Я оборачиваюсь. Эндрю успел накинуть пиджак, но застегивать его не стал. Как и верхние пуговицы рубашки. Выглядит он просто сногсшибательно. Мне хочется стонать от отчаяния. Он, в свою очередь, скользит глазами по моему телу, останавливает взгляд на моих ступнях и одобрительно хмыкает:

— Никогда не понимал моды на высокие каблуки.

— И хорошо, — с хмурым видом отвечаю я, — тебе бы они не пошли.

Он смеётся. В низу живота сворачивается узел при этих звуках. Лучше бы ему этого не делать. В этот момент вернувшийся бармен, очень довольный собой, протягивает мне сумочку. Я сердечно благодарю парня, даю ему на чай и направляюсь к выходу. Высокого красавца, стоящего рядом, мастерски игнорирую. Ну что я за молодец.

— Элизабет — мое сердце начинает отчаянно биться от того, как он внезапно мягко берет меня за руку. — Может, поговорим?

— Мы не можем, — почти шепчу я, оборачиваясь, — нас могут увидеть.

— Поднимемся ко мне в номер, — его чёрные глаза смотрят прямо на меня.

Меня будто ударили. Это похоже на пощечину. На долю секунды немею от шока. Значит, вот как все выглядит? Мы поднимемся к нему в номер? Я похожа на такую девушку? Господи боже, конечно, похожа! Не стоило приглашать его на танец и все время смотреть на него с открытым ртом. Он что, думает, я так просто пойду с ним, куда скажет?

— Да за кого ты меня принимаешь?! — выпаливаю я. — С Маргарет поговори! Уверена, она послушно ждет тебя у номера в надежде исполнить все твои похотливые фантазии!

— Не при чем! Не собираюсь я идти с тобой в номер!

— Я вас оскорбил, мисс «у меня есть ревнивый жених»? — сузив глаза, холодно произносит он и отпускает мою руку.

— Из-за тебя мой жених считает, что мы переспали!

— Это я в этом виноват?!

Мы продолжаем стоять на месте и прожигать друг друга взглядом. Напряжение достигает максимума. Электричество чувствуется почти осязаемо. Все эти сумасшедшие события последних дней. Разговор с Майком. Их вражда с Нортом и бесконечное вранье, которое тянется следом. Эта дурацкая Маргарет, которая только и ждет случая, чтобы ткнуть в меня вилкой. Оливия, которая готова раздеться перед Нортом прямо в ресторане. Маринн со своей фотографией в телефоне. И вдруг я сдаюсь. Достигаю пика напряжения и рассыпаюсь на мелкие кусочки. Кровь ударяет мне в голову. И мне нестерпимо хочется ударить его.

— Да, ты виноват во всем! — рявкаю я, слова срываются с языка быстрее, чем успеваю подумать. — С твоим появлением моя жизнь покатилась ко всем чертям! Я вру, скрываюсь, выслушиваю вечные оскорбления, и все ради чего? — почти шиплю на него я и даже не думаю оглядываться, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.

Его глаза опасно темнеют.

— Твоя жизнь не покатилась ко всем чертям, это, нахрен, ОНА И ЕСТЬ! Ты САМА решила танцевать с мужчиной, не думая о последствиях, флиртовала с пьяным парнем, стала причиной драки, выкинула мой телефон, САМА подписала соглашение и пошла на сделку, тебя никто не заставлял! — голос становится низким и зловещим.

— Да пошел ты! — злобно шиплю я и быстрыми шагами направляюсь мимо него к лифтам. Очень содержательный диалог. Я просто мастер давать емкие ответы на поставленные вопросы.

Меня трясет. Я молюсь, чтобы эту сцену никто не заметил. Почти забегаю в пустую кабину и без остановки принимаюсь нажимать на кнопку пятого этажа. Двери с монотонным глухим звуком уже смыкаются, но он успевает подставить ногу в проем. Я вздрагиваю.

— Пожалуй, пройдусь пешком.

Я пытаюсь протиснуться мимо него к закрывающимся дверям лифта. Он преграждает мне путь, и двери с глухим щелчком захлопываются. Лифт начинает движение вверх, и он не спеша нажимает на кнопку аварийной остановки. План побега провалился. Это конец. Я поднимаю глаза. Он смотрит на меня в упор. Выражение лица опасное.

— Ну, расскажи мне, почему он считает, что мы переспали?

