Уходя, Дэйра позвала огонь с собой. Пламя успело прочертить по полу множество горелых дорожек, испортило ножки столика и постельное белье, но, в целом, комната не пострадала.

У двери она опомнилась и обернулась к Феликсу, который отчаянно пытался привлечь ее внимание криками.

– Ах да, – спохватилась Дэйра. – Я не буду тебя отвязывать. Под утро кто-нибудь из слуг обязательно сюда заглянет, я за этим прослежу. Наверное, мне не стоит напоминать, что о моем визите надо молчать. Зачем тебе портить репутацию слухами о своем безумии? В Сангассии и меня одной хватает. К тому же, он всегда проследит, чтобы ты не болтал лишнего, – и девушка кивнула на огонь, который терся у ее ног, медленно уничтожая полы юбок, которые дымились и тлели.

Когда она уходила, Феликс сыпал проклятиями, но Дэйра лишь усмехнулась. Проклятье собаки на волка не действует.

В коридоре по-прежнему никого не было. Маркиз не обманул – стены комнат в бардуажском замке были глухими, слепыми и немыми. За ними можно было творить, что угодно. Дэйра плотно закрыла за собой двери, а потом отправила пламя в лампу на окне. Пусть оно светит всем, кто сегодня, как и она, заблудился в бардуажской ночи.

Часы на лестнице показывали три часа утра. Звуки пира стихли, хотя замок еще не спал – тут и там слышались уставшие шаги слуг, звяканье умывальных тазов и ночных горшков, скрипы половиц под ногами стражников, которые с наступлением ночи приступили к дежурству. Гости готовились ко сну.

Холод, терзавший Дэйру в покоях маркиза, отступил, словно по волшебству. Огонь подмигивал ей из лампы и просился на руки, но ей хватило обожженных ступней и обгорелого платья. Все-таки отпускать безумие на свободу слишком долго было опасно, так можно было и не дожить до Майбрака. Покачав головой и погладив раскаленный бок лампы, Дэйра посадила свое сумасшествие обратно на цепь и закрыла за ним сотню дверей, чтобы как можно прочнее отгородиться от соблазна слиться с ним воедино.

София укоризненно молчала, но Дэйра давно решила, что бабуля не имеет права вмешиваться в ее жизнь. Она помирится с ней потом, когда все закончится, потому что у нее оставалось еще одно нерешенное дело.

А снег за окном продолжал валить так, будто собрался засыпать землю до небес.

Ирэн Карлбири оказалась у себя – уставшая, сонная, с помятой прической и не смытым макияжем. То, что она открыла двери сама, означало одно: Лора была с Нильсом. Испытав болезненный укол, послевкусие которого отравило остатки ее самообладания, Дэйра пропустила мимо ушей ругательства подруги о позднем визите и глубоко вдохнула сладковатый дым, который витал по комнате Ирэн. Значит, вот, чем всегда пахло от девушки. Будь проклят Феликс со своим журависом. И Нильс тоже пусть будет проклят. И Амрэль вместе с ними заодно.

– Ты уверена, что хочешь замуж за этого придурка? – спросила она Ирэн, не обращая внимания на сонное ворчание подруги.

– Что?

– Феликс после свадьбы испортит тебе жизнь, – вздохнув, сказала Дэйра. – Прости, но он тебя не любит, и это правда. Зачем связывать себя узами брака с человеком, который не испытывает к тебе никаких чувств?

Ирэн закатила глаза.

– Ох, и выбрала же ты времечко для девичьих разговоров, – фыркнула девушка. – Давай завтра, а? Я сейчас ничего не соображаю, все ноги отплясала, а завтра примерка платья, визит к могилам бардуажских предков и тысяча других дел по свадьбе.

– Нет, надо сейчас, – твердо сказала Дэйра. Она хотела зайти в покои подруги, но дым журависа, словно невидимый страж, не пускал ее внутрь. Может, то было и к лучшему, в темном коридоре не было видно сожженного платья. Места на ногах, где ее погладил огонь, начинали болеть, но Дэйре хотелось довести начатое до конца. А потом рухнуть в постель, и уже никогда с нее вставать.

