Она захлопывает дверь, и звук отдается в моих ушах. Я не двигаюсь с места в течение нескольких секунд, борясь со своими эмоциями и пытаясь примирить ее прощальные слова со всем, что произошло между нами.

Я закрываю глаза и зажимаю нос. Я чертов идиот. Я знаю о ее семье, о давлении, которое она испытывает, и умудрился сделать так, что все это касается меня.

Я выжимаю педаль газа и сворачиваю на парковку перед ее домом. Когда я выхожу из машины, ее уже нет. Но ее код остался прежним, и, хотя она уже поднялась на лифте, я надеюсь, что она позволит мне войти в дверь ее квартиры.

К моему удивлению, она не внутри внутри. Она сидит на полу в прихожей, прижавшись спиной к двери и обняв колени.

Она поворачивается ко мне, и я вижу ее красные глаза и слезы, катящиеся по щекам.

Блядь.

Я бегу, добегаю до нее в мгновение ока. Я приседаю и спрашиваю:

— Малышка, что случилось?

— Я облажалась. Я знаю.

Агония в моей груди от того, что я вижу ее в таком состоянии и знаю, что виноват в этом, почти калечит.

— Это не ты облажалась. А я.

Мой ответ заставляет ее плакать еще сильнее. Она качает головой.

— Я не могу позволить тебе взять на себя вину за это.

— Очень жаль, потому что она моя.

— Мы и из-за этого будем ссориться?

— Это не ссора. Пойдем. Пойдем в дом, — я помогаю ей подняться на ноги и забираю ключ из ее руки.

Как только мы оказываемся в ее квартире и входная дверь закрывается, я притягиваю ее к себе и целую так, как никогда раньше. Глубоко, грубо и отчаянно. Я хочу, чтобы она почувствовала мою любовь, даже если я пока не решаюсь сказать об этом вслух.

Я обхватываю ее лицо руками, прижимая к себе, чтобы без помех наслаждаться ее ртом. Мое сердце бьется быстрее скорости света, а по венам течет волна возбуждения, сродни той, что возникает, когда я выхожу на лед. До сих пор хоккей был моей единственной страстью.

Я подхватываю ее на руки и почти бегу в ее спальню. Но я не падаю на ее кровать. На нас слишком много одежды. Я ставлю ее на пол и, не отрывая губ от ее губ, вытаскиваю ее из пальто. Она делает то же самое со мной, и теперь мы соревнуемся в том, кто первым разденет другого.

Я отстраняюсь, на секунду прерывая поцелуй, чтобы снять с себя свитер и рубашку. Блэр снимает с себя леггинсы, а затем избавляется от купальника. На ней нет нижнего белья. Ладно, она выигрывает эту гонку, но всего на несколько секунд. Мои джинсы и трусы еще не успели коснуться пола, а я уже подталкиваю ее в спину, снова приникая к ее губам.

Теперь мы падаем вместе, и Блэр тут же раздвигает ноги, чтобы я мог пролезть между ними. Мой член тверд и упирается в ее таз, а яйца напряжены и готовы к действию. Мне нужен презерватив.

Я откидываюсь назад, чтобы достать коробку с презервативами, которая сейчас лежит на ее тумбочке, но Блэр трогает меня за руку.

— Нет. Я хочу чувствовать тебя полностью, без всяких барьеров.

Я вдыхаю, глядя ей в глаза. Мой пульс гулко бьется в ушах.

— Ты уверена?

— Да, — она берет мой член и направляет его к своему входу. — Не сдерживайся.

— Не буду, малышка, — одним толчком я погружаюсь в нее, но на мгновение приостанавливаюсь, чтобы убедиться, что не потеряю полный контроль над собой. Я напрягся, готовый взорваться. Я кручу бедрами, растягивая киску Блэр, не отстраняясь. Она уже такая мокрая.

— О, Алекс… — она закрывает глаза. — Это приятно.

— Я могу сделать так, чтобы было лучше, — я просовываю руку под ее правую ногу и закидываю ее себе на плечо. Затем я трахаю ее всерьез.

— Да! — кричит она.

— Черт. Какая у тебя тугая киска, малышка. Мне нравится, как хорошо ты меня принимаешь.

— Трахни меня сильнее, Алекс. Пожалуйста.

Я вхожу и выхожу из нее, двигая бедрами так быстро, как только могу, но стараясь не причинить ей боли. Если я не буду осторожен, то могу нанести серьезный ущерб ее маленькому телу. Кровать начинает двигаться, изголовье сильно ударяется о стену. Ее прикроватная лампа тоже дрожит, придвигаясь все ближе и ближе к краю тумбочки.

