По бокам от идущих зияла пустота, хотя десять шагов назад – в крепости легиона – Ганнон был на одном уровне с землей. За воротами же каменная дорога превращалась в мост, уходивший вперед до самой противоположной стены твердыни. Посередине двора он пересекался с еще одним, шедшим поперек, между боковых стен. Мосты делили двор на четыре части – там, тремя руббами ниже, между печей и плавилен деловито сновали ремесленники и служащие в сером. Похоже, всю землю тут просто выкопали. Придержав шапку, Ганнон перегнулся через ограду, чтобы получше рассмотреть занятное зрелище.

— Пойдемте, прошу вас. Времени терять нельзя, — раздраженно поторопил Ганнона провожатый.

На середине двора он преградил юноше путь рукой и указал на процессию, что шествовала по второму мосту. Работники несли тяжелые сундуки, по четыре человека на каждый. Они медленно шли друг за другом, как небольшой караван. Черноволосый слуга нервно переминался с ноги на ногу.

— Немного времени все же потеряем? — спросил его Ганнон, улыбнувшись, но встретил непонимание и брезгливость в глазах своего спутника.

— Я теряю время, сопровождая вас, вместо этого я мог бы работать. Но это не значит, что ради вас можно было терять их время, — он указал на процессию. Ганнон был ошарашен такой прямотой, к тому же слуга явно был удивлен тем, что гость не понимал столь элементарных вещей. Слава богам, ждать пришлось недолго и вскоре они смогли продолжить путь в неловкой тишине.

Дойдя до конца моста, мужчины прошли в ворота, что вели во внутренние помещения. Миновав несколько залов и коридоров, они оказались на месте. Двери в просторную комнату были открыты настежь, но охранялись двумя солдатами. В этот раз не из Ордена, но двое дюжих гвардейцев с крылатым волком Гамилькаров выглядели лишь чуть менее внушительно, чем воины у главных ворот.

— Можно просто… — начал было Ганнон, но его провожатый уже испарился. Юноша огляделся по сторонам и перевел взгляд на солдата: тот улыбнулся и кивнул. Что ж, хоть кто-то тут проявлял дружелюбие. Судья поправил шапку и как можно более степенной походкой прошел внутрь. Там он обнаружил лишь невысокую худую женщину в скромном черном платье, украшенном серебряной брошью с изумрудом. Каштановые волосы были непокрыты и стрижены довольно коротко: они едва закрывали уши. На лбу уже успели проявиться морщины, по бокам рта залегли глубокие складки, подчеркивавшие и без того серьезное выражение лица. Женщина повернулась к Ганнону и коротко кивнула.

— Мне пришлось заставить ждать надежных людей, — сказала незнакомка. Ее голос был ровным и тихим, почти лишенным эмоций, но в нем чувствовалась осознание своей власти. Она не стала продолжать и молча смотрела на гостя. Судя по этому взгляду, Ганнону должно было стать понятно, как ему повезло и насколько он виноват.

— Сожалею, но приказ Избранника важнее Слышавших и даже других Видевших… — начал Ганнон, сделав шаг вперед, подняв руку с пергаментом, несшим печать Гамилькаров.

— Угольщики, меня ждут угольщики, — проговорила женщина, и ее ответ заставил судью замереть.

— Простите?

— Углежоги, ну знаете, делают уголь из дерева, он нам тут нужен, — невозмутимо пояснила собеседница. В ее тоне невозможно было различить насмешку, но в словах она точно была.

— Кхм. — Юноша, помедлив, решил свернуть с неудачной тропинки на привычную ему дорогу. — Я не представился…

— Ганнон, судья, по известно чьему поручению, — вновь прервала его женщина, подняв свой пергамент с такой же печатью. Текста на нем было побольше. И все же, даже ей было трудно сопротивляться общепринятому этикету. — Я тоже не представилась: леди Илларин, но зовите меня Элинор.

— Илларин, — повторил Ганнон: в этом было что-то знакомое. — Как Габха-Илларин?

— Абсолютно верно. — Элинор выдохнула лишь чуть громче, чем прежде, но для нее это был настоящий всплеск эмоций. — Мы побочная – а на самом деле истинная – ветвь дома, что был свергнут бунтовщиком Габхой. Дочь моего предка отдали победителю, чтобы заключить с ним мир, а заодно наказать моего много раз «пра-» деда за поражение. С тех самых пор мы тут. — Она провела руками вокруг, видимо, имея в виду Малый Атор. — Но у кого больше власти — это вопрос спорный.