– Какая же ты упрямая, – вздохнула Ирэн. – По глазам вижу, просто так мне поспать не дашь. И какой такой доброжелатель тебе гадостей про нас с Феликсом наболтал? Поменьше всех слушай. Разумеется, он меня не любит. Любви вообще не существует. Мы нравимся друг другу, я устраиваю его, как жена, которая не будет закатывать ссоры из-за его любовниц, а он устраивает меня, как муж, который подарит мне статус и богатство. В Эйдерледже я была дочерью виконта, а в Бардуаге стану равной тебе. Любовь Феликса мне не нужна, от него я хочу подпись на брачном договоре.

– Держи, – сказала Дэйра и протянула обомлевшей Ирэн бумаги, от которых еще пахло дымом и страхом маркиза. – Видимо, вы идеально подходите друг другу. Этот договор передал мне капеллан. Там все подписано. У Феликса возникли кое-какие дела, и он, возможно, ненадолго уедет перед свадьбой. А так как он опасается, что ты передумаешь и вернешься в Бардуаг, то решил все подписать заранее. Можешь готовиться к свадьбе со спокойной душой. Хотя есть вероятность, что дела решаться сами собой, и твой Феликс будет активно участвовать во всех предсвадебных мероприятиях.

– Ох, Дэйра! – воскликнула Ирэн, бросаясь к ней с объятиями. – Как же я счастлива! Я ведь тоже боялась, что Феликс передумает, он такой свободолюбивый. У меня будто крылья выросли, гляди-гляди! Точно крылья!

Ирэн пьяно закружилась вокруг себя, не удержалась, потеряла равновесие и рухнула бы на пол, если бы не схватилась за подругу.

– Ты не возражаешь, если я подержу эти бумаги у себя до свадьбы? – спросила Дэйра, с подозрением оглядывая хаос, царивший в покоях Ирэн. Хаос состоял из раскиданной одежды, обуви, белья и ткани. Вероятно, Ирэн пыталась найти ночную рубашку без помощи Лоры. Дэйра без Марго на такой подвиг тоже не была способна.

– Как же я тебя люблю! – снова повесилась на ней Ирэн. – Буду горько рыдать, если Эруанд положит на тебя глаз. Он не заслуживает такой девушки, пусть за него эта Модэт выходит, а ты к нам с Феликсом возвращайся, я буду ждать.

Дэйра попыталась улыбнуться и вежливо отодрав от себя пьяную то ли от выпивки, то ли от дурмана подругу, проводила ее до кровати, куда та и рухнула, вперив в потолок счастливый взгляд.

Какое же разное счастье надо людям, подумала Дэйра, оставляя Ирэн и размышляя, не поискать ли ей Лору. Гувернантке пора было присмотреть за своей пьяной госпожой. И Дэйра точно испытает счастье, испортив ночь еще одному человеку. Вернее, двум. Сон подождет, потому что желание навестить любовную парочку стало почти нестерпимым. Похоже, цепь ее безумия оказалась слишком слабой и порвалась при первой попытке бегства.

Взгляд упал в окно, запутался в хороводе снежинок, утонул в темной дали Вырьего Леса. Оттуда завыли – протяжно, сладко, зовуще. Дэйра опустила глаза на обгоревший подол платья, поймала свое отражение в стекле окна. Оттуда на нее посмотрело нечто, не принадлежащее миру людей. Белое лицо с красными щупальцами шрамов, желтые круги под черными, немигающими глазами, тонкая полоска бесцветных губ, острые скулы, режущие воздух. Так выглядят злые духи, которыми пугают детей донзары. С Ирэн все будет хорошо, она уже, наверное, уснула, а утром вернется Лора и присмотрит за госпожой. И с Нильсом все будет хорошо. Он переживет смерть сестры, покрутит роман с красивой гувернанткой и отправится за Томасом в Майбрак, потому что не каждому донзару выпадает в жизни шанс увидеть столицу. И у Лоры все будет отлично. Она поплачет, вспоминая любовника, но останется в Бардуаге вместе с госпожой, где скоро найдет нового ухажера.

А, вот, у нее, Дэйры, все теперь будет только плохо и еще хуже. Потому что так ей нашептала старая герцогиня, мертвая и злая. София Зорт ошибалась редко, и всякий раз, когда они ссорились, бабка начинала говорить правду.

Дэйра заснула сразу, едва голова коснулась подушки. В ее покоях было также пусто и неуютно, но вернулась с пира Марго, а вместе с ней – тепло растопленного камина, аромат свежих булочек и молока, которые гувернантка захватила для маркизы с кухни, и мирное сопение уставшего, но довольного жизнью человека. Женщина по привычке легла с краю постели Дэйры, как они обычно спали на почтовых станциях.