Мой лоб покрывается капельками пота, наши тела слиплись и трутся друг о друга. Мое дыхание вскоре становится затрудненным, а мои хрипы смешиваются с ее стонами в восхитительную симфонию.

Ее глаза, слегка прикрытые встречаются с моими, и я вспоминаю все те времена, когда мы спорили из-за всякой ерунды. Я никогда не думал, что однажды она будет смотреть на меня вот так. Я люблю эту девушку так сильно, сильнее, чем когда-либо мог себе представить. Я думал, что это чувство полноты придет позже, когда я многое испытаю. Я не ожидал этого так скоро. Я не предполагал, что влюблюсь в Блэр Вествуд.

Признание уже на кончике моего языка, но, черт возьми, признание в любви во время секса — худший шаг, который может сделать парень. Вместо этого я целую ее, чтобы не проболтаться. Это заставляет меня замедлить темп, но я не против продлить этот момент как можно дольше.

Внезапно Блэр напрягается подо мной, вокруг меня, и через секунду она уже дрожит и царапает мою спину своими длинными ногтями.

— Вот так, малышка, кончи для меня. Кричи мое имя, — бормочу я ей в губы.

— Алекс, Боже. Ты так хорошо меня трахаешь. Не останавливайся.

— Я не хочу останавливаться. Я никогда не хочу прекращать трахать тебя.

Принятия желаемого за действительное. Дрожь удовольствия пробегает по позвоночнику, и я теряю контроль над собой. Я сильно кончаю в ее киску, и это лучший трах за последние годы. Я продолжаю двигаться, доводя ее до оргазма, и кажется, что он длится дольше, чем обычно. Может быть, заниматься любовью это лучше.

Я прекращаю двигаться только тогда, когда полностью опустошаюсь. Я скатываюсь с нее, падаю рядом, но продолжаю обхватывать ее тело руками. На мгновение в комнате слышно только наше дыхание.

— Думаю, это был лучший из всех, — говорит она.

— Согласен, — я целую ее плечо.

— Мы должны спорить чаще, — она хихикает.

— Нет. Я не хочу видеть, как ты плачешь из-за меня.

Она поворачивается ко мне лицом.

— Я не хочу скрывать наши отношения от наших друзей.

— Не хочешь?

Она качает головой.

— Значит ли это, что я могу целовать тебя при всех на свадьбе Джесси и Райли?

Она улыбается, заставляя свои глаза блестеть.

— Да.

Я провожу кончиками пальцев по линии ее волос.

— Это также значит, что ты придешь на мою игру в субботу в моей джерси?

— В эту субботу? — в ее голосе звучит нотка беспокойства.

— Да.

— Мне жаль. Я не смогу прийти на игру. Это рождественская вечеринка моих родителей. Мое присутствие обязательно.

Я стараюсь не показывать разочарования в своем выражении лица.

— Ничего страшного. Будут и другие игры. Но я бы хотел, чтобы ты потом пришла на рождественский праздник "Воинов". Там всегда весело.

Помню, я очень завидовала тому, что Райдеру удалось побывать на них.

— А где он будет проходить?

— В "Наследии", как и каждый год. Мы закрываем бар. Он открыт только для Воинов и их гостей.

Она прижимается к моей щеке.

— Я приду.

— Ты только что сказала, что у тебя вечеринка родителей.

— Я не могу прийти на игру, потому что вечеринка начинается рано, и я не смогу выйти из дома слишком рано, но позже я смогу улизнуть.

Это лучше, чем я надеялся.

— Мне нравится твоя бунтарская сторона, Вествуд. Это тебе идет.

Она перекидывает ногу через мое тело и заваливается на меня.

— Бунтарство без причины — это отстой, но ты делаешь это достойно, Камински.

Я хватаю ее за сладкую попку и впиваюсь пальцами в ее ягодицы.

— Сколько у нас времени?

— Я не знаю, но… Я все еще чувствую себя бунтаркой.

Мои губы кривятся в ухмылке.

— Это моя девочка.

ГЛАВА 47

БЛЭР

Несмотря на то, что я сказала Алексу, что не хочу скрывать наши отношения от друзей, я попросила его подождать до рождественской вечеринки, чтобы подтвердить то, что они уже знают. Я не буду называть нас парой, потому что все еще нахожусь в плену своего соглашения с матерью. Мои причины, чтобы подождать? Мне будет проще рассказать всем сразу, но у меня есть и другой мотив — избежать драмы с родителями, когда мне придется провести несколько часов в ловушке с ними на их вечеринке.