Я лежала всё еще не дома и тело моё, непривычное миниатюрное, давало о себе знать легкостью в области груди. Вот чёрт. Под самым потолком лениво летали светящиеся насекомые, новельный аналог наших светлячков, призванный в этом мире экономить чары и делать всё, чтобы простой народ не сломал шеи, ковыляя до условного туалета в три часа ночи.

Почувствовав мою бодрость, насекомые сошли с потолка и закружились перед моими глазами. Мрак смягчился. Сейчас, вроде немного отдохнувшая, я начала осматривать комнату. Она оказалась куда больше той, где мне приходилось жить, но по всем новельным канонам считалась «простой». Широкая кровать, широкое трюмо, широкий шкаф, широкие и громадные шторы на по смешному крошечных окнах, чей вид выходил на древнюю кирпичную стену другого многоквартирного муравейника. На фоне неоправданно большой мебели я сильнее почувствовала собственную незначительность и слабость.

Интересно, а что-то подобное чувствуют люди, переезжая в другие дома?

С трудом вышло заставить себя подняться. В сердце обстоятельства «приключения» отзывались пугающей пустотой. Все нервы оказались сожжены ещё в первую ночь, когда меня затащили в камеру и закрыли решётку. Чтобы не разрыдаться опять, я решила: буду думать, что всё отпуск.

Маленькое приключение.

Непредвиденная неприятность.

Глубокая задница, из которой (надеюсь) можно выбраться.

До гостиной я прошлась прямо как приведение. Коридор оказался хоть и не очень длинным, но богатым на однообразные двери. Выцветшие обои с цветочками заставили вспомнить номера в санаториях, куда мама часто получала билеты на работе.

В гостиную дверей не было. Коридор просто оборвался на ней, даже не закончившись аркой. В отличие от безликого и унылого коридора, здесь чувствовалось куда больше «жизни». Различные ковры наслаивали пол, перекрывали друг друга и вызывали столько неровностей, что я едва не поскользнулась. Ковры здесь вообще были везде. Кроме яркого, цветастого пола, ковры висели на стенах, укрывали лестницу на второй этаж, кажется, висели на столах или пуфиках?

В центре гостиной стояло два стола. Один маленький — с черно-белой шахматной разметкой и фигурками на них, а другой большой. Живот тут же скрючился от голода. Там, на большом столе, стоял симпатичный стеклянный чайник с чаем и поднос с едой. Два тарелки с чем-то жидким и горячим, одна тарелка с горкой лепешек, так похожих на лаваш, блюдо с салатом и варёным мясом, две маленькие вазочки с орехами и чем-то ещё. Возле маленького стола стояли массивные кресла. На куске стены, не тронутом ковровым покровом, висела непонятная мне картина. С потолка свисали различные вещи, похожие в равной степени и на ловец снов, и на музыку ветра (стеклянные побрякушки наверняка звенели от сквозняков), и на ещё какую-то дизайнерскую глупость. От стен тянулись металлические «ножки» со стеклянными шарами на конце. Там тоже копошились горящие насекомые, вырабатывающие свет. Зарра как раз возился возле одной такой лампы.

— Эм… Что делаешь?

Он тут же прекратил всю деятельность и резко обернулся. Две косы исчезли, став одной, толстой и массивной, переброшенной через плечо. Золотые заколки исчезли, а нити — нет. Они красиво мерцали в дегтё густых волос. Боевая раскраска или макияж тоже перетерпела изменения. Косметика не исчезла полностью, просто стала менее яркой что ли и оттенки побледнели.

Невольно я восхитилась этим слишком красивым личиком.

— О, ты очнулась! — Он тут же отошёл от своеобразной лампы и быстро подошёл к большому столику. — Я уже всё приготовил и фигуры расставил. Давай, садись.

Я немного недоверчиво подошла к креслу.

— Это что, шахматы? — Я взглянула на чёрные и белые фигуры на маленьком столе.

— Ходики. — Зарра взял одну из фигурок, покрутил её между пальцами.

Я пригляделась. С трудом, но в плохо обработанных деревянных брусках угадывались классические «шахматные формы». Ладьи отдалённо напоминали средневековые башни, конь выглядел как конь (пусть и плохо обработанный), на «голове короля» был крест, пешки оставались безликим большинством.

