– И как жених перенес эту страшную весть? – спросила Дэйра, стараясь расколоть лед в голосе, но с этим ничего нельзя было поделать. Мороз поселился в ее душе и сердце и сейчас успешно воевал за тело. Шаль не помогала, и маркиза подошла к камину. Наверное, если бы не собравшиеся, она залезла бы в огонь, лишь бы согреться.

– Для него это невыносимая утрата, – скорбно ответил капеллан. – Он сказал, что ему нужно побыть одному и покинул замок на рассвете вместе с графом Эстрелом, тот согласился взять юношу в Майбрак. Герцог не стал возражать, он очень переживает за душевное здоровье сына.

– Граф Эстрел тоже уехал? – удивление сумело пробить ледяную корку в бездушном голосе Дэйры, потому что было искренним. – А как же снег? Я думала, мы все здесь застряли. Или герцог созвал донзаров и из соседних земель?

– Эээ, – озадаченно протянул капеллан и оглянулся за поддержкой на остальных, но всех устраивало, что с маркизой разговаривал только он. – Извините, Дэйра, каких донзаров вы имеете в виду?

Но Дэйре уже не нужен был ответ. Заставив себя отлипнуть от камина, она подошла к окну и сощурилась от яркого солнца, ворвавшегося в комнату, когда по ее приказу отодвинули тяжелые занавеси. Так вот, что за звук беспокоил ее с тех пор, как она проснулась.

В Бардуаг волшебным образом заглянула весна. Оттеснила злобного брата, прогнала лютый холод, развеяла мрак и тучи, раскинув над Бардуагом теплое голубое небо. С замковых крыш ручьями стекала вода. Весенняя капель была самым неожиданным звуком, какой можно услышать в декабре накануне нового года. Непроходимые сугробы съежились, стаяли и растворились под лучами солнца, ставшим нежным и ласковым, каким светило бывает разве что в мае. Со снегом случилось самое страшное, что могло с ним произойти – он растаял. Коричневая лента дороги блестела от луж и грязи, но была вполне проходима. Она маняще звала, исчезая в серой полосе Вырьего Леса. Макушки дубрав приобрели подозрительный зеленый оттенок, и у Дэйры сжалось сердце, а слезы, замороженные зимними морозами, все-таки хлынули из глаз.

Я плачу, потому что молодые почки обречены на смерть, а до весны еще так далеко, подумала Дэйра. Но лгать себе было трудно. Брачный договор Ирэн и Феликса, лежавший в кармане ночного халата, жег душу больнее, чем если бы она оказалась в адовом пекле дьявола, который все еще ждал ее на дне бездны. Может, Ирэн и курнула в ту ночь больше журависа, чем следовало, но сикелийская дурман-трава не убивала во сне. От нее умирали куда страшнее – в язвах и с почерневшими конечностями. А то, что в покоях невесты не нашли ни следа журависа, говорило о том, что жених навел порядок и почистил за собой всю грязь, которая могла быть обращена против него.

Ирэн суждено было вернуться в Эйдерледж, но, если бы Дэйра отправилась прошлую ночь спать, то виконтесса приехала бы к отцу, сидя в карете, а не лежа в гробу.

Все они умирали. За свою помощь Белая Госпожа брала слишком дорого. Донзары из Копры, сестра Нильса, теперь, вот, Ирэн – платой для них стала жизнь.

Нехорошее предчувствие отозвалось жжением в шрамах, которые казались раскаленными лентами железа, прилипнувшими к коже.

– Что-то еще случилось? – спросила Дэйра, взглянув на Нильса, которого застала врасплох. Оруженосец укутывал Лору в плед, когда случайно поднял глаза на маркизу. По выражению его лица было понятно, что он предпочел бы промолчать, но капеллан суетился рядом с Марго, помогая ей готовить успокоительный чай, и помочь Нильсу было некому. Ни Томас, ни капитан Белиорский не проявили желание вступить в разговор. Им всем было удобно скорбно молчать.

– Уил Рокер погиб, – угрюмо сказал Нильс. – Несчастный случай. Упал с крыши. На кухне сказали, что он заходил около полуночи, спрашивал, как пройти на крышу, мол, хотел полюбоваться ночным видом. Подумать только. Мы все плясали, веселились, а он, наверное, уже лежал мертвым на камнях. Его нашли утром, когда прекратился буран, и снег стал таять.