От звука его голоса в тесной кабине лифта и такого тона я начинаю дрожать. И совсем не от страха. Ну может, немного. Он делает шаг в мою сторону, я перестаю дышать и пячусь.

— Это недоразумение, — хрипло шепчу я.

— Или это то, чего ты на самом деле хочешь? Хочешь подразнить его?

Сердце бешено колотится в груди. Он делает ещё шаг, и я упираюсь в стену, дальше отступать некуда. Он не сводит с моего лица своих чёрных глаз. Я не могу отвернуться.

— Это глупо. Нам нельзя, — почти умоляю я.

Я прижата к стене. А он нависает надо мной.

— Так ты этого хочешь? — его дыхание обжигает мою щеку.

— Не хочу, — выдыхаю я, еле выговаривая слова. Сглатываю.

— Честно? — он уже совсем близко, так что я могу чувствовать его дыхание на своих губах.

«Хочу! Хочу! Господи, пожалуйста!» — кричит мое тело. И слава богам, он его не слышит. Хотя стопроцентной уверенности в этом нет. Вопреки голосу здравого рассудка привстаю на носочки. Мои руки упираются в его грудь. Там и остаются. Чертовски хорошо. И боже, как же мне хочется большего. Я ужасна.

— Честно-пречестно — оправдываюсь как школьница, мой голос не узнать.

— Ты врешь — слышу это как под гипнозом, — и нам нужно кое-что исправить, — хрипло заканчивает он.

Поднимает правую руку и проводит пальцем по моей щеке. Глаза в глаза. Я паникую. И одновременно неистово хочу укусить его за палец. Кажется, это написано на моем лице. Потому что его глаза становятся ещё темнее, если это вообще возможно.

Гипнотизируя, он медленно продолжает вести пальцем, теперь уже по моей нижней губе. Я резко втягиваю в себя воздух. И слышу его низкий голос:

— Глупо ругаться с женихом из-за того, чего на самом деле не было.

И в эту секунду он прикасается ко мне губами. Сначала медленно, почти целомудренно, будто давая мне шанс отступить, остановить это безумие. От этой нежности меня просто сносит волной эмоций. Как чертово цунами, которое впечатывает в стену так, что невозможно вздохнуть. Его зубы легонько кусают мою нижнюю губу и мозг напрочь отключается. Как будто что-то распалось в голове на мелкие осколки. Мы приникаем друг к другу в нетерпеливом, требовательном поцелуе. Ноги подкашиваются. Его запах и этот вкус. Боже. Мне кажется, что мы падаем. Я стискиваю руками рубашку на его груди. Ощущаю прикосновения его языка и со стоном прижимаюсь к нему еще сильнее. Мыслей в голове не остается. Совершенно ни одной. Только первобытное желание вцепиться в этого мужчину и не отпускать, пока чертово тело, наконец, не получит свою разрядку. Напряжение слишком сильное и слишком долгое. Сейчас я уверена, что от такого можно и умереть. А умирать я не хочу.

Поцелуй становится глубже и мучительнее. Мягкие горячие губы скользят по моим губам. Он обхватывает меня за талию и прижимает ближе к себе. Мое тело двигается к нему навстречу. Я обвиваю руками его шею. Все мое существо стремится к этому человеку. Головой понимаю, что это огромная ошибка, но сейчас могу думать только о том, как хочу, чтобы это продолжалось вечно. Меня не спасти.

Эндрю немного отстраняется, напряжен до предела, но я вижу, как он сдерживает себя. Выносливость, которая мне и не снилась. Я горю огнем и готова зубами срывать с него одежду — плевать, что подумают люди, которые найдут нас здесь. Не выпуская из объятий, заглядывает мне в глаза:

— Не делай этого, — хрипло выдыхает он.

— Чего? — только и могу произнести я. Голос кажется мне чужим.

— Будешь дальше так на меня смотреть, и я не смогу остановиться.

Лифт пронзительно сообщает об открытии дверей. Боже мой, когда он снова продолжил движение? Мы отпрыгиваем друг от друга как ошпаренные. Я прижимаюсь к стене и тяжело дышу. Мысли путаются, губы горят от поцелуев. На экране загорается цифра. Третий этаж.

Пожилая пара китайцев заходит в лифт и поворачивается лицом к дверям. Мы стоим позади них, и наверняка представляем собой занимательную картину. Лифт начинает движение.

— Мы расстались, — произношу я еле слышно.

Эндрю слегка наклоняет голову и одаривает меня смеющимся взглядом.