— Шахматы. — Снова сказала я. — В моём мире их так зовут.

Даже если я ошибалась, Зарра бы не сумел это проверить.

— Пусть так. Значит, правила ты знаешь. Это многое упрощает.

— Вообще-то нет. Меня так и не смогли научить игре.

Зарра бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем слегка отодвинуть кресло. Это он мне предлагал занять место или про себя сделал какие-то выводы? В любом случае, я туда села. Зарра придвинул кресло ближе к шахматному столу, а сам уселся напротив.

— Сначала игра, а потом еда? — Такой расклад мне совсем не понравился.

— В моих землях принято совмещать приятное с приятным. — Зарра пожал плечами, а после взял тарелку с горячим. Лишь сейчас я заметила одну вещь: здесь не было никаких столовых приборов. Совершенно. — А что может быть приятнее сытного ужина в хорошей компании за приятной игрой?

Мой преподаватель в колледже по математике говорил, что хороший секретарь — это голодный секретарь, так как кровь давит на мозг, а не на желудок. Не знаю, было ли какое-нибудь научное зерно под этой присказкой или это был стереотип и ещё один способ удерживания студентов на паре сверх отведённого времени, но эти слова запали в мою голову навсегда.

— Сытость отупляет. — Сказала я, процитировав героя из детективного сериала.

— Хочешь сначала поесть? — Зарра едва заметно нахмурился.

— Очень.

Трудно было не заметить лёгкое разочарование. Тем не менее, Зарра немного отодвинул своё кресло к большому столу, и я поступила точно также. Густой запах специй заставил меня чихнуть.

Зарра молча припал губами к тарелке и я, шмыгая носом, повторила его жест. В ту же секунду глаза заслезились, а горло сжалось. Я закашлялась. Руки начали шарить в поисках чего-нибудь, что могло бы быть похоже на воду.

— Что ты туда положил? Красный перец?!

— И черный горошек. — Спокойно отозвался Зарра, отхлебнув ещё похлебки.

Горло сжалось так сильно, что мне на минуту показалось, что это многострадальные рюши с платья обвили шею. Смысл был пытаться вешаться, если можно было умереть так?! Как назло, рядом не оказалось ничего холодного или жидкого. Кашель усилился.

Нет, я умру. Точно умру. Не от какой-нибудь диковинной хвори или меча в печени, а от чертового перца!

Всё исчезло также неожиданно, как и наступило. Адское жжение просто взяло и пропало, сменившись прохладным, густым сливочным привкусом. Всё могло бы быть списано на галлюцинацию, если бы не брызнувшие с глаз слёзы.

— Ещё там сонный сыр. — Невозмутимо пояснил Зарра. — Он тушит остроту перца через несколько секунд.

Впервые мне захотелось так отчаянно стукнуть этого парня.

— Зачем ты мне это подсунул?! Смерти моей хочешь?

— Это профилактика для умерщвления паразитов. — Он посмотрел на мои ногти. Я мгновенно спрятала ладони под стол. — Лучше убить их до того, как они начнут тебя пожирать.

— Ты… Ты мог бы и предупредить

— Но это ведь очевидно, разве… — Он сдавленно засмеялся — Ладно. Прими мои извинения. Я забылся. Продолжай есть похлёбку. Это лишь в первый раз она такая горькая. С другими глотками вкус станет нежнее и слабее.

Но мне уже не хотелось трогать тарелку с этим оружием массового уничтожения. Зарра понял моё желание. Быстро высушив свою тарелку, он взял мою, развернул её и мгновенно выпил остатки.

Вот же дикость.

— Да славься солнце, подарившее мне пищу. — Пробормотал он, закашлявшись. — Да окажитесь добры боги, позволившее вкусить ваши плоды и не умереть голодной смертью.

Я всё ещё не знала как реагировать. Зарра же, тем временем, взял лепешку с тарелки, высыпал на неё салат, свернул лепешку и сделал что-то вроде шаурмы без соуса.

— А можно вилку? — Пробормотала я, растерянно смотря на тарелку с салатом со своей стороны.

Теперь Зарра смотрел на меня как на дикарку. Он приподнял лепешку с начинкой внутри, как бы говоря «делай как я».