— Да, это особенное место, — вежливо ответил юноша. — Избранник отдельно отметил это.

— Надо отдать должное, он соображает. — Элинор посмаковала появившееся на лице собеседника изумление ее дерзостью и продолжила: — Именно при нем к нам отправили часть охраны из Ордена.

— Такое чудо не часто увидишь, кроме как при самом Избраннике или у храмов Черных жрецов, — заметил судья.

— А мы в некотором смысле и есть такой храм, основы нового мира.

— Это… — Ганнон помедлил, оценивая степень ереси сказанного. — Очень интересный взгляд.

— Это истинный взгляд. — В голосе леди Илларин впервые послышался подъем. — Это понимание у нас с Гамилькаром общее, потому он и выбрал меня, а не кого-то другого из моих братьев и сестер. Дар был явлен богами и изменил жизнь Деоруса навсегда. Зерно дает жизнь, а мы же делаем то, что управляет этим потоком. То, что позволяет династии Избранников удерживать свою власть. Если это не основы мира, то я уж не знаю…

— Да, но ваши действия… — юноша искал подходящее слово, — земные, их мог бы выполнять любой смертный, уж простите.

— Я думаю, что ритуалы Черных для самих жрецов тайной не являются. Они понимают, что делают, потому и стоят выше нас. — Элинор немного задумалась. — Но мы не летаем, тут вы правы, ходим ножками. — Она слегка улыбнулась. — Вы, должно быть, удивлены, что я рассказываю подобные вещи судье, явившемуся проверять нашу работу: наш уголь, курум, налоговый знак?

— Да, не без этого. — Ганнон приготовился к чему-то важному. Вряд ли это опасная ситуация: леди Илларин явно на короткой ноге с Избранником, которому служит и он сам.

— В подтверждающем письме, — женщина вновь показала свой пергамент, — кстати, это тоже он придумал, — она постучала пальцем по печати с волком, — говорится, что вы здесь якобы для проверки, а в действительности – с важным поручением, и Гамилькар просит вам помочь. Надеюсь, что не с контрабандой. — Элинор сухо усмехнулась и сложила руки на груди, ожидая ответа.

— Да, так и есть. Но, несмотря на доверие, я все же не буду раскрывать подробности…

— Я и не желаю их знать, — отрезала женщина.

— Дела будут проходить на самом Аторе, — отметил Ганнон.

— Там я вряд ли чем-то помогу. Если только на дороге Железа и в шахтах. Сейчас дам вам бумаги. — Она достала желтоватый лист, добавила несколько строк и поставила печать. — Но вы можете рассчитывать здесь на убежище.

— И мои люди тоже?

— Пусть будет так, да. Я распоряжусь. — Леди Илларин поморщилась.

— Благодарю, но если я выберусь с Атора, то уже буду в безопасности на Малом острове.

— А я не только о зеленых говорю. — Элинор соединила кончики пальцев. — Какие бы махинации вы не расследовали, трудно обойтись без Легиона, который следит за порядком и его нарушениями.

— Вы могли бы рассказать подробнее?

— Я могу только догадываться, исходя из здравого смысла. Меня интересует лишь, что это не курум на отправку, с этим строго. Как и с железом, за которым следит Легион. Да и не навозишь много руды на этих ваших яхтах, почтенный. Остальное – мелочи, которые меня не заботят. Ну, кроме чернил с Ташмора, это вещь нужная.

— Неардо возят сюда контрабанду с позволения Легиона? — Забывшись, Ганнон склонил голову набок, но вовремя спохватился, когда почувствовал, как начала съезжать его шапка.

— А чем еще они промышляют? — с кривой усмешкой спросила леди Илларин, однако решила уточнить: — Те, кто не преуспел, как вы, конечно.

— Командующий Легиона не произвел на меня впечатления человека, заинтересованного простой наживой. — Ганнон решил продолжить интересующую его тему.

— Этот-то? — леди Илларин вскинула брови. — Витает в облаках, но любит интересные вещицы. Не обольщайтесь на его счет: он ведь знал, что вас не пустят сюда в первый раз, я ему говорила. Завидует — сам он тут не был.