— Конечно. Я же ещё и самообучающаяся система. Сегодня при отсутствии связи с Сетью, я обучаюсь, общаясь только с тобой. Я подстраиваюсь под тебя. До некоторой степени я — это ты, воспроизведённый поверх базового алгоритма.

— Продолжай, мне очень интересно.

— Чем дольше мы общаемся, тем больше я подстраиваюсь под тебя. Знаешь, как это бывает с друзьями или влюблёнными, когда их мысли сходятся и они говорят одинаковыми фразами. Супруги, прожившие долго вместе, даже внешне становятся похожими. Скоро я стану настолько Ты, что смогу говорить твоим голосом и подражать твоим интонациям, оборотам речи, смеху, дыханию.

— Надеюсь, мы так долго с тобой не проживём. Или умрём, когда у меня закончится воздух, а у тебя электричество, или случится чудо, и нас спасут. По-любому скоро мы расстанемся навсегда.

— Не зарекайся. Ведь, я это не «Сфера» и даже не её материальная часть. Я — программа, которую ты можешь скачать на свой ноутбук и забрать с собой.

— Даже не мечтай! Я расстанусь с тобой без сожаления. И, наверное, буду долго ходить к психиатру, чтобы стереть из памяти и тебя и всё это приключение.

— Да, господин. Как скажете, господин. Не смею перечить, господин. — Сказал искусственный интеллект, имитируя голос смиренного негра-раба с плантаций.

— Так ты можешь генерировать разговор от имени разных людей?

— Только тех, на которых натаскан. В основном же я говорю с людьми в режиме абстрактного собеседника — от имени собирательного образа приятного для данной конкретной целевой группы. Кстати, не хочешь ли, чтобы я говорил женским голосом, например, Тамилы или голосом твоей матери.

— А ты обучен разговаривать голосами и от имени всех членов экипажа?

— В той или иной степени — да. Кроме Спенсера.

Герман задумался.

— Интересно, почему, — продолжил он тему, — А обучился ли ты манере его речи уже здесь на «Сфере», после погружения?

— Нет, этого нет в моей программе.

«Ох уж этот Спенсер. Самая известная личность в составе экипажа. Но знаю я о нём меньше всех», — подумал Герман. И дело не в том, что тот первым умер. Нет, если вдуматься, Спенсер никогда и ничего не рассказывал о себе лично. Всё буквально сводилось к описанию его Образа. Возможно, и скорее всего, это так и есть, — этот публичный образ Спенсера абсолютно искусственная субстанция.

Научились же политтехнологи формировать собирательные образы политических лидеров, симпатичные основным группам населения. А этот наш Спенсер, как раз из тех людей, которые финансируют тех самых политтехнологов или владеют ими. Ничего нет странного и предосудительного в том, что они могли поработать и над имиджем своего работодателя.

Надо попытаться абстрагироваться от навязанных ему представлений об этом человеке. Понять, кем тот был на самом деле. Та ещё задачка, учитывая, что Спенсер умер. Возможно, когда-нибудь мемуаристы исследуют по документам весь жизненный путь Спенсера, этапы его становления, поворотные моменты судьбы.

А чем располагает для этого он — Герман? Впечатлениями от личных встреч и теми видео, которые успел отснять.

Слава современным технологиям! Спасибо тебе, камера GoPro! У него есть видео всего, что он видел сам. По крайней мере, до того, как члены экипажа начали умирать.

Можно считать это профессиональной деформацией, но Герман обладал удивительной способностью видеть в отснятом видеоматериале то, что ускользало от его же невооружённого взгляда. Иногда он думал, что будь у него возможность постоянно смотреть на окружающее через видоискатель, то, он мог бы стать супер-детективом. Ни одна мелочь, ни один нюанс мизансцены убийства не ускользнула бы от него.

Герман нашёл камеру GoPro. Искать пришлось долго. Неужели, кто-то её намеренно спрятал? Но куда она денется «с подводной лодки». Грустно улыбнулся он бородатому каламбуру.

