В это время выдвигается личность, сыгравшая видную роль в истории Польши, маркиз Александр Велёпольский³⁷, один из богатейших польских аристократов, сторонник сотрудничества с русским правительством. Это был один из польских магнатов первой величины, как отмечает Н. Берг, в некотором роде туз. Едва ли существовал на земле человек, столь гордый, как маркиз Велёпольский.

Молодость свою он провел преимущественно за границей. Кончил курс в Берлинском университете, сидел на одной парте с прусским королем Вильгельмом I и даже был с ним очень дружен. Природа одарила этого человека весьма щедро: он был чрезвычайно талантлив и умен. Главное, на что судьба устремила его талант, было изучение юридического права, истории и языков. При всем этом он страдал недостатком политического такта. Лицо маркиза всегда было мрачно. Брови висели, как тучи над глазницами, он редко улыбался. Велёпольского не любили³⁸.

Из-за слабости наместника Велёпольский захватил в свои руки почти все гражданское управление края и стал ходатайствовать перед царем о дальнейших мероприятиях, имевших целью восстановление автономии Польши. Программа его не нашла поддержки в шляхетских кругах, а революционный лагерь отвергал всякие половинчатые реформы. Большинство польских помещиков добивалось восстановления конституции 1815 г. и присоединения к Польше литовско-украинских земель. По совету Велёпольского 6 апреля была распущена городская Делегация и закрыто Земледельческое общество. Эти меры неизбежно вызвали новые волнения. Поляки отшатнулись от Велёпольского. Демонстрация 8 апреля, требовавшая отмены указа о закрытии общества, закончилась бессмысленным расстрелом безоружной толпы. Тем не менее манифестации продолжались.

Смерть Горчакова (18 (30) мая 1861 г.) остановила деятельность маркиза Велёпольского, так как назначенный для временного исполнения должности наместника военный министр Н. О. Сухозанет занял иную позицию по отношению к полякам. Тотчас же по приезде он принял ряд чрезвычайных мер. Аресты, высылка из Польши практиковались им в широких масштабах. В результате наступило некоторое затишье.

В августе 1861 г. наместником был назначен католик граф К. К. Ламберт³⁹. При его назначении со стороны Александра II вновь последовало обращение к здравомыслию поляков. В высочайшем рескрипте по этому поводу выражалась надежда, что более благоразумная и просвещенная часть польского общества предпочтет законные формы проявления своих желаний и нужд открытому возмущению и что государь, если волнение уляжется, «с радостью готов предать прошедшее забвению и на доверие к себе и любовь польского народа отвечать всегда тем же».

Надежды на успокоение волнения и на этот раз оказались тщетными. Волнения продолжались, распространяясь далеко за пределы Варшавы. Женщины облекались в траур, по улицам проходили толпы народа с пением революционных гимнов. В целом в положении дел в Варшаве не только не замечалось изменения к лучшему, но появились еще новые осложнения.

Например, в день похорон бывшего варшавского католического архиепископа Фиалковского по требованию националистических вожаков соблюдение порядка в городе было предоставлено самим полякам, с устранением местной полиции. «Трудно вообразить себе, — писал очевидец, — что-либо возмутительнее этого внутреннего содержания, каким отличалась похоронная церемония. Тут были и сломанный крест в терновом венке под черным флером, и польская корона, и белый одноглавый орел, также покрытые трауром, тут несли и хоругви с надписью: «Rownosc, Wolnosc, Niepodiegloso, шла и удрученная печалью Польша в образе статной высокой женщины в конфедератке и покрытой с головы черным вуалем, спустившимся до полу, словом, все атрибуты повстанья; а впереди всего этого кортежа шествовал в русском генеральском, гражданского ведомства, мундире бывший тогда президент города...

Это, конечно, было высшим издевательством, оскорбительнейшею насмешкою, какие только могли придумать революционеры по отношению не только ко всему русскому, но и самому правительству»⁴⁰.

Новый наместник, подобно своему предшественнику, оказался человеком слабым, болезненным и нерешительным. На телеграммы Ламберта Александр II требовал решительных мер вплоть до объявления военного положения во всем Царстве Польском. Ламберт же все колебался. Наконец, весь край в октябре 1861 г. был объявлен на военном положении. «Дай бог, чтобы объявление всего Царства Польского на военном положении, — писал император Ламберту, — произвело тот результат, который я давно ожидаю». Первый день по объявлении военного положения прошел действительно спокойно, но затем беспорядки возобновились. И граф Ламберт, чувствуя себя бессильным бороться с охватившим край волнением, подал в отставку. На его место был назначен генерал-адъютант А. Н. Лидере. До прибытия Лидерса в Варшаву опять приехал Сухозанет, которому удалось восстановить некоторое, по крайней мере, внешнее спокойствие.

В таком положении дело оставалось в продолжение всей зимы и весны 1862 г. С приездом Лидерса усилились жесткие меры. Осадное положение было введено по всей строгости.

Восстановив спокойствие (по крайней мере, внешнее), Лидере постепенно старался ввести варшавскую жизнь в обычную колею. Открывались театры, увеселительные сады, собрания, стали открываться и костелы.

Будущее, однако, показало, что эта «обычная колея» была внешней и очень обманчивой — за ней скрывалась не прекращавшаяся деятельность революционных кружков.

К концу 1861 г. в польском обществе сложились два политических лагеря — «белые» (консерваторы) и «красные» (радикалы). «Белые», являясь партией землевладельческой шляхты и буржуазии, боялись восстания и стремились использовать революционную ситуацию для давления на правительство. Проводя тактику «пассивной оппозиции», они рассчитывали получить политическую власть в автономном Царстве и присоединить к нему литовские, белорусские и украинские земли в границах 1772 г. В социальной области они были сторонниками ограниченных реформ по образцу Пруссии и ликвидации феодальных отношений при максимальном обезземеливании крестьянства. В декабре 1861 г. в Варшаве был создан их руководящий орган — Дирекция во главе с графом Владиславом Замойским. С 1 октября начала выходить подпольная газета «белых» «Стэрник» («Рулевой»). Дирекция установила связь с парижским Бюро консервативной эмиграции, возглавляемым князем Владиславом Чарторыским⁴¹, поддерживавшим контакты с европейскими правительствами.

Партия «красных» представляла собой широкий блок, объединявший различные социальные группы польского общества (мелкая и деклассированная шляхта, интеллигенция, городские низы, отчасти крестьянство), стремившиеся революционным путем ликвидировать феодализм и завоевать национальную независимость⁴².

5 октября 1861 г. в Варшаве в результате соглашения отдельных революционных групп и кружков был образован руководящий орган «красных» — Городской комитет (или Комитет движения). Главными деятелями комитета были писатель Аполлон Коженевский, Игнатий Хмеленский, банковский служащий Юлиан Верещинский, преподаватель гимназии Леон Гловацкий. Ведущую роль играл Игнатий Хмеленский, сын небогатого шляхтича-арендатора и сам арендатор, бывший студент Киевского университета. В мае 1862 г. Городской комитет был преобразован в Центральный национальный комитет (ЦНК). В это время в его состав входили Ярослав Домбровский, Игнатий Хмеленский, Станислав Матушевич, Владислав Даниловский и Витольд Марчевский.

На первых порах среди «красных» было сильно влияние Людвика Мерославского, типичного шляхетского националиста, ненавидевшего все русское и ждавшего освобождения от западноевропейских государств. Мерославский не признавал украинцев, белорусов и литовцев как особые народы, называл