Откровенный тон Арлинга Аджухаму не понравился. Он предпочитал разговаривать по-кучеярски – намеками.

– Во-первых, мы почти развелись, и я в ее дела не лезу, – деловито заметил Сейфуллах и потянулся за леденцами в кармане халата, но почему-то передумал. – Если она нарушает закон, на это есть стража и все прочие, кто следят за нарушениями. Во-вторых, ты и сам прекрасно знаешь, чей это проект, раз меня спрашиваешь. И в-третьих, я задам тебе встречный вопрос, раз появился повод. Ты случайно не знаешь, куда делись примерно двадцать человек из моей охраны, а еще проводница, которая вела караван из самого Шибана?

– Ну, я уверен, что в твоем караване не только одна проводница, и у вас все будет хорошо, – уклончиво ответил Арлинг, надолго припав к кубку. – Нет, я понятия не имею, куда делись твои люди.

Он тоже умел лгать и не краснеть. Вот только Магда, до этого мирно слушающая беседу, вдруг кольнула его локтем в спину.

– Все хотел тебя спросить, – продолжил Регарди как ни в чем ни бывало. – Что ты думаешь обо всех этих колодцах, оазисах, деревьях? Пустыня изменилась до неузнаваемости.

– «Вчера – только надежда, а сегодня уже вода!», – ответил Сейфуллах фразой из известной кучеярской притчи про воду. – Главная беда пустыни – засуха. Кто захочет ее вернуть?

– Почему тогда ушли керхи?

– Пусть они будут счастливы там, куда бы ни удалились, и никогда снова нас не потревожат, – улыбнулся Сейфуллах. – Мне без них куда спокойнее, и другим караванщикам тоже. Керхи чрезвычайно набожны. Говорят, они верят, что убили их бога. Ты что-нибудь слышал об этом?

– Я слышал, что страшные твари спустились с гор с тех пор, как повсюду стали строить колодцы и рыть водоемы.

– Да ты стал мистиком, прямо как твой учитель, – усмехнулся Аджухам. – То обычные пумы, а не чудовища. В годы плодородия они всегда приходят из-за Гургарана. К тому же, говорят, в горах произошло крупное обрушение породы. А кто-то болтает, что целая горная гряда исчезла. Думаю, правда где-то здесь. Случилось землетрясение, обрушилось святилище в горах, убило какого-то змея, которого серкеты обожествляли. Вот и пошли слухи. А то, что стали чаще выпадать дожди, так это естественно – исчезла гора и освободила путь тучам с восточных долин. Ты сбежал из Сикта-Иата как раз в направлении Гургарана, а люди любят, когда можно найти виноватого, вот и придумали, что ты убил Нехебкая. Кстати, зря ты меня не дождался. Мы бы все твои проблемы уладили тихо и мирно. А теперь почти все наемники хотят тебя убить. Не пойму, кому ты так перешел дорогу. Иман обещал лично оторвать тебе голову, если ты заявишься в наших краях, но убийц на тебя он точно не нанимал.

Арлинг был во многом не согласен с Сейфуллахом, например, в вопросе о пумах, но он решил остановиться на учителе. Для него это тема всегда была на первом месте.

– А вы с ним подружились, – бросил Регарди как можно непринужденнее. – Неужели правда, что ты назначил его управителем Сикта-Иата? И он согласился?

– Если ты намекаешь, что у него дела поважнее, то зря, – принял наигранно обиженный вид Сейфуллах. – У меня не так много доверенных лиц, а с Тигром мы знакомы давно. Он тоже не у дел оказался после той войны, многое ведь поменялось. Сам знаешь, что руководить иман умеет, да и бизнесом он, вот, решил заняться. Золотые прииски хочет в Сикелии открыть. А что до рабочих из Согдарии, то какая разница кто спину гнет? По мне, так пусть то лучше будут северяне, чем мой народ. Что там тебя еще удивило? Ах, деревья, что растут в оазисах. Ну, так это тоже естественно. Пошли дожди, проснулась зелень. Тебе уже, наверное, наболтали о волшебных семенах, но, на самом деле, все, что видишь вокруг – лишь пустыня, которая получила воду. Ты не представляешь, сколько жизни спит в этих барханах и только ждет своего часа. Да, моя жена возглавила бунтарей, которые не хотят перемен, но это дело ее и имана, повстанцы и недовольные были всегда. По мне, так все идет отлично. Если бы ты нашел меня раньше, то я бы и тебе оставил теплое местечко в управлении. Что ты все это время делал? Когда я спросил Тигра, он сказал, что ты ушел в горы, чтобы заняться просветлением и медитацией, так как разочаровался в людях и мире. Правда или нет?