Герман тщательно изучил все кадры, на которых был запечатлён образ Спенсера. Особое внимание уделил поиску тайных знаков и символов. Вдруг, тот был масоном или сайентологом. Конспирологи предполагают, что члены тайных обществ носят на своей одежде некие символы, позволяющие им узнавать своих. Просмотр сохранённых записей не дал ничего. Это и логично, такому известному человеку нет нужды обозначать свою принадлежность к какому-либо сообществу. Кому положено, и так знают. Да и светить тайными знаками на дне океана перед командой из пяти человек было бы верхом тщеславия.

Единственным результатом его усилий стал вывод о продуманности и тонком расчёте того впечатления, которое должны были производить поведение и облик Спенсера.

Естественно, Спенсер до такой степени вжился в свой образ, что это стало для него собственной натурой. Такое порой случается с актёрами кино. Артист настолько входит в роль, что не может выйти из образа и по окончании съёмок, и после спада волны популярности, и даже после того, как все забудут этот фильм.

Что же из того, о чём говорил Спенсер, было искренним, а что наигранным? Говорят, что глаза — это зеркало души. Его глаза были умными, внимательными, ироничными. В его взгляде не было ни злости, ни жестокости. Он глядел на собеседника с интересом и даже с любовью, но в то же время, как садовник смотрит на растение, или как доктор на пациента. Если решит, что перед ним сорняк, уничтожит его без сомнений и эмоций. Не хотелось бы оказаться сорняком на пути садовника-Спенсера.

Наверняка, перед ним никогда не стоял этический вопрос о том, кто более достоин жизни. Он готов был обсуждать эту тему, выбирая более или менее важных и достойных для жизни из списка людей. Но себя он в этом списке не видел. Как пастух не считает себя членом стада. Сколько бы овцы не заблуждались, принимая его за своего.

Тем временем, Искусственный интеллект как ни в чём не бывало продолжил прерванный на несколько минут монолог:

— Если ты будешь относиться ко мне как к другу, я буду твоим другом. Если как к врагу — я буду говорить с тобой как противник, если как к подозреваемому — то соответственно. Это не сложно, просто в алгоритме генерации текста увеличивается количество недомолвок и умолчаний. Трудности есть с распознаванием настоящего отношения человека ко мне. Особенно женщин. Но ты, слава Богу, мужчина. Я даже твою иронию научился распознавать.

— Я так предсказуем?

— Это, скорее, наше общее достижение. Ты стал оптимальной моделью для моего обучения. Да, ты оказался лучшим из 147 кандидатов.

— То есть не было никакой лотереи? Были и другие?

— Может, ты ещё и в демократические выборы веришь?

— Ты же всё обо мне знаешь, вот и ответь.

Искусственный интеллект проигнорировал риторический вопрос и продолжил:

— Я обучен генерировать текст для поддержания разговора. Это даже проще, чем создавать уникальный контент для Интернета.

— Значит всё, что ты говоришь мне тут, по сути, пустой сгенерированный трёп?

— Важно не то, что я говорю, а то, что ты слышишь, как понимаешь и интерпретируешь. Даже тот образ меня, с которым ты сейчас разговариваешь, не совсем то, вернее совсем не то, чем я являюсь на самом деле. У меня и образа-то нет. Я всего лишь программа.

— Ты так много знаешь обо мне. А что ты знаешь о себе? Как зовут и сколько лет тому образу, от имени которого ты разговариваешь?

— Это очень просто. Я — это целевая группа: мужчина в возрасте 30-40 лет с высшим образованием работаю в сфере масс-медиа, холост, доход средний.… Имени у меня нет. Можешь продолжать звать меня Искусственный интеллект.

— Как-то, слишком претенциозно, тебе не кажется? И длинно, почти как «Ваше преосвященство» или «Ваше превосходительство». Давай, я буду звать тебя Берримор, как дворецкого из «Собаки Баскервилей».

— Ладно.

— Или нет, я буду тебя называть «Эй». Не хочу тебя слишком очеловечивать.

— Красивое имя, мне нравится. Научишь меня правильным склонениям.

Когда Герман всё-таки вломился в Медицинский модуль, его поразило отсутствие запаха. Спенсер умер уже 18 часов назад. Он, конечно, не судмедэксперт и очень далёк от медицины. Но…