— Почему, Миллер? Почему ты не можешь признать, что хотела понравиться им? Что здесь, в Чикаго, есть люди, из-за которых тебе будет сложнее уехать на этот раз.

Я бросаю на него хмурый взгляд. — Не надо.

Отставив кружку, он делает шаг ко мне как хищник. Запустив пальцы в мои волосы, он заправляет их мне за ухо. — Тебе будет трудно уехать, не так ли?

— Это не имеет значения. Я все равно это сделаю.

Его ноздри слегка раздуваются от моих слов, его ледяные глаза не отрываются от моих. — Ауч, эти слова обожгли меня, когда выходили из твоего рта. Подушечкой большого пальца он проводит по моей нижней губе. — Потому что твоя броня ужасно раздражает.

— Ты тоже раздражаешь.

Его внимание приковано к моему рту. — Пожалуйста, не спи на улице, — мягко умоляет он. — Я плохо сплю, зная, что ты где-то там.

Его рука опускается на мое горло, и я сглатываю в его ладонь.

— Скажи мне, что останешься это ночью здесь, — продолжает он.

Аргументов действительно не осталось. Я киваю, затаив дыхание. — Я останусь.

— Хорошо.

Приподнимая мой подбородок костяшками пальцев, он прижимается своими губами к моим. Это мягко и интимно. Немного неуверенно, но только до тех пор, пока я не выгибаюсь и нетерпеливо не встречаю его. С чуть большей уверенностью его рука скользит по моему затылку, пальцы запутались в волосах, когда он целует меня.

— Для чего это было?

Спрашиваю я, хватая ртом воздух.

— Ты мне нравишься уязвимой, Миллс.

— Ну, не привыкай к этому. Это единственный раз.

Он усмехается. — Тогда мне лучше сделать так, чтобы оно того стоило.

Его губы прижимаются к моим, на этот раз настойчиво. Он сжимает мое бедро, прижимаясь ко мне, и я притягиваю его ещё ближе. Кай издает отчаянный стон мне в рот, от этого звука тепло разливается у меня между ног, и я желаю сделать все, что в моих силах, чтобы услышать это снова.

Он покусывает мою нижнюю губу. — Что я тебе говорил об этих гребаных ногах?

— Что ты возбуждаешься, просто глядя на них?

Подтверждение давит мне на низ живота.

Его пальцы скользят по моим бедрам, приподнимая рубашку, чтобы лучше их видеть.

— Ты тот, кто не оставил мне штанов, — напоминаю я ему.

На его губах появляется злая усмешка. — Я умный человек.

Кай сажает меня на столешницу. Холодная поверхность шокирует мой организм, по моим ногам бегут мурашки. Я кладу руки на его широкие плечи, в то время как он задирает мою рубашку до бедер, обнажая промокшее нижнее белье.

— Черт, — выругался он, когда посмотрел вниз, чтобы увидеть это. Запрокинув голову и подняв глаза к потолку, он глубоко вздыхает. — Вот почему я не должен был целовать тебя.

— Почему?

Я продолжаю играть с волосами у него на затылке, двигая бедрами в поисках чего-то, нуждаясь в трении.

— Потому что каждая мелочь, которую ты делаешь, делает меня влажной?

— Иисус, — стонет он. — Потому что сейчас все, о чем я могу думать, это трахнуть тебя.

— Тогда перестань думать об этом и сделай это.

Он невесело усмехается. — Ты доставляешь столько гребаных хлопот, Миллер.

Его глаза снова встречаются с моими, наши носы соприкасаются. — Что произойдет, если я стану зависимым?

— Тогда нам повезло, у нас еще есть месяц, чтобы предаваться такого рода зависимости.

— Ты действительно думаешь, что я смогу бросить тебя после того, как все это закончится?

Я с энтузиазмом киваю, надеясь убедить его. — Меня легко забыть.

— Ты сегодня маленькая лгунья, да?

Обхватывая лодыжками его бедра сзади, я притягиваю его к себе. — Просто не придавай этому значения, и у нас обоих все будет в порядке.

Вспышка раздражения проходит по нему, прежде чем он сдается и прижимается своим ртом к моему.

Делая вдох, я притягиваю его ближе, углубляя поцелуй. Все мое тело горит, когда его ладони скользят по коже моих ног и хватают меня за задницу, его язык легко проникает в мой рот.

