— По большей части – все то же, что и раньше, — улыбнулся Ганнон, указав на стопки пергаментов — Но будут и поручения, что важнее остальных. Тогда обычная служба может и подождать.

— Да, спикер мне новых поручений совсем не давал. Даже время появилось.

— Ты ведь знаешь, где найти Иннара?

— Да, мы с ним сдружились. Очень интересный оказался, много знает.

— Передай ему это для кастелянши. — Ганнон протянул заготовленное письмо. — Пусть даст тебе ключи от библиотеки.

— О! — Иссур с любопытством осматривал скрепленное судейской печатью письмо. — Гартола дарующая, спасибо! — Ганнон с удовольствием отметил, что подарок попал в точку. — Судья, так вас тоже нужно поздравить! — В глазах Иссура появилась неподдельная вина, речь ускорилась. — Не знал, из кого их… судей, то есть вас, набирают, но поздравляю, это высокий пост!

— Спасибо. — Ганнон встал и шутливо поклонился, Иссур тоже вскочил следом. — Никак не решусь примерить это. — Судья указал на шляпу.

— Да, с наш Маяк, не ниже! — воскликнул Лизарис: после пренебрежения от слуги, веселье Иссура согревало Ганнону душу. — Всегда удивлялся, как они в этом ходят, — легионер перевел взгляд на Ганнона, — ну, то есть вы, вы ходите, — поправился он, но улыбаться не перестал.

После ухода Иссура судья погрузился в раздумья. А парнишка все никак не разочарует. Скромность и гордость, традиции и гибкость. Везде баланс. Смерть Виннара — тут Откликнувшийся и бровью не повел. Мимолетная злость на легионера прошла быстро. Сколько его родственников остались в Даре навсегда?.. А Виннар – стражник, тоже солдат. Каждый выполняет свой долг.

Ганнон подбрасывал и снова ловил увесистую судейскую печать. Королева, похоже, никак не может отказаться от помпезности, даже занимаясь тайным делом. Удивительно тяжелая печатка с силой ударила его по основанию большого пальца, но юноша все же успел ухватить ее. Быть может, нормальный для Избранницы фаворитизм так и выглядит, откуда ему знать? Лишняя скромность для спутницы Избранного подозрительна. Юноша вспомнил Родкара Вертола, как тот выдал себя с головой излишними попытками спрятаться. Ганнон же был новичком в нравах двора — может, и его клонило к излишней скрытности? Он осмотрел свою шляпу и громоздкое одеяние, после чего бережно поставил печать на стол.

***

Даже облачиться в наряд судьи уже было испытанием, что уж говорить о ходьбе в нем. Желтая с золотым отливом ткань была посвящена Гирвару, но напоминала и об Ихарионе. Широкий кушак из синей материи говорил о власти над морской торговлей. Высокий воротник ограничивал обзор, так что приходилось поворачивать все туловище целиком. Из-за тяжелых рукавов было удобнее упереть руки в бока. Голова чесалась под шапкой, Ганнон чувствовал, как она раскачивается на ходу. Юноша замедлил шаг еще сильнее, чтобы она – упаси боги – не слетела. Степенную походку судей не пришлось изображать, все получилось само собой.

Неспешное продвижение позволяло лучше рассмотреть окружение. Выход к реке всегда создавал ощущение простора после тесных улочек. Даже зерновые баржи, заполонившие Голоку, не нарушали этого впечатления. Запах пресной воды и тины был привычен Ганнону ничуть не меньше, чем морской. Его перебил принесенный ветром аромат еды, что продавали с лотков. Юноша прислушался к скрипу лодок, голосам торговцев и крикам голодных птиц. Было бы неплохо перекусить, но в таком наряде? Без сомнений испортишь одежду, да и неподобающе это…

Торговцы из Междуречья не интересовали Ганнона, он прошел мимо прилавков, украшенных белой и голубой тканью, на которых были разложены ткани, кожа и ремесленные изделия. Некоторые купцы кивали, иные нервничали при приближении судьи – такие, впрочем, тоже кивали и даже глубже. Одни и те же фигуры в сером чудились юноше по сторонам, но проклятый воротник не давал удостовериться. Не самый удобный наряд для работы, но что поделать. Да и излишняя скромность тоже вредна, вспомнил он. Не было еще случая, чтобы судью убили посреди города, успокоил себя новоиспеченный вельможа. Хотя он прочел еще далеко не все дела из истории.

