– Нет, – прошептала Дэйра, беспомощно хватая себя за одеревеневшие бедра, – я не такая!

– Все мы так думали. Навиус с твоей помощью хотел построить идеальное общество, в котором не было бы бед и страданий. Да и Старик не собирался становиться тираном. Но исход был бы неизбежен. Тебе уже рассказывали о Нехебкае?

Дэйра кивнула. Руки больше не поднимались, и она считала удары сердца, гадая сколько времени ей осталось. Жизнь, как никогда, казалась такой сладкой и желанной. Наверное, так и должно было быть, ведь перед смертью каждый вдох напоен особым смыслом.

– Вмешательство Нехебкая повлекло огромные последствия. Целый континент превратился в пустыню, и его магия, наверняка, вырвалась бы за пределы Сикелии, если бы его не убили. Нильс рассказывал тебе о Крепто Репоа – тайном обществе, которое следит за вмешательством древних в жизнь людей. Его основал мой брат, который заснул в другой части мира и, к счастью, проснулся раньше меня, успев уничтожить Нехебкая с помощью своего ученика. Я же должен уничтожить тебя и тоже использовал для своей цели человека.

Рош обернулся на Нильса, который все еще лежал без движения.

– Его ранило, когда мы взрывали хранилище. Он хороший парень, и я рад, что такие, как мы с тобой, не заберем его будущее.

– Но ты уже забрал его прошлое, – не удержалась Дэйра и вдруг сорвалась на крик. – Не смей сравнивать меня с каким-то там змеем! По крайней мере, в отличие от тебя я хотя бы на чудовище не похожа.

– И тем ты опаснее, – согласно кивнул Древний. – На самом деле у тебя с Нехебкаем гораздо больше общего, чем со мной. Ты и он сумели приспособиться к этому миру, а я умру через пару минут. Не тот воздух, температура, все другое. Для этого мне и понадобилась помощь Нильса. Он был уже довольно взрослым мальчиком, когда дал согласие использовать свое тело. Знал, на что идет. Надеюсь, что он выживет, ведь мир теперь будет принадлежать только людям.

– А как же Айбак?

– А что с ним? – приподнял бровь Рош. – Он человек, который был посвящен в нашу тайну и умело использовал ее в своих целях. В Агоде всерьез думают, что хан – это древний маг, но это неправда. Думаю, все было бы куда проще, будь он древним магом. Но люди должны разобраться друг с другом сами, мы не имеем право вмешиваться. Это их история и их будущее. Даже если они и поубивают добрую половину себя в кровопролитных войнах.

– Чтоб ты сдох поскорее! – выплюнула Дэйра, кусая от бессилия губы. Она наклонила голову, чтобы посмотреть, что стало с ее телом, и теперь готова была рыдать от того, что увидела. Страшно не было. Ее душило отчаяние. Под сенью старого, поломанного взрывом дерева теперь росло новое, правда, от других деревьев оно отличалось тем, что в основании между ветвей из него торчала голова человека.

– Обязательно, но не раньше тебя, детка, – улыбнулся Рош. – Осталось меньше минуты. Если есть еще вопросы, спрашивай. Потом ты станешь деревом, так заканчивают свою жизнь все маги. А чтобы ты умерла окончательно и не мучилась, я тебя срублю и сожгу. Моих минут жизни на этот подвиг должно хватить.

– Кто мой настоящий отец?

– Слишком сложный вопрос, чтобы ответить на него просто за столь короткое время, – вздохнул Древний и, сделав движение рукой, указал на один из камней. Дэйра успела моргнуть, а когда снова посмотрела в ту сторону, вместо камня лежал топор – с длинной рукояткой, массивным обухом и тонким лезвием.

– Ты не первая перерожденная, которая появилась в этом мире, – сказал Рош, направляясь к топору. – До тебя была еще одна. Мы называли ее твоей сестрой, хотя у вас были разные матери. Но в отличие от тебя, она не представляла угрозы для мира, так как родилась слабоумной. Мой брат из «Крепто Репоа» следил за ней, пока она не умерла – не из-за нашего вмешательства, но по воле случая. А вот ты получилась настоящей перерожденной, и с огромным разрушительным потенциалом. Ты можешь называть Фредерика Зорта своим отцом, и не ошибешься, потому что в тебе есть и его гены тоже. Но кроме него в твоем рождении участвовали Навиус и Нехебкай. Чтобы родить мага этого мира, нужно постараться, и Ингара Кульджитская превзошла остальных женщин, мечтающих родить Белую Госпожу. Чего я никогда не пойму, так это то, почему она так резко захотела сделать из тебя человека, когда ты родилась. Твое время вышло, Дэйра. Не держи на меня зла. Я не знаю, что бывает с магами после смерти, но надеюсь, что, если мы где-нибудь встретимся, ты поймешь, почему я так поступил.

