Долго выжидать не пришлось. Патруль на лошадях бегло провел разведку и вернулся в лагерь, чтобы выйти в дюны вечером накануне самого праздника. Арлинг слышал, как охрана сдала караул и разбрелась по шатрам в полной уверенности, что желающих грешить накануне праздника не найдется. С одной стороны, их логику можно было понять. Они были одни здесь, в пустыне. Керхи, которые занимались разбоем, из Карах-Антара ушли, а те, кто напал на людей Арлинга, принадлежали свите Тарджи, которые воевали с драганами, но не со своими. С другой стороны, столь быстро меняющееся место, как сикелийские пески, разве что не кричало об опасности. Но, похоже, эти крики пока слышал только Арлинг.

Однако не все люди из охраны Сейфуллаха столь беспечно разбрелись по лагерю. Были те, за которыми Регарди и пришел. Профессиональные убийцы и наемники получали совсем другую зарплату и деньги свои отрабатывали. Передвигаясь между коробками и тюками, прячась за шатрами и навесами, отряд из восьми человек занялся слежкой. Арлинг немного волновался за учеников, но они показали себя на высоте, повторяя за ним все движения.

Мы должны сделать этот лагерь безопасным для нее, объяснил он им, показывая на Магду, когда они отъехали от камней. Большего не требовалось. А так как понятие «безопасности» определял Арлинг, то он уже знал, что Фадуна вряд ли встретит его ласково.

Запахи готовящегося пира врывались в голову непрошенными гостями. Даже кучеяры – ученики и етобары, которые успели позавтракать острой кашей с салом, поворачивали головы в сторону навесов, где трудились повара. Много мяса – вот, что Арлинг знал о блюдах, которые кучеяры традиционно готовили на День благих намерений. Похоже, что Сейфуллах специально взял в путь небольшое стадо баранов, чтобы забить животных на праздник. В котлах уже томились печень и сердце, блюда из которых открывали новогоднее празднество, варились бараньи головы для острых супов, столь обожаемых кучеярами, на специальных циновках раскатывали тесто для сладких пирожков, на вертела нанизывали начиненные специями туши, которые будут печься весь день и всю ночь.

Арлинг ничего не ел с утра, но не потому, что не смог найти подходящего перекуса в етобарских припасах, а потому что предпочитал убивать на голодный желудок. Подняв руку, он привлек внимание Блая, которого назначил главным из учеников, а потом воспользовался языком жестов, который знали все наемные убийцы Сикелии, и которому в Школе Белого Петуха учили в первый год. «Никого не пропустите!» – повторил он приказ, чувствуя себя странно от того, что приходилось доверять безумцам. Караван Сейфуллаха поистине был огромен и обойти его за столь короткое время, что выделил для операции Арлинг, было трудно. Одни накануне Дня благих намерений чистили себя, другие – такие, как Регарди, чистили вокруг мир, освобождая его от любых намеков на опасность для той, которая стала смыслом его жизни.

А еще Арлинг не мог не обратить внимания на удобства, с которыми путешествовали женщины купцов и других караванщиков. Его Магда тряслась с ним на верблюде без всяких приспособлений, которые могли бы облегчить путешествие. Им предстояло немало дней в пути. Даже ему было бы сложно без специального седла, а Магда не жила в Сикелии столько лет, сколько он. Да и вряд ли много раз ездила на верблюде. Кучеярские женщины сидели в специальных паланкинах, установленных над верблюжьими горбами. В них почти не трясло, там можно было вытянуться и лечь, а плотная ткань, собранная сверху на подобие шатра, прочно защищала от солнца даже самую нежную кожу. Если он просто украдет для нее подобное приспособление, все остальные будут вынуждены приспосабливаться под медленный ход нагруженного верблюда. Вряд ли они тогда смогут обеспечивать безопасность каравана Сейфуллаха от гремеров. Впрочем, все цели последних дней казались призрачными. Может, гремеры остались в горах? Но Магда убеждала в обратном, а он поклялся ей верить.

