в моем доме, что эта прогулка больше для нее, чем для меня.

— Тирамису было любимым блюдом моей мамы, — говорю я, указывая на итальянский торт, когда мы рассматриваем его.

— У нее был хороший вкус.

— И генетика тоже хорошая, да?

Она смеется. — Отличная генетика.

— Следующий! — кричит женщина с оливковой кожей и седыми корнями, возле кассового аппарата.

Миллер просто протягивает ей мой список десертов. — Это, пожалуйста.

Губы женщины нехарактерно приподнимаются, когда ее глаза просматривают нашу бумагу. — Вы мне нравитесь, ребята, — заявляет она, прежде чем отправиться упаковывать наши десерты.