Знакомые зеленые прилавки указали дорогу. Ганнон направился в сторону неардо, распугав нескольких молодых помощников купцов из-за гор. Оглядевшись по сторонам, насколько позволяла одежда, он не приметил Хиас’ора и двинулся к другому торговцу с внушительным ассортиментом. Этот неардо был коренастым и широкоплечим, короткие курчавые волосы уже поседели и ярко выделялись на темной коже. Широкий нос был будто бы из расплющенной глины. Глубоко посаженные голубые глаза смотрели из-под нахмуренных бровей.

— Виаторо вирхат, хир’ки’Део, или уже забыл речь? — с насмешкой произнес торговец, который, похоже не питал симпатии к земляку, служащему у северян.

— Никогда не знал, почтенный, — с обычной улыбкой проговорил Ганнон. Кряжистый неардо немного расслабился, но дружелюбнее не стал. Паузу пришлось заполнить самому судье: — Не подскажете, что выбрать?

— Думаю, что это неплохо подойдет тому, кто может себе позволить. — Торговец все же сумел изобразить легкую улыбку. Он извлек из-под прилавка бутыль коричневого стекла с восковой печатью. — Три тана.

Торговаться в новом образе не хотелось, и уж тем более с этим типом. Ганнон достал из рукава кошель и отсчитал монеты. Неардо молча принял плату, поклонился и вернулся к своим делам. Вино он отдал одному из помощников, который отложил его и прошел мимо Ганнона. Торговец, заметив удивленный вид судьи, добавил:

— Доставим страже через час. Желаете быстрее? Или нужно не в замок? — купец приподнял бровь.

— Нет, благодарю, боги в помощь, — лаконично ответил судья. Он подобрал рукава и оправился дальше, постаравшись сохранить степенный образ. А в его сторону уже шел старый знакомый в компании одного из помощников. Завидев Ганнона, мужчина воскликнул:

— Ох, не успел до сделки, господин. Плохая примета перед отбытием! — Хиас’ор широко взмахнул левой рукой, правой он прижимал к туловищу небольшую книгу в кожаном переплете.

— Рад видеть. — Ганнон попытал приложить правую руку к груди для поклона, но не вышло. — Уже уезжаешь, почтенный?

— Уплываю, господин. Но вернусь. А ты, без сомнения, уже к тому времени золотое оплечье носить будешь. — Купец изобразил регалию Избранников. — Что ни встреча, так ты все лучше одет! В этот раз смог бы содрать с тебя побольше — эх, дома засмеют!

— Не переживай, честь вашего края не пострадала, взяли с меня немало. — Ганнон кивнул в сторону другого торговца, тут же ощутив движение шляпы.

— Этот мне хир’ки’Део, земляк, — перевел купец, — но не то, чтобы очень.. Каменный, в горах на Перевале живет, это видно. Вон какой широкий! — ухмельнулся виноторговец. Юноша рассмотрел долговязого Хиас’ора, его тонкий длинный нос и большие глаза. Двое неардо и вправду отличались разительно. — Дорогое вино взял? С печатью?

— Да, да, так и есть, — растерянно ответил Ганнон, удивленный резкой сменой темы.

— Смотри, чтоб не сломана была! Плюнет. Этот Харр’ или Нирей’ какой-нибудь, — Хиас’ор сделал ту же выразительную паузу, что была в его имени, но не закончил придуманные имена, — ваши соседи через горы, не любят вас. Плавать не умеет, зато аизкора… топор всегда с собой, точно говорю!

— Как-как их зовут? – Ганнон недоуменно сдвинул брови.

— Да я наугад. — Неардо только отмахнулся. — Придумал им почтенную часть имени по месту.

— Хиас’ — это дом, из земель которого ты родом, верно?

— Йакина, — кивнул виноторговец и повторил на Део: — Естественно.

— Вы мореходы, а они с гор?

— Все неардо – мореходы, и лучше вас, — насупился Хиас’ор. — Своя гильдия в порту есть у каждого почтенного дома. Но эти немного вросли в ту часть своей земли, что у гор. Тут ты прав, да. Поэтому до Хиас’ им далеко!

— Спасибо, почтенный. — Юноша хотел было попрощаться, но, вспомнил их первую встречу, спросил: — А то, вино в зеленом стекле. Осталось еще?

— Нет, господин. — Торговец расстроено покачал головой. — Предлагал ведь последнюю, когда плавали, не взял тогда. Урожай ушел весь. Такого больше нет и не будет.