Мысль о комфортных условиях, в которых путешествовали купеческие жены, продолжала крутиться в его голове, пока они не закончили обход лагеря и не собрались у тюков с кормами недалеко от грузовых животных каравана: верблюдов, мулов и ослов. Лошадей держали отдельно, и там крутилось больше слуг, поэтому выбрали место уединённое. Арлинг обратил внимание, что в караване не было детей, а значит, те женщины, которые ехали в импровизированных палатках на верблюдах, женами не являлись. Регарди слышал, что среди кучеярских купцов появлялось все больше женщин, но он всегда был чем-то занят, чтобы хорошенько подумать об этом факте. Времена менялись, менялись люди.

Ученики имана вели себя разумно всю разведку, но заметив в стаде одного белого верблюда, вдруг принялись прыскать со смеху, правда, зажимая себе рты руками. К счастью, приглядывающих за животными было немного, и все они сейчас занимались утренними ритуалами последнего дня – мылись в оазисе. Один из погонщиков вертелся неподалеку, но было понятно, что все мысли человека крутились о том, когда настанет его очередь купаться. К тому же верблюдам что-то не нравилось, они то и дело беспокойно ревели, заглушая не то что шепот, но и крики. Поэтому Арлинг за приступ смеха молодых кучеяров не беспокоился. Его волновало другое – то же, что и етобаров.

– Есть у кого соображения, что это за чертовщина? – первой спросила Хамна.

Она говорила о странном грузе, который охраняли пятеро сонных стражников. К числу тех, за кем пришел Регарди, люди не относились, и группа прошла мимо, решив на посторонние цели не отвлекаться.

– Пахло мясом, – уточнил Арлинг, вспоминая собственные ощущения, когда пробегал мимо длинного тщательного упакованного тюка длиной десять салей не меньше. Регарди прятался за шатрами, которые заграждали груз, ветер дул в сторону, смешивая запахи, но Арлинг был уверен в своих чувствах. Ему даже сначала показалось, что Сейфуллах вез труп великана. Решив не отвлекаться, он пробежал мимо, но странный груз заинтриговал не только его. Постоянная охрана лишь привлекала внимание.

– Может, то шкуры шибанских носорогов? – предположил Аллен. – Я слышал, северяне дают за них огромные деньги.

– Их осталось штук двадцать по всей Сикелии, – вспомнила Хамна. – Почти всех перебили. Вряд ли Сейфуллах уничтожил последних. Да и я слышала, что караван идет не из Шибана. В том мешке шкур сто должно было бы поместиться. Нет, думаю, это соленое мясо южного тигра, его именно так перевозят. В нем много полезных свойств, некоторые лекари лечат им даже Бледную спирохету. Может, этот груз для того врача в Самрии, к которому мы ведем Магду?

– Считаем, у кого сколько, – поменял тему Арлинг. Он всегда нервничал, когда речь заходила о конечной цели их путешествия. Нехебкай убеждал его много раз, но Регарди до конца в лекаря так и не поверил. Чувствовал подвох, только не знал, с какой стороны его ждать. Арлинг пришел к иману за зрением, а получил солукрай и до сих пор не знал, награда это или наказание.

– Два наемника из «Золотой лестницы», две «Сороки», один из «Черного щита» и одна «Химера», – отчиталась Хамна.

– Два «Трезубца», один «Сфинкс», одна «Огненная мышь», – добавил к списку Аллен.

– Забыл «Дикую обезьяну», – вдруг вставил Блай, который давно перестал смеяться и теперь не сводил глаз с Арлинга. Регарди стало не по себе от пристального взгляда безумца, но поправку принял. Значит, не все так плохо было с мозгами у молодых кучеяров.

– А я заметил «Плюща» и двоих «Гиен», – закончил он и мысленно подсчитал, сколько страшных психов нанял Сейфуллах для охраны. Получался приличный список. Боевые школы Сикелии распались, но их потомки еще долго будут тревожить мир. Арлинг не мог представить никого опаснее, чем «Трезубцы» или «Огненные мыши», лишившиеся своих школ и оставшиеся без надзора кланов. Опасно было отпускать их в мир, а еще опаснее – путать с обычными наемниками. Что такого ценного вез Сейфуллах, что понадобилось нанимать в охрану таких безумцев?