Погони не было. Страха тоже. Он исчез где-то в районе живота, оставив после себя горькое послевкусие и дрожь в ногах. Даже не пытаясь понять, что произошло, Регарди прислонился к сырой стене и схватился за голову, стараясь остановить мысли, которые продолжали бежать. Он, никогда не верящий ни в Амирона, ни в Нехебкая, почему-то поверил миражу, который уже уходил в прошлое, но еще сохранялся в памяти пугающе реальными очертаниями. Он, никогда не боявшийся препятствий и вызовов, вдруг испугался бога. Он, никогда не сомневающийся в имане, почему-то усомнился.

Теперь, когда туннель перестали сотрясать шаги испуганного слепца, в него постепенно возвращались прежние звуки. Зашуршали крысы и летучие мыши, где-то из стены громче побежала вода, гулко взвыл ветер, запертый в недрах Исфахана. Но самые интересные звуки раздавались сверху – из небольшого помещения, которое соединялось с тоннелем узкой шахтой. Оттуда слышались голоса. И они принадлежали людям, которых он знал.

В кромешной тьме, у самого сердца Исфахана, тревожный говор собравшихся наверху людей казался реальным не больше, чем Нехебкай у подножья лестницы. Однако в отличие от Индигового люди говорили о вещах, которые Арлинг понимал. Было ли то случайное совпадение или замысел судьбы, он не знал, но едва уловив суть разговора, затаил дыхание, стараясь не пропустить ни слова. Пусть Нехебкай и был миражем – ради того, чтобы оказаться в этом месте стоило заболеть.

Отверстие в полу комнаты, соединяющее ее с тоннелем, могло быть предназначено для вентиляции, но Регарди был уверен, что не он первый подслушивал через него разговоры наверху. Пол в этом месте коридора был гладким и утоптанным, а край выступавшей трубы – ровным, словно специально обрезанным, чтобы ничто не впивалось в щеку и не кололо ухо.

– Клянусь именем того, в чьих руках душа Сихарана, – надрывался чей-то голос, – если армия простоит у ворот Хорасона еще неделю, я больше не заплачу Карателю ни султана. Он должен был быть в Самрии к лету. Весна на исходе, а Маргаджан еще не вступил в Фардосские Степи!

Людей было четверо. Арлинг узнал их не сразу, но втянув запахи, доносившиеся из комнаты, собрал мозаику воедино. Он встречал этих людей в прошлом, но никогда не смог бы представить их вместе.

Говорившим был секретарь наместника Самрии, драган с напомаженной бородой и несочетаемыми благовониями. От него и сейчас разило так, что возникало желание натереть его песком, чтобы уничтожить запахи. Арлинг встречал его на совещании у Гебруса Елманского, наместника Самрии, который сделал Сейфуллаху роковое предложение отправиться на разведку в Холустай, чтобы проверить слухи о гибели Балидета. Цель их похода была утрачена еще в Каньоне Поющих Душ. Теперь, когда вся Сикелия знала о трагедии, постигшей Жемчужину Мианэ, она и вовсе казалась бессмысленной. Как и присутствие Сихарана в этом месте.

– Белая Мельница снова поднялась, – отвечал драгану другой голос. Регарди узнал его без труда, так как совсем недавно расстался с Лараном в Восточном Такыре. Нарзид приезжал к керхам напомнить о клятве, которую они когда-то принесли Подобному, заодно передал Арлингу привет от Маргаджана. Встреча с ним в Туманной Башне была тоже непредсказуемой.

– Город мог быть нашим еще на прошлой неделе, – хрипло произнес Ларан. – Никто не ожидал, что Белой Мельнице удастся собрать ополчение. Они атаковали ночью, повредив главные осадные машины. Потребуется время, чтобы их починить. Пара-тройка дней ничего не решат.

– Никому не интересно, сколько дней вам нужно! – не унимался Сихаран. – Время – это роскошь, которой у нас нет. Каратель расслабился – вот, что я скажу. Как громко вы назвали горстку местных дикарей, помявших ваши катапульты. Ополчение! – драган фыркнул, выпустив в воздух фонтан благовоний. – Всем известно, что Негус, да продлится жизнь его в вечном могуществе, уничтожил Белую Мельницу. Ее члены убиты, а голова отрублена. Остались два жалких банкира из Самрии, которые трусливы настолько, что бежали в Согдарию. Мы даже преследовать их не стали. Такие, в первую очередь, думают о золоте, а не о родине. Некому было собирать ваше ополчение. Это ваш позор и ваша ошибка, за которую вы ответите!

