Земли в ханствах делились на государственные (амляковые, пашалычные), частно-владельческие (мюльковые) и церковные (вакуфные). Доминировало крупное феодальное землевладение. Господствующими сословиями во всех трех среднеазиатских государствах были узбекская военно-феодальная аристократия и высшее мусульманское духовенство. Владение землей было основой их могущества¹⁰.

В окрестностях городов были разбросаны богатые, обширные имения. Землю обрабатывали мелкие крестьяне (дехкане) либо рабы и издольщики. Повышение спроса на хлопок, диктуемое российским рынком, влияло на расширение посевов хлопка (гуза).

Основная часть государственных земель находилась в пользовании крестьян, которые отдавали ханам и эмиру значительную долю (40—50%) урожая.

Подобно русским великим удельным князьям средневековья, ханы и эмиры Средней Азии нередко жаловали отдельным служилым лицам участки государственной земли вместе с сидевшими на них крестьянами. Такие пожалования в Бухарском эмирате назывались «танха». Крестьяне попадали в зависимость к «танхадару» — владельцу «танха», он взимал с них налог в свою пользу. Пожалованный землей нес в пользу своего господина военную службу¹¹.

Хивинские ханы селили на государственных землях своих приближенных и военных наемников. Такому воину из наемных туркменских отрядов они жаловали «воду и землю»: «Каждый, кому он даст один танап земли¹², во время похода должен привести одного всадника; всякий, кому он даст десять танапов, должен привести десять всадников, а каждый всадник должен привести с собой двух верблюдов для перевозки походного провианта».

Подобные отношения в середине XIX в. убедительно свидетельствовали о большой отсталости в развитии Средней Азии.

Владельцы земли разными способами (издольщина, предоставление «бунака» — кабальной ссуды) закабаляли и подчиняли крестьян. Крестьяне-издольщики не имели никаких прав на землю. Забитые и угнетенные, они не имели никакого голоса в общественно-хозяйственной жизни.

Таким образом, как это обычно бывает при феодализме, крупное землевладение сочеталось в Средней Азии с мелким сельским хозяйством. Трудовой народ нес тяжкие поборы и повинности, возложенные на него ханской властью и местными феодалами (беками, амлякдарами). Особенно тяжело приходилось населению во время войны. Например, бухарские эмиры в военное время (а войны зачастую тянулись десятилетиями), кроме обычных налогов и военной повинности, брали с населения еще особые деньги («джул») и дополнительно требовали людей в ополчение. Взимание налогов обычно сопровождалось жестокими истязаниями и даже пытками¹³. Не менее тяжки были для населения и разные трудовые повинности в пользу ханов, эмиров, баев и др.: ремонт оросительных систем, сооружение новых каналов, починка дорог и мостов, постройка и ремонт крепостных стен и дворцов. Крестьян заставляли поставлять даже женщин в гаремы эмира, ханов и беков.

На протяжении всей первой половины XIX в. между ханствами и киргизско-туркменскими племенами происходили постоянные военные столкновения¹⁴. Пограничные города Ходжент и Ура-Тюбе были объектами тянувшейся десятилетиями борьбы между Бухарским и Кокандским ханствами.

Не одно десятилетие бухарские и хивинские ханы вели войны за обладание Чарджуем и за подчинение Мервского оазиса. Одновременно в Бухаре, Хиве и Коканде, почти не прерываясь, велись внутренние феодальные и родовые войны, династические распри, заговоры, кровавые дворцовые перевороты и тайные убийства.

Постоянная вражда тяжелым бременем ложилась на население Средней Азии. Деспотические режимы ханов не обеспечивали обитателям этих стран ни внешней безопасности, ни сколько-нибудь упорядоченного управления и суда. Внутренняя слабость феодальных среднеазиатских образований была учтена соседними государствами. Не случайно Туркестан явился объектом агрессивных устремлений Ирана, Китая, а позже и Великобритании. Россия также знала об этом.