Дэйра не запомнила момент, когда перестала дышать. Рош еще говорил, а под старым деревом уже тянулось к свету молодое – с тонким белокорым стволом и набухшими почками, которые, вероятно, погибнут, ведь до весны оставалось еще два зимних студеных месяца. Дэйра все чувствовала, видела и понимала. Даже двигаться могла, но то, что она воспринимала, как движение, было лишь колебанием гибких веток, поддающихся ветру.

– Ты выросла бы красивым деревом, и, наверное, расцвела по весне, – пробормотал Рош, – но я все равно срублю тебя.

До топора Древний не дошел. Бросив все силы на Дэйру, он забыл о Нильсе, который давно стоял за его спиной, шатаясь и глядя на то, как человек превращается в дерево. Теперь Дэйра могла смотреть одновременно во все стороны, и, пожалуй, это было единственным преимуществом ее положения. Она видела Нильса, который, подняв топор, замахнулся и одним движением отрубил Рошу голову, видела рыжую служанку, которая звала из окна на помощь, видела людей за садовой стеной, которые бежали к руинам, чтобы спасти тех, кто мог выжить.

Голова Древнего не упала к его ногам. Топор застрял в шее, так как Нильс был ранен, и его сил не хватило, чтобы сразу убить мага. Роша постигла та же судьба, что и Дэйру, только в дерево он превратился за одно мгновение, так и оставшись нелепо торчать посреди каменной дорожки. В отличие от Дэйры его дерево было высоким, раскидистым и старым. Так и получилось, что посреди зимы в королевском саду появились новые посадки.

Нильс еще какое-то время стоял, тяжело навалившись на топор и бездумно переводя взгляд с дерева Дэйры на дерево Роша. Наверное, раздумывал, кого оставить в живых, а кого срубить. Ей было интересно, почувствовал ли он изменения в мире, после того как в нем не осталось ни одного древнего, но, разумеется, спросить она уже не могла.

– Прости, – сказал Нильс и, с усилием подняв топор, забросил его в кусты, окончательно доломав жимолость. Когда он уходил из сада, она так и не поняла, кому предназначались эти слова – древнему магу, который, вероятно, стал ему отцом, или ей, которой не суждено было стать его любимой.

Часто ли люди смотрят на деревья, думая о них, как о другой жизни, а не о том, что это будущая мебель, дом или тепло для очага. Дэйра именно так и думала до тех пор, пока думать по-человечески ей стало не нужно.

Странно течет время, когда твои руки – ветки, тело – древесный ствол, а ноги – корни, все глубже проникающие в землю. Она не чувствовала времени кроме этого роста, едва заметного для внешнего мира, но теперь самого важного изменения в ее жизни. К вечеру последнего дня ее человеческого бытия корни опутали весь холм, на котором стояли два дерева – Дэйра и то старое, что пережило воздушный удар после взрыва хранилища. Но если дерево пережило ураган, то соседство перерожденного мага в древесном обличие стало для него невозможным. На следующий день корни Дэйры оплели и высосали соки из всего, до чего смогли дотянуться. Старое садовое дерево высохло и держалось только потому, что сильных ветров не было, а древесная оболочка стала гробом, в котором больше не текло жизни.

Зато Дэйра выросла. Она уже не была молодой порослью с неразвившейся кроной. Ее ветви догнали старого соседа и проросли сквозь его крону, стараясь забрать себе больше скудного зимнего солнца. Кусты жимолости не оправились после бури, и садовники их вырубили, к ее великому сожалению. Дэйра хотела стать еще больше, и кустарниковые соки ей бы не помешали. Через какое-то время она добралась и до корней дерева Роша, но ничего не почувствовала. Маг ни забирал в ответ ее жизнь, но и не отдавал свою. Она сплела кокон вокруг его корней, но была не в силах проникнуть в его защиту.