Я оборачиваюсь, смеюсь. Замечаю Лилю вместе с Артёмом. Сердце от страха буквально вылетает.

Убедившись в том, что кроме них никого из нашей общей компании нет, немного расслабляюсь.

Поездка домой откладывается на неопределенное время. Мы отдыхаем вместе, слушаем выступление известных исполнителей, танцуем и пробуем оригинальные закуски. Пока мужчины с удовольствием общаются, отлучаемся с Вертинской в уборную.

— Что-то вас давно не видно, Поль. В клуб не ходишь, на концерты — тоже. В чат не заглядываешь. Я предлагала собраться девичьей компанией и отправиться в горы. СПА, релакс, свежий сосновый воздух.

Открыв кран, намыливаю пеной руки.

— Прости, дел по горло. Может, в другой раз.

— Что-то случилось?

Лиля перехватывает мой взгляд в отражении зеркала. Смотрит цепко, пронзительно. Оторвавшись, достает карандаш для губ и наводит красный контур.

— С чего ты взяла?

Я осознаю, что отвечаю вопросом на вопрос. Увиливаю, потому что и сама сомневаюсь в незыблемости наших с Наилем дел. Между нами хрупко и тонко. Я боюсь навредить.

— Ладно, Журавлёвы разводятся и не приходят. Но вы-то чего залегли на дно?

Пожав плечами, тоже открываю сумку. Делаю вид, будто увлеченно перебираю содержимое: телефон, салфетки, косметику и ключи. Сама же адово нервничаю.

— Слушай, это не мое дело, конечно же…

Начатая фраза хлёстко бьёт по ушам. Вместо приятной мелодии, которую до этого я улавливала на слух, в перепонках стоит жуткий раздражающий гул.

— Не знаю, стоит ли тебе говорить, потому что ситуацию можно воспринять не так, как есть на самом деле.

— Ты о чем?

Резко осекая Лилю, вскидываю взгляд. Я почти уверена, что она подмечает, как бегают мои глаза, и без слов считывает взволнованное настроение. И лучше бы ей не продолжать, потому что мое лицо и без того покрывается красными пятнами, а руки начинают дрожать.

— Вчера поздно вечером мы с Мирой катались по городу и решили заглянуть в новый рестик на набережной. Припарковавшись, вышли перекурить. А там… В общем, чтобы не быть голословной…

Вертинская протирает экран телефона и снимает с него блокировку. Мучительно-долго, будто нарочно. Нахмурившись, ищет что-то в галерее, пока мой пульс бешено пытается проломить виски.

— Вот, сама смотри и делай выводы.

Я беру в руки мобильный. Понятия не имею, как не роняю на плитку. Сглатываю, смотрю на экран с фотографией. На ней мой муж расслабленно отдыхает за столиком на летней террасе и курит кальян. Не один, а в компании Насти.

Впившись глазами в сильно увеличенное изображение, стараюсь изо всех сил спрятать злость и агрессию. Внутри всё закипает на медленном огне, каждая клетка ноет и воспаляется. Болит. Потому что пойманной парочке хорошо вместе. Потому что они невозмутимо ужинают и пьют вино, не замечая никого вокруг. Потому что тепло друг другу улыбаются. Настя — чуть шире.

— Да, я в курсе. Спасибо, что поделилась и бдишь, но они вот уже несколько месяцев работают над общим проектом, Лиль.

Сама не понимаю, какого хера защищаю Наиля, потому что увиденное — далеко не рабочая обстановка. Рядом ни ноутбуков, ни бумаг. Если ещё и вспомнить, в котором часу мой муж вернулся домой, а после — лез обниматься и просил сходить с ним на мероприятие, то и вовсе воротит.

— Понимаю, Поль. Ты мне приятна, я волнуюсь…

Лиля прячет телефон и вновь возвращается к карандашу. Приоткрыв пухлые губы, наводит их толстым слоем.

— Будь осторожна с Журавлёвой, ладно? — словно добивает. — Вы сдружились, я заметила. Тогда ещё — на именинах Саши.

Щёки горят от стыда и разоблачения, хотя, естественно, о том нашем секрете никто не мог узнать. Как менялись парами, поддавались порокам и соблазнам, страстно и увлеченно трахались.

— Настюша теперь холостячка. Привлекательная, интересная. Но если ты говоришь, что в курсе, и что вместе работают над проектом, то и вовсе не опасно.

— Прекрати, — наигранно посмеиваюсь. — Я доверяю Наилю.