В XIX в. особое значение для развития экономики России приобрела территория Средней Азии. Как установил востоковед и дипломат Н. В. Ханыков¹⁵, посетивший этот регион в 1840-х годах, протяженность русско-среднеазиатских границ составляла 6 тыс. верст. «Уже по одному этому, — отмечал он, — (край. — Авт.) заслуживает вполне внимания правительства». По его мнению, Средняя Азия «представляет обширный... рынок для развития коммерческой деятельности России»¹⁶.

Если на европейских рынках Российская империя выступала преимущественно как аграрное государство, то на рынках Азии она была экспортером промышленных товаров — металла, металлических и текстильных изделий, выделанных кож и т. п. В середине XIX в. в Азию, большей частью в Среднюю Азию, вывозилось до 60% всего металла, который экспортировался Россией¹⁷. Еще в 1836 г. был создан Особый комитет для рассмотрения предложений о торговых сношениях России с Азией¹⁸.

Вплоть до конца XIX в. вывоз из Средней Азии в Россию намного превышал ввоз туда русских товаров. Самым значительным был русско-бухарский товарооборот. Так, в 1857 г. из Бухары в Россию было привезено товаров на сумму 927 737 руб., а из Хивы — 175 289 руб. За тот же год Россия вывезла в Бухару товаров на сумму 661 580 руб., в Хиву — 23 053 руб.¹⁹

Тот же Вамбери писал, что на базарах Бухары «было мало западноевропейских товаров, привезенных через Оренбург, но зато много русских галантерейных и мануфактурных вещей». В чайханах Бухары красовались огромные самовары, «которые в России нарочно делаются для Бухары». «Без преувеличения можно сказать, — продолжает Вамбери, — что нет ни одного дома, ни одной палатки по всей Средней Азии, где не встречалось бы какого-нибудь русского изделия»²⁰. Здесь можно было увидеть русские чугунные котлы, чугуны и таганы, железные изделия и невыделанное железо, латунь, ситец, миткаль, кисею, табак, сахар и др.

Из Средней Азии в Россию ввозились преимущественно продукты земледелия и скотоводства: шерсть, хлопок-сырец, скот, козий пух, фрукты²¹. Важнейшее место в вывозе Казахстана занимал скот.

Ясно, что крепнущие хозяйственные связи среднеазиатских государств с Россией открывали широкие перспективы для развития их экономики. Однако было немало причин, мешавших становлению взаимовыгодных отношений. Трудности торговли были связаны с опасностями пути, нападениями на караваны среднеазиатских племен, грабежами, пленениями и убийствами. Усиление охраны караванов, которой добивались купцы, удорожало и осложняло торговлю, но не всегда спасало от нападений.

Развитию торговли препятствовали и неравные условия деятельности купцов-христиан, которые платили двойную или четвертную пошлину со своих товаров, в то время как мусульманские купцы пользовались привилегиями. Нередко русские купцы отказывались от непосредственной торговли на рынках Средней Азии, используя мусульман, обитавших в России.

Ведение торговли в широких масштабах по рукам и ногам связывалось низкой покупательной способностью населения Средней Азии, слабым развитием товарно-денежных отношений, отсутствием постоянных дипломатических отношений между Россией и среднеазиатскими ханствами.

Началом государственных отношений России со среднеазиатскими странами принято считать середину XVI столетия²².

В апреле 1558 г. Иван Грозный направил в Хиву и Бухару англичанина Антони Дженкинсона «с грамотами к тамошним царям от Московского императора»²³. В результате этого вояжа в Москву прибыли посольства из Бухары, Балха и Ургенча (тогдашней столицы Хивинского ханства)²⁴.

Смутные времена самозванцев и междуцарствия прекратили все связи России с другими государствами до воцарения династии Романовых, когда сношения России со Средней Азией возобновляются и начинают приобретать более постоянный характер²⁵.