– О том, кто упустил этих двоих, я как раз и хотел сегодня спросить, – угрожающе ответил Ларан. – «Несчастные банкиры», как ты выразился, не просто сбежали в Согдарию. Они связались с принцем Дваро, дали ему денег и пообещали поддержку в борьбе за трон. А принц дал им взамен сотню мечников, которые тайно высадились на южном причале крепости, прошли по подземному ходу и вышли у нас в тылу. Обрати внимание – не крестьяне, не дикари, а воины. Профессионалы.

– Можно подумать, в войске у Карателя одни фермеры! Хотя мне приходилось видеть, как сражаются драганы. До сих пор удивляюсь, как им удалось завоевать Сикелию.

– Замолчи, собачий сын! Драганы – искусные бойцы.

– Кстати, да будет вам известно, что Канцлер, несмотря на наши старания, все-таки подписал приказ о Жестоких, – уже спокойнее произнес Сихаран, проигнорировав оскорбление. – Меньше, чем через две недели, они высадятся в Самрии. Этого нельзя допустить. Я кое-что напомню. Во время драганского завоевания Жестокие взяли Фардос за два дня. Восемьдесят пять человек против полторы тысячи воинов крепостного гарнизона. Не верите? Тогда продолжайте сидеть у стен Хорасона еще неделю.

– Бедный Сихаран, – язвительно произнес нарзид. – Кажется, он снова все перепутал. «Сидишь» ты, а мы отдаем свои жизни делу Подобного, каждый день умирая на поле боя. Люди Карателя делают все, что в их силах и даже больше. Тебе, столичной крысе, этого не понять.

– От пустынного хорька слышу, – парировал Сихаран. – У вас же столько возможностей! Подобный дал вам все, чтобы превратить завоевание Сикелии в легкую прогулку – воду, провожатых, золото! Он показал вам дорогу, а вы все равно спотыкаетесь. Даже керхи вам помогают!

– Не все так легко, как кажется, – мрачно отозвался Ларан. – Керхи – опасные союзники. Многие племена отказываются признавать «Полет Кинжала», а те, кто соглашаются выполнить клятву предков, убегают после первого боя. Только за прошлую неделю армию покинуло пятьдесят лучников.

– Да черт с ними, с керхами! Почему Маргаджан не использует «Смотрящего Вперед»? На что ему столь могучее оружие, если он хранит его в ножнах? Сила Совершенного уничтожит любые стены. К тому же, нарзиды живут за пределами крепости, а ты сам рассказывал, как легко вы взяли их деревню. Что вам мешает сделать с Хорасоном то же, что с другими городами?

– В крепости находятся еще пятьдесят нарзидов. Мы не можем уничтожить их вместе с городом.

– Пятьдесят нарзидов? – взорвался с негодованием Сихаран. – Жестокие могут высадиться в Самрии со дня на день, а ты мне говоришь, что вам мешают полсотни нарзидов? Да это смешно.

– Вряд ли смех сейчас уместен, – вмешался Джаль-Баракат. Арлинг давно узнал его среди собравшихся и все гадал, какую маску лже-придворный шибанского царя наденет на этот раз. Но, похоже, сегодня загадочный незнакомец предпочел маски не надевать.

– Успокойся, будущий правитель Сикелии, и ты, боец, тоже возьми себя в руки, – произнес он повелительным тоном и, судя по тому, как напряглись двое споривших, сразу стало понятно, кто здесь главный.

– Я понимаю ваши тревоги, но вы поклялись служить Подобному в правде и истине, – торжественно продолжил Джаль-Баракат, и Арлинг почти физически ощутил страх, который охватил остальных при звуках его голоса. Что знали об этом человеке они, чего не знал он?

– Негус подобен пламени. Чем ближе к нему, тем больше опасности сгореть, но, чем дальше, тем меньше спасительного тепла и милости. Ты ведь давал клятву, Сихаран?

– Я, нижайший раб, клянусь в верности Подобному! – выпалил драган, брызгая слюной от волнения. – Негус, властелин царей, убежище всего мира, справедливейший и светлейший! Стяг его – мощь…

– Достаточно, – перебил его Джаль-Баракат. – Мы не сомневаемся в твоей верности и в том, что ты хорошо помнишь миссию, которую Подобный возложил на Карателя. Ни один нарзид не останется в проклятых землях. Если в городе находятся пятьдесят «чистых», значит, крепость не может быть уничтожена. Негус поручил Маргаджану великое дело, и не нам сомневаться в его выборе. Армия будет стоять у Хорасона столько, сколько понадобиться. Это понятно?