На самом деле нет. Ни разу. Не верю, не доверяю, и ни за что не стану.

Интересно, после рестика мой муж повез Журавлёву кататься? Может, напросился домой? На новоселье?

Тошнит. Боже мой, как же сильно тошнит.

— Конечно. Без доверия в отношениях никуда. Пойдем, Поль?

Согласившись, на ватных ногах возвращаюсь в зал и с трудом заставляю себя подойти к Наилю. Его рука возвращается на прежнее место и гладит мою спину. Делает физически больно, будто проходится ядреной наждачкой по нежной коже.

Разговор с друзьями я слушаю как в тумане. Не улавливаю связи. Отвечаю на вопросы, принимаю ненавязчивые касания губ мужа. Держусь, чтобы не броситься и не расцарапать ему лицо. Потому что сам закрыл… Потому что именно он говорил, что когда не вместе — это измена и предательство…

Как вообще хватило наглости и циничности после прогулки с Настей… Вернуться ко мне? Прижимать? Оглаживать бёдра и грудь?..

— Возьми вино, — сиплым голосом прошу Наиля.

Он перехватывает официанта, берет с подноса бокал и вручает его мне. Обратившись к Лиле, интересуется:

— Тебе тоже?

— О, нет. Я взяла аскезу на алкоголь.

Артём хмыкает и потешается.

— Надолго ли?

— На месяц — я тебе говорила. Что-о? Ну не смотри ты так, будто не веришь! После последнего вечера в Милане мой организм сказал мне пока-пока. Это же надо было так перебрать, что чуть не проспала вылет!

Лиля трещит настолько много и безостановочно, что у меня едва не лопается голова. Я всегда хорошо к ней относилась, а сейчас попросту хочется, чтобы подруга заткнулась. Окончательно.

— Если бы Полька не выбила нам дверь рано утром, то пришлось бы задержаться в Италии на пару дней, а у меня клиенты и проекты…

— Бери пример с Саркиевой, — шутит Артём. — Человек знает свою дозу…

— Это она с нами просто на дегустации в винном погребе не была, потому что умчала гулять с сестрой, хотя мы предлагали.

Ладонь моего мужа ощутимо впечатывается в кожу и давит. Я качаю головой, залпом выпиваю вино. Чувствую, как одномоментно ударяет в голову.

Нет у меня никакой сестры. Ни родной, ни двоюродной. Наиль прекрасно об этом знает.

Ощущаю, как смотрит. Как жжёт взглядом щёку и скулу. Не в силах посмотреть в ответ, нервно отстукиваю каблуком по полу.

— Да, вернулась под утро и давай нас дружно будить… — не унимается Вертинская.

— Не под утро, — недовольно поправляю. — Часа в два. Или в три ночи…

Лиля отмахивается, а я сквозь ноющую боль втягиваю носом плотный дурно пахнущий воздух, который кишит обманом.

Как прощаемся — не помню. Только то, что Наиль задерживается у бара, пока я убегаю в уборную и пытаюсь унять эмоции.

Бесконечно умывая лицо ледяной водой, никак не могу прийти в себя. Губы синеют, косметика плывёт. Под глазами осыпается чёрная подводка.

Если бы не очередь позади меня, я бы так и стояла у зеркала. Приходится вытереться салфетками и выйти. Найти у стойки мужа, направиться на улицу и встретить водителя.

В машине мы едем молча. Наиль — печатая что-то в телефоне, я — устремив взгляд в окно. Чувствуя, как внутри медленно дотлевает все ранее красочное и живое.

Расплатившись за услугу, попадаем в лифт и поднимаемся на этаж. Так же беззвучно проходим в квартиру, снимаем обувь…

Наигранное спокойствие приправлено порохом. Одно незначительное слово, и так сильно рванёт, что ни по кусочкам не соберешь, ни приклеишь и не сошьешь. Никогда.

Поставив туфли на полку, забираю сумку и направляюсь в сторону комнаты, но Наиль перехватывает меня за локоть и рывком разворачивает к себе.

— Ничего не хочешь сказать?

Я скольжу взглядом по воротнику белоснежной рубашки, стиснутым зубам, широко раздувающимся ноздрям и никак не могу заставить себя подняться выше.

— Нет.

— Поля…

От Наиля пахнет едва уловимым ароматом крепкого дорогого алкоголя, а ещё — чужими сладкими духами. Я знаю, что это самообман, но ни касаться его, ни целовать, ни соблазнять больше нет желания. Нижнее белье под платьем мешает и бесит. Хочется снять. Сжечь, порвать.