Аллен поперхнулся, закашлялась вдруг и Хамна. То ли все хотели узнать, чем, на самом деле, занимался Арлинг до того, как оказался с переломанными ногами в пещере Гургарана, то ли, наоборот, предпочитали, чтобы той щекотливой темы с серкетами, Подобным и Нехебкаем никто никогда не касался. У Аллена даже желваки на скулах заходили. Если он и винил Регарди в пробуждении гремеров и косвенно – в гибели своего клана, то или выжидал удобного момента для разборок, или пытался забыть. Арлинг верил в первое, но тоже хотел бы, чтобы Сейфуллах не касался его недавнего прошлого. Ему до сих пор казалось, что он живет в галлюцинации наяву. Магда, чудесное исцеление, голос Нехебкая в голове – все это казалось бредом, иллюзией. Но Фадуна тепло прижималась к его спине, в ногах чувствовалась былая сила, а Индиговый уже пытался вклиниться с примиряющем разговором, но Арлинг затолкал его в недра сознании – время разборок наступит позже.

Регарди еще думал, что ответить, когда в шатер вошел слуга с новой порцией вина. Наверное, это был особенный напиток, потому что пузатый хрустальный графин в золотой оправе несли особенно торжественно. При виде слуги Сейфуллах искренне обрадовался и даже позабыл, о чем они говорили. Или сделал вид. Всем его вниманием завладело вино, и Регарди насторожился. Игрок из Аджухама был отменный, но когда всю жизнь убиваешь себе подобных, начинаешь замечать малейшие изменения настроя.

Вино разлили всем, даже подали кубок Магде, но Арлинг с улыбкой его отклонил, объяснив, что его возлюбленная принимает лекарства, не совместимые с алкоголем. Сейфуллах был немного разочарован, но быстро справился с досадой и поднял свой кубок.

– Выпьем, дорогие гости, за то, чтобы солнце всегда освещало ваш путь, но не палило зноем, чтобы ветер остужал голову, но не сносил вашу крепость, чтобы дождь орошал вашу землю, но не размывал дорогу. За счастье, которое всех нас ждет. С Днем благих намерений, друзья!

Арлинг, конечно, умел лгать, но мастером лжи в их компании всегда был Сейфуллах. Это ж надо было так искренне поздравлять с Новым годом и благими намерениями при том, что в вино было подмешаны не только специи. Регарди улыбнулся и тоже поднял кубок, на самом деле, желая понюхать зелье ближе. Почти незаметный аромат лепестков солуоки, цветка с Птичьих островов, не смог бы различить даже опытный дегустатор, но Регарди различал состав напитков на другом уровне. Не отрава, но крепчайший снотворный дурман, солуока была способна отправить в глубокий сон надолго – все зависело от дозы. Арлингу даже стало обидно. То ли Аджухам забыл о его способностях, то ли недооценивал. Что-то почувствовала и Хамна и, спрятав руку между собой и Алленом, спросила Арлинга жестом: «Пьем?».

Регарди кивнул. Он уже определил уровень снотворного – зелье было рассчитано часов на шесть. Арлинг не знал степень подготовки етобаров касательно таких зелий, но подозревал, что пить их они умели. В себе же Регарди не сомневался. Солуока не была способна его одолеть, поэтому, улыбнувшись Сейфуллаху, он залпом осушил бокал и протянул слуге за добавкой.

– Отменное вино, хозяин! – похвалил Арлинг Аджухама.

– Из лучших виноделен Шибана, – расплылся в ответной улыбке Сейфуллах.

Теперь игра Аджухама стала по-настоящему интересна. Что он собирался делать с их спящими телами? Скормить гремерам? У Арлинга имелись догадки на этот счет, но нарушать правила он не собирался. Наступала его очередь.

– Дорогой друг! – обратился он к Сейфуллаху. – Спасибо за эту встречу. Я уже слышал твой ответ, но хочу повторить свое предложение. Ты уверен, что тебе не нужны такие замечательные охранники? – он сделал широкий жест, обведя рукой етобаров и учеников имана. – Деньги нас не интересуют. Чего я хочу, так это лучших условий для моей женщины. Отдельный шатер во время привалов, верблюд с паланкином, хорошая еда и лакомства. Уход за ней я обеспечу сам.