Я беру ей стакан воды и вытряхиваю два тайленола. — Ты звучишь не лучше. На самом деле ты звучишь хуже.

Она не отвечает, берет лекарство и запивает его водой. Со стаканом в руке, ее тело наклоняется ко мне и в замедленной съемке опускает голову мне на колени. Я быстро спасаю стакан, прежде чем он упадет на нее, на меня или на нас обоих.

— Это ты надеешься заразить меня в качестве расплаты? — спрашиваю я, когда у меня в горле застревает ком.

— О, нет. — Она стреляет прямо, ее лицо мгновенно бледнеет, и она зажмуривается. — Вау. Я двигалась слишком быстро. Мне жаль, что я только что на тебя напала. Я просто начала падать и решила не бороться с этим.

— Я пошутил, Ви. Тебя вырвало на меня, так что, думаю, уже слишком поздно беспокоиться о том, чтобы скрыть от меня свои микробы.

Я обнимаю ее и провожу обратно вниз, чтобы ее голова легла мне на грудь. Она напрягается, удерживая большую часть своего веса на мне, прежде чем наконец сдаться.

— Это всего лишь временное перемирие, — говорит она, уткнувшись в меня носом.

Мой мозг, возможно, знает, что это временно, но мое сердце жаждет вырваться из груди. Он принадлежал ей с тех пор, как я впервые встретил ее.

11

ГЭВИН

Она снова засыпает на некоторое время, используя меня как подушку, но затем приступы кашля начинают приходить чаще.

— Давай я еще раз измерю твою температуру, — говорю я, наклоняясь вперед, чтобы схватить термометр, стараясь не сильно ее потрясти. Я прижимаю его ко лбу и читаю на цифровом дисплее. — Всё еще сто два.

Она шепчет что-то непонятное.

Мой пульс учащается.

— Ви, нам нужно сбить твою температуру.

— Просто хочу спать. — Она отстраняется и плюхается на пустую сторону дивана.

Моя грудь и бок вспотели от того места, где она прижалась ко мне. Я возвращаюсь наверх, нахожу тряпку и ставлю ее под холодную воду. Когда я спускаюсь с ним вниз, она сидит, и на секунду мне кажется, что ей, возможно, становится лучше, но затем ее глаза расширяются от паники.

— О, нет. — Она быстро стоит и шатается. — Мне будет плохо.

Она мчится мимо меня в ванную, хлопает дверью, и через секунду я слышу, как она лезет в унитаз.

Я выхожу наружу. Я хочу обеспечить ей конфиденциальность, но меня это также беспокоит. Когда в туалете смывается вода, я стучу в дверь. — Ты в порядке?

— Я в порядке. Иди домой, Гэвин.

— Я никуда не пойду, Вайолет.

Она не отвечает.

— Могу ли я войти?

— Я просто отдыхаю секунду. Я сейчас выйду.

Отдыхаю?

— Я захожу, Вайолет. — Повернув ручку, я медленно открываю дверь, чтобы дать ей время возразить.

Вайолет сидит на полу рядом с туалетом, прислонившись спиной к стене и прижимая колени к груди.

— Ты дрожишь. — Я делаю два больших шага, чтобы добраться до нее.

— Т-так х-холодно. — Зубы стучат при каждом слове.

Я не думаю. Я поднимаю ее с пола и удерживаю. Слёзы текут по её щекам, а тело становится скользким от пота.

— У меня немного на рубашке. Я пахну рвотой.

Это дает мне идею. Вместо того, чтобы вернуться на диван, я веду ее наверх. Я ставлю ее на туалетный столик в ванной наверху и наливаю воду в ванну.

— Моя мама сказала, что теплая ванна помогает снять жар.

— Я просто хочу спать. — Она обхватывает руками талию.

— Я знаю. — Я отступаю к ней и заправляю прядь волос за ухо. — Сначала быстро прими ванну, ладно?

Ее темные глаза сверкают смирением. — Хорошо, но я не буду раздеваться перед тобой.

— Я так и думал. Если я тебе понадоблюсь, я буду прямо снаружи.

— Подожди, — кричит она, прежде чем я закрываю за собой дверь.

— Ага?

— Ты принесешь мне чистую футболку? Моя комната…

— Я найду, — говорю я.

Спальня Вайолет находится в самом конце коридора. Я переступаю порог и включаю свет. Когда свет заливает пространство, я улыбаюсь.

