– Успокойся, – попыталась успокоиться сама Дэйра, – папа знает?

– У них разрешительная бумага от герцога с его подписью, – Маисия постепенно пришла в себя и стала говорить понятнее. – Перерыли все, даже в архивные сундуки, где я храню записи по больным, заглянули.

– Что им нужно? – в искреннем возмущении спросила Дэйра.

– Сама удивилась, – всхлипнула Маисия. – Думала, их записи по эпидемии проказы интересуют, дело ведь государственное, вспышку болезни тогда так и не признали, и хранить такие документы было запрещено, но нет, посмотрели и обратно в сундук сложили. И редкие травы тоже брать не стали. Маркиза, я бы не смела вас беспокоить, пошла бы Зорту жаловаться, он явно не знал, в чем дело, когда ту бумагу подписывал. Но это касается вас! Мерзавцы забрали мой дневник, где я ваши недуги записывала.

– Что ты про меня записывала? – нахмурилась Дэйра.

– Недомогания, простуды, ну там разное, – уклончиво ответила Маисия. – Я, как врач, его вела, с вашего рождения. Записи эти нужны были, чтобы понять, как болезни ведут себя со временем, многие-то у вас сохранились, простите, что лишнее болтаю. У меня и по Томасу такой дневник есть, и по герцогине с герцогом, но они только ваш взяли. Кстати, господин Зорт знает об этих записях, я ему показывала, он мне разрешил, велел только хранить тщательно и никому не показывать. Так вот, эти скоты, другого слова нет, как только ваш дневник нашли, сразу рыться перестали. Только его взяли, больше ничего.

– Ты уверена, что это были люди Амрэля Лорна? – негодованию Дэйры не было предела.

– Так он сам явился, – всхлипнула Маисия. – Я видела, как светлый князь в замок въезжал, поэтому сразу узнала. Когда он в подвал вошел, вообще от страха обомлела. А он дневник взял, полистал, покивал, довольный такой, будто карту сокровищ нашел, а затем надо мной навис и сказал, что если я герцогу или кому еще пожалуюсь, то меня на костре сожгут, как ведьму, мол, доказательств в подвале достаточно, и никакое заступничество мне поможет. Ну, я дождалась, когда они ушли, и сразу к вам. Каюсь, маркиза, что о том дневнике ничего раньше не говорила, но чует мое сердце, недоброе что-то светлый князь задумал. Прошу, не сердитесь!

– Ты все правильно сделала, – Дэйра заставила себя улыбнуться, пряча трясущиеся пальцы в складках платья. – Молодец, что рассказала. Я пришлю кого-нибудь, чтобы тебе помогли навести порядок. Отцу говорить не будем. Я думаю, это какая-то ошибка. Скорее всего, светлый князь скоро поймет, что перепутал записи и вернет дневник.

Выпроводив немного успокоившуюся лекарку, Дэйра закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, прикрыла глаза. Как бы ей хотелось верить, что, действительно, произошла ошибка. Но она была умной девушкой и понимала, что Амрэль – не тот человек, который допускает оплошности. Страх твердыми пальцами сжал горло. Плохи были ее дела. Если Лорны начинали кем-то интересоваться до такой степени, что крали медицинские записи, значит, тому человеку грозили не просто крупные, но гигантские неприятности. Ох, не нужно было перечить Амрэлю на охоте, да и Нильса спасать тоже не стоило. От собственного малодушия тошнило, но страх перед Лорнами был сильнее. А может, кто донес, что она нелестно о брате короля отзывалась?

Ее тронули за плечо. Поппи протянула стакан воды и заставила выпить до дна. Вода была такой холодной, что заломило зубы – то, что нужно. Дэйра, по крайней мере, начала слушать. А Поппи, кажется, говорила давно.

– Знаю, о чем думаешь, детка, – сказала кормилица, поправляя у нее на голове запутавшиеся пряди. – Но не согласна. Если обыск у Маисии устроили, да еще и разрешительную бумагу у герцога взяли, значит, специально за этим в замок приехали. То, что ты спасла того парнишку из реки, никак бы не повлияло на их задумку. Им что-то от тебя понадобилось, и мне это совсем не нравится. Знаешь, что нужно сделать?

Дэйра помотала головой, чувствуя, что страх отступает. Поппи умела возвращать уверенность.