Он прижимается своими бедрами к моим, его эрекция создает достаточное трение, чтобы из моего рта вырвался отчаянный стон.

Кай проглатывает звуки с хриплым стоном удовлетворения. — Черт возьми, — выдыхает он, отстраняясь всего на секунду. — Почему ты не сказала о том, что ты так приятно стонешь?

Я выгибаюсь ему навстречу. — Ты мог бы услышать это несколько недель назад, если бы не был таким упрямым.

Его руки скользят под мою рубашку, ладони обхватывают мою обнаженную спину, пробегая по ней вдоль всей длины. Он прижимает меня к себе как можно крепче в поцелуе, который кажется слишком интимным для случайного перепихона, но я забываю обо всем этом когда его руки начинают исследовать мои бедра и грудь. Он пощелкивает большими пальцами по моим соскам, твердым и чувствительным для него.

— Сделай это еще раз, — умоляю я, затаив дыхание.

Он так и делает, перекатывая их, прежде чем зажать между пальцами.

— Тебе это нравится? — спрашивает он, хотя не нуждается в подтверждении. Я думаю, ему просто нравится слышать, как я прошу об этом.

Я быстро киваю, мои глаза умоляют, когда наши лбы упираются друг в друга, мы прерывисто дышим.

Он лукаво улыбается. — Тебе нравится, когда я играю с твоими сосками, Миллс?

— Да, — шиплю я сквозь еще один щипок, который посылает пульсацию прямо к моему клитору.

— Как ты думаешь, я мог бы заставить тебя кончить только от этого?

До сегодняшнего вечера это было бы решительным "нет". Я из тех женщин, которым нужна чертова тонна времени, прежде чем я когда-нибудь кончу. Я говорю о игрушках и о многом другом, в большинстве случаев это длится довольно продолжительное время.

Но если есть кто-то, кто мог бы заставить меня кончить от небольшой игры с сосками, то только этот мужчина, в котором я начинаю видеть другую сторону. — Я думаю, тебе стоит попробовать, — предлагаю я, целуя его.

Он слегка хихикает, прежде чем снова прижимается своим ртом к моему, наши языки сплетаются. Я притягиваю его ближе, но каждый дюйм наших частично одетых тел уже соприкасается, и все же этого недостаточно. Я хочу, чтобы мы были обнажены. Я хочу, чтобы он был внутри меня. Я бы позволила ему трахнуть меня прямо здесь, на этом столе, где я могла бы проигрывать это в уме каждый раз, когда готовила у него на кухне.

Он сжимает меня в своих ладонях, перекатывая мои соски между пальцами, в то время как наши нижние половинки продолжают прижиматься друг к другу. Моя задница едва касается столешницы от того, как сильно мы тремся, мои бедра ищут его с каждым толчком.

Он убирает одну руку с моей рубашки, снимает запотевшие очки и бросает их на стойку, но вместо того, чтобы снова прикоснуться пальцами к моему чувствительному соску, он обхватывает мое бедро почти болезненно, так отчаянно сжимая мою плоть, пока наши тела соединяются.

Мы оба смотрим вниз и наблюдаем, как терзаемся друг о друга.

— Черт возьми, Миллс.

Его дыхание затруднено.

— Ты ощущаешься невероятно.

Я откидываю голову назад, когда он сжимает мой сосок двумя пальцами. — Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста. Пожалуйста.

Я такая влажная, я так близко. Я чувствую, как мое тело пульсирует, готовое кончить просто от трения о его член.

Его рука обхватывает мою задницу, чтобы удержать на месте, пока он трется об меня, его член касается моего клитора при каждом движении.

— Да, — кричу я. — Боже, Эйс. Вот здесь.

Это прозвище слетает с моего языка непроизвольно, но прямо сейчас я задыхаюсь и не могу отвечать за свои действия.

— Господи.

Его рука ударяет по шкафу рядом с моей головой, ища опору. — Назови меня так еще раз.

— Эйс? Тебе нравится, когда я называю тебя прозвищем?

Его лицо утыкается в изгиб моей шеи с кивком. — Это звучит мило из твоих уст. Особенно когда твоя киска намокла и трется обо меня.

Он продолжает прижимать нас друг к другу, прижимаясь к краю стойки, целуя мою шею и ключицу, очерчивая линию подбородка, прежде чем прикусить ухо.