Везде ложь. Она стала неотъемлемой чертой бардуажского замка, впиталась в его стены, отравляя каждого, кто останавливался в нем. Уил Рокер не ходил на крышу замка, потому что после разговора с Дэйрой заснул на прежнем месте – на столе, в пиршественном зале. И было это под утро. Так же, как и Ирэн, не ходила к лекарю за снотворным. На тумбочке у кровати подруги Дэйра не видела бутылок с настойками – лишь курительную трубку с журависом.

– Нам срочно надо в Майбрак, – заявила она, резко отворачиваясь от окна. – Граф Эстрел и маркиз Бардуажский не должны скучать в пути в одиночестве. Мы составим им компанию.

За те несколько минут, что Дэйра смотрела на мир за стенами замка, весна успела раздражить и заставила желать скорейшего возвращения зимы, снега, мороза и лютых ветров.

– Да, нужно спешить, – очнулся Белиорский, обрадовавшись, что скорбная тема позади. – Говорят, после таких оттепелей быстро возвращается зима, а с ней – снега, морозы и лютые ветра.

Дэйра согласно кивнула, но, когда капитан собрался выходить, подняла руку, призывая всех к вниманию.

– Господа, у меня есть просьба, – она вздохнула, понимая, что собирается перейти черту, после которой безумных псов на цепь не вернуть. – Я называю это «просьбой», но на самом деле это приказ. Вы можете отказаться, и тогда я попрощаюсь с вами, отправив в Эйдерледж, где мы увидимся в новом году. Или согласиться. И тогда все мы станем чуть больше, чем группа людей, которая едет непонятно куда и непонятно зачем. Говорят, что накануне нового года нужно заканчивать дела и отдавать долги. У меня есть один долг. Он большой и без вашей помощи неподъемный. Но должна предупредить. Все, кто поможет мне с этим долгом, нарушат законы Бардуажского герцогства, да и Сангассии, пожалуй, тоже. Если это против ваших правил и жизненных принципов, прошу меня покинуть. Если же вы в своей жизни мечтаете не только о карьере, – Дэйра взглянула на Белиорского и капеллана, – и не только о том, чтобы зарисовать весь мир, – взгляд на Томаса, – и не только… – она посмотрела на Нильса и запнулась, – в общем, если вы хотите мне помочь, по-настоящему, не сопроводив меня в столицу по приказу Лорна, но оказав услугу, за которую я на этот раз буду должна лично вам, и должна жизнью, тогда останьтесь, выслушайте и помогите.

– Все это закончится смертью, – ввернула словечко старая герцогиня. – Снова.

Да, согласилась с ней Дэйра. И на этот раз дьявол в бездне не останется голодным, потому что она собиралась утопить его в крови.

Они покинули замок еще до того, как бледное декабрьское солнце опустилось за горизонт. С герцогом попрощались быстро и скупо, у Дэйры не было времени, а Морт мечтал скорее избавиться от гостей, которые привезли с собой мертвецов – Ирэн и Уила, испортив новогоднее настроение.

Белиорский оказался прав. Зима вернулась к полудню, обрушив на замок ураганный ветер, который принес колючую ледяную крошку и мороз. Лужи замерзли быстрее, чем конюхи герцога приготовили кареты и лошадей. Сосульки провисели и того меньше – ветер яростно обламывал их, обрушивая на головы торопящихся выехать людей и усыпая ими и без того поцарапанные камни в замковых стенах. Стихия злобно бушевала, пытаясь отомстить за временное поражение, но Дэйра была довольна. По замерзшим дорогам скакать легко, что до карет – обузой они будут только для Эстрела с Феликсом.

Дэйра не была такой красивой, как Лора, не умела рисовать, как Томас, и фехтовала куда хуже, чем капитан Белиорский. Но она умела заставлять себя слушать. Никто не ушел из ее покоев и не пожелал вернуться в Эйдерледж. Дэйра рассказала все и еще немного, но ложь в последнее время была самым мягким из ее грехов. Она рассказала про детей-калек, проданных родителями Лорну, про страшные лаборатории, где ученые-маги делали чудовищ для королевской армии, про графа Эстрела, собиравшего «товар» по всей Сангассии в угоду замыслов своего друга Амрэля. Про Феликса Бардуажского, который ему помогал. Про Уила Рокера, который, напившись, разболтал тайну, за что его сбросили с крыши. И про Ирэн, которая оказалась слишком любопытной и заглянула в бумаги будущего мужа, за что поплатилась жизнью. Хотели убить и ее, Дэйру, но помог Господь Амирон и стечение обстоятельств.