– Ты должна выкрасть те бумаги у Амрэля Лорна, – прошептала старая донзарка. – Если они взяли дневник, значит, им нужны доказательства. Не бойся, мы все выясним. Он на нашей земле. Ты меня внимательно слушаешь?

– Да, Поппи, – кивнула Дэйра. – Это хорошая мысль, но…

– Никаких «но». Сегодня пир, все будут гулять допоздна. Праздник, конечно, в твою честь, но ты сама понимаешь, что все внимание будет привлечено к великому князю, он точно до полуночи в свои покои не вернется. Скажи, что у тебя голова болит и уйди пораньше. Лорна разместили в третьей башне, на верхнем этаже. Там, конечно, охрана, но мне ли тебе о секретных лазах рассказывать. Вы с братом еще в детстве все тайные ходы изучили. Есть один, который прямо в спальную той башни ведет. Охрана будет снаружи, тебе никто не помешает. Наверняка, он дневник где-то там, среди личных вещей, спрятал. Я бы тебе помогла, но лестницы третьей башни мне не одолеть, а больше никому лучше не рассказывать, поэтому придётся самой. Справишься?

– Справлюсь, – решительно выдохнула Дэйра. – Надо устроить этому засранцу сюрприз. Будем играть по нашим правилам.

Однако направляясь в трапезную, откуда уже раздавались звуки пира, она уже не была уверена, что обратная кража дневника Маисии сколько-нибудь ей поможет.

Пиршественный зал был так обильно украшен лентами, тканями и гобеленами, словно их собрали со всего герцогства. Может, так оно и было. По закону, все подчиненные земли платили «праздничную» подать – на свадьбы, дни рождения и другие торжества герцога.

Роспись на потолочных балках обновили, рога животных, щиты, копья и старинные мечи, украшавшие мрачные колонны, протерли от пыли. Пестрые ковры не только придали тусклым каменным стенам красивый вид, но и закрыли щели, немного утеплив огромную трапезную, по которой любил гулять ветер. Огромный камин гудел и плевался искрами, однако его жаром могли наслаждаться лишь те гости, которые сидели в изголовье громадного стола, занимающего большую часть помещения. Чтобы ранние холода не застудили остальных участников пиршества, по зале расставили жаровни с горящими угольями, однако Дэйра все равно мерзла и была благодарна, когда Марго укутала ей колени под столом меховой накидкой.

Дэйра опоздала, но к ее счастью, родители были слишком заняты великим князем, чтобы обращать внимание на виновницу торжества. Поппи была права, ранний уход Дэйры никто не заметит. От пестроты костюмов рябило в глазах. Мода Майбрака диктовала многоцветие, поэтому шелка, меха, галуны, пояса и туфли собравшихся мельтешили разнообразием цветов и красок. Из причесок были популярны косы и сложные нагромождения из локонов, перевитые цветными лентами, поэтому распущенные волосы Дэйры вызвали косые взгляды, которые, тем не менее, доставили ей удовольствие. Несколько дам покрасили волосы в розовый цвет, поддавшись столичным веяниям, но в провинциальном Эйдерледже новшество еще не прижилось, и на модниц бросали осуждающие взгляды.

Когда Дэйра явилась, пир уже был в разгаре. Белую скатерть, которую стелили на стол по праздникам, успели заляпать вином и жиром, а плоские хлеба, которые, по традициям Эйдерледжа, использовали вместо тарелок, наполовину съели. В трапезную принесли жареную оленину под горячим перцовым соусом, кабана, зажаренного целиком на вертеле, лебедей и павлинов, тушеных с пряными травами, рябчиков, фаршированных ливером, и пироги со всевозможной мясной, грибной и овощной начинкой. В октябре церковь Амирона запрещала есть рыбу, поэтому рыбные блюда не подавались, хотя в повседневных трапезах семья герцога посты не соблюдала. Уже поспели красные зимние яблоки, алевшие аппетитной горкой едва ли не перед каждым гостем. Особым угощением стали сикелийские финики, заказанные специально для праздника у Согдарии вместе с перцем, мускатным орехом, гвоздикой и имбирем. После мясных блюд полагалось употреблять специи, чтобы вновь возбудить аппетит. Пряностями также обильно сдабривали вина для поддержания жажды. Вино у герцога всегда было хорошее, и к нему прикладывались особенно с большим удовольствием.