Когда он приближается, он притягивает меня к своему рту и крепко целует.

— Иди сюда.

— Я здесь.

Он мычит мне в губы. — Повернись.

— Что?

Вместо того, чтобы повторяться, он берет меня на руки и сажает к себе на грудь так, чтобы я смотрела на стену. У меня есть всего две секунды, чтобы задаться вопросом, что он задумал, прежде чем он поднимает юбку моего платья, отводит мои бедра назад и прижимает свой рот поверх моих трусиков к моему центру.

Я теряюсь в его жаре и ощущениях, которые пронзают меня. Я даже не осознаю, что ручка у него, пока не чувствую, как прохладный кончик скользит по моей коже. Я думаю, честно есть честно, но он пишет мне на заднице, и я не вижу, что там написано.

— Что ты написал? — Я спрашиваю.

Он ныряет обратно, не отвечая, всасывая мой клитор сквозь материал, а затем убирая мои влажные трусики в сторону, так что между нами ничего нет.

— Ооох. — Это слово является не только просьбой, но и пониманием.

Его пальцы раздвинули меня. Я чувствую, что мне должно быть стыдно за то, что я выставлена на всеобщее обозрение, но я слишком отчаянно нуждаюсь в большем, большем количестве его и его рта.

Наклонившись, я обхватываю его пальцами и беру в рот. Я пытаюсь вытянуть его, поддразнить его, но по мере того, как нарастает мой оргазм, растет и темп, в котором я скользю по нему.

Он стонет, касаясь моей чувствительной плоти, и это ощущение доводит меня до крайности. Я сильно сосу, когда он кончает, наслаждаясь каждой дрожью и звуком, которые он издает.

Мое тело похоже на желе, адреналин начинает иссякать, но сердце чувствует, будто оно только что просыпается. Он игриво шлепает меня по заднице, и я падаю на матрас рядом с ним вся потная, измученная. Я обвиваюсь вокруг него, чтобы видеть его довольною ухмылку.

— Ты такая красивая. — Он тянется ко мне и проводит большим пальцем по моей нижней губе. — Губы опухли, волосы растрепаны. — Он шлепает меня по заднице. — «Моя». Вот что я написал.

29

ГЭВИН

— Удачи сегодня вечером, — говорю я маме, когда она звонит в среду днем. Ее команда играет сегодня вечером, пытаясь занять место в элитной восьмерке.

— Спасибо. Ребята, вы уезжаете завтра?

Лежа на кровати, свесив ноги с края, я снова и снова подбрасываю мяч в воздух. — Ага. Завтра днем. Не могу поверить, что оно уже почти здесь. Неделя пролетела незаметно.

Она смеется в трубку. — Я думала, ты отсчитываешь секунды до игры.

— Мы тренируемся каждый день, просматриваем фильм, дорабатываем вещи. Время потрачено не зря.

И каждую свободную секунду я провожу с Вайолет. Если мы продолжим побеждать, пройдет больше недели, прежде чем мы вернемся в Вэлли. Чертовски долгое время, чтобы не видеть девушку, в которую я влюбляюсь снова и снова.

— Вчера вечером я разговаривала с твоим отцом.

Я делаю паузу, держа мяч в обеих руках. — Ах, да? Он хотел сказать что-нибудь полезное?

Я не могу себе представить, почему моя мама до сих пор с ним разговаривает. Сначала я понял, что она это делает, чтобы спасти какие-то отношения между нами, но дал понять, что меня это не интересует, а она все равно развлекает его чушь.

— Он сказал мне, что ты отказался от телеинтервью.

— Ты кажешься удивленной? Я ни в коем случае не попаду на национальное телевидение и не притворюсь, что мы близки ради его имиджа.

— Интервью было не его идеей. Они обратились к нему.

— Что бы там ни было. В любом случае, этого не произойдет.

— Может быть, ты и злишься на него, но ты такой же упрямый, как и он. — Эти слова ударили меня прямо в грудь, и мне стало трудно дышать.

— Я совсем не похож на него.

Между нами повисает тишина, а затем она вздыхает. — Знаешь, как я получила свою первую тренерскую работу в колледже?