Я хожу вокруг, рассматривая фотографии, прикрепленные к пробковой доске. Тонны ее, Дейзи, Джейн и Далии, а также еще нескольких человек с ее родителями. На стене над большой кроватью у нее висят две цитаты Джейн Остин в рамках. На ее тумбочке стоят полупустые стаканы с водой и большая стопка книг.

Я мог бы задержаться, рассматривая каждую деталь, гораздо дольше, но хватаю из шкафа чистую футболку и иду обратно в ванную.

— У меня есть твоя футболка.

Дверь открывается. Вайолет стоит с другой стороны, обернув полотенцем свое маленькое тело. — Спасибо.

Я сглатываю, когда мой взгляд опускается на ее обнаженные плечи и ключицы. — Скажи, если я тебе понадоблюсь?

Она кивает и снова пытается отгородиться от меня, но я останавливаю это рукой. — Не запирай, ладно? Я не войду, если я тебе не понадоблюсь, но я не хочу выбивать дверь.

Ее брови вопросительно приподнимаются.

— Вопреки тому, что ты думаешь, Ви, я забочусь о тебе. Если бы я думал, что тебе что-то нужно, я бы сделал гораздо больше, чем просто выбил дверь, чтобы добраться до тебя.

*

Когда она выходит из ванны, она идет в свою комнату, а не вниз. Я приношу ей еще лекарств и воды, пока она ложится под одеяло. Уже поздно, час ночи. Из окна ее спальни я вижу, как дела в соседнем доме начинают утихать.

— Ты пропустил вечеринку, — говорит она, когда я сажусь на край кровати.

— В любом случае, мне не хотелось веселиться сегодня вечером.

Она изучает меня через край стакана, делая глоток. Ставя его на тумбочку, она падает обратно на подушки. — И все же ты был на вечеринке, и в твоей комнате была девушка.

— Она поднялась наверх. Я не отверг ее.

Она задумывается об этом на секунду. — С каких это пор ты не в настроении веселиться?

Я слегка пожимаю плечами. — Я буду спать внизу, на случай, если тебе что-нибудь понадобится.

Она начинает протестующе трясти головой.

— Я не оставлю тебя одну. Даже я не такой уж и придурок.

Она фыркает от смеха, а затем стонет.

Я натягиваю на нее одеяло. — Поспи.

Она протягивает мне руку, прежде чем я встаю, кладя свою горячую, липкую ладонь мне на предплечье. — У Джейн самая большая кровать. Она не будет возражать, если ты разобьешься там.

Я киваю. — Почему ты осталась дома, когда твои подруги уехали на весенние каникулы?

— На следующей неделе у меня очень важный университетский проект. — Она вздыхает. — Я так и не придумала дизайн. Я должна была сделать это сегодня вечером, чтобы начать работать над этим завтра. У меня заканчивается время.

— Ты разберешься, но сначала тебе нужно поправиться.

Ее глаза закрываются. — 7-up [Прим.: 7 Up — торговая марка газированного напитка со вкусом лимона и лайма, не содержащего кофеина], жареный сыр и день в постели.

— Что?

— Ничего. Это то, что делал мой отец, когда я болела в детстве. Обычно он оставался со мной дома, потому что его работа была более гибкой. Он ужасно готовит, но готовит сыр на гриле, и мы целыми днями вместе смотрим фильмы.

— А 7-up?

— Чтобы помочь успокоить желудок. Не знаю, действительно ли это работает или это просто то, что он сказал, но я всегда чувствовала себя лучше.

— Звучит неплохо.

— Что твои родители делали для тебя, когда ты болел?

Я вспоминаю, как моя мама оставалась дома со мной. В основном она позволяла мне быть в покое и проверяла меня. У меня есть еще несколько воспоминаний о тех днях, когда я разговаривал с отцом по телефону. Это один из немногих случаев, когда мы разговаривали, пока он был в дороге, путешествуя с командой. Ему нравилось сосредотачиваться, заглушать весь шум, пока он играл. Думаю, до сих пор я никогда не осознавал, что это касается меня и моей мамы.

Вайолет все еще ждет от меня ответа, поэтому я подавляю боль от этого осознания и говорю: — Моя мама заставляла меня принимать это ужасное лекарство. Я даже не знаю, что это было — жидкий Тайленол, Адвил, может быть. Он был в красной бутылке и имел такой противный вкус. Она готовила домашний хлеб и суп. А когда мне становилось немного лучше, мы начинали собирать пазлы.