— Нет, — говорю я, пытаясь вспомнить все предыдущие разговоры. Моя мама работала в сфере фармацевтических продаж, пока не забеременела мной. Она оставалась дома несколько лет, а затем начала работать тренером в средней школе. Мне было восемь или девять, когда она перешла в колледж. Папа тогда еще играл, поэтому я проводил с ней много вечеров и выходных в кампусе.

— Я была на сборе средств с твоим отцом. Он редко просил меня пойти на подобные мероприятия. Часто они были в середине недели, и нам приходилось путешествовать. Мне не хотелось оставлять тебя или увольняться из-за этого с работы, но он продолжал поднимать этот вопрос, поэтому я знала, что этот вопрос, должно быть, был для него важен.

— Мы появились, и это было маленькое событие. Я думаю, они собирали деньги для местной молодежи или что-то в этом роде. Ничего подобного событиям, на которых я была с ним в прошлом.

Пульс громко стучит в ушах.

— В любом случае, твой отец знал, что там будет спортивный директор и что они только что потеряли тренера по женскому баскетболу.

— Хорошо. Итак, он представил тебя, и ты получила работу. Я уверен, что это сработало таким образом, что он как-то хорошо выглядел.

— Он не хотел идти на этот сбор средств. Он сделал это, потому что знал, что для меня это будет прекрасная возможность.

Я настроен скептически, но держу рот на замке.

— Твой отец не очень хорошо объясняет свои мотивы, но он хочет для тебя самого лучшего.

— Для меня лучше всего сосредоточиться на играх и не отвлекаться на разговоры с репортерами о днях славы отца.

Моя дверь открывается, и Ной останавливается, когда видит, что я разговариваю по телефону. Я сажусь и поднимаю палец, показывая, что мне нужна минутка.

— Хорошо, но если есть хоть малейший шанс, что ты подумываешь поиграть в мяч после колледжа, тогда это может быть…

— Мне пора идти, мама.

Она издает звук, явно показывающий ее раздражение, но говорит: — Хорошо. Мне тоже нужно подготовиться.

— Удачи сегодня вечером, — говорю я и встаю. — И, мама?

— Да.

— Ты не обязана ему своим успехом. Возможно, он представил, но все остальное было только от тебя. В конце концов кто-нибудь нашёл бы тебя.

— Я люблю тебя, — говорит она.

— Тоже тебя люблю. Пока.

Я бросаю телефон на кровать. — Готов?

Ной не суетится, пока мы не выйдем на площадку. — Что-то еще случилось с твоим отцом?

— Нет. То же старое дерьмо.

Он кивает. — Послушай, я хотел, чтобы ты услышал это от меня. После того, как ты отказался от интервью, репортер, Боб или как там его зовут, попросил меня присесть.

— Замечательно.

Он смотрит на меня. — Действительно? Тебя это устраивает?

— Конечно меня это устраивает. Поздравляю, чувак. Это будет грандиозно.

— Ты не думаешь, что я продажный человек?

— Точно нет. — Ной отличный игрок. Он ниже ростом, чем средний игрок колледжа или профессиональный игрок, и за время своего пребывания в «Вэлли» он боролся с некоторыми травмами. Эти вещи, в сочетании с тем, что команда не прошла второй раунд турнира за последние пару лет, не позволили ему по-настоящему получить признание или признание, которых он заслуживает. Для него это может иметь огромное значение.

Он выдыхает, и я понимаю, как он волновался, рассказывая мне об этом.

— Серьезно, я очень рада за тебя.

— Спасибо. Надеюсь, меня не стошнит на камеру. Я уже так нервничаю.

— Что ж, это было бы забавно.

Он меня отталкивает, и мы продолжаем стрелять еще несколько минут.

— Вайолет придет сегодня вечером?

— Думаю, да. — Я надеюсь, что это так.

— Каждую ночь на этой неделе вы двое тусовались. Ты сделал все официально и убрал ее с рынка?

— Я никогда не понимал этой фразы в отношении отношений.

— Ты уклоняешься. — Он отбивает мой мяч.

— Я не уклоняюсь. Она моя.

— Она сказала это?

— Не словами. — Я улыбаюсь, вспоминая крошечное сердечко, которое она нарисовала на моем члене. Остатки чернил стерлись, но я оставил этот.

— Я не знаю, что это значит. — Он выгибает бровь.

— У нас не было большого разговора об эксклюзивности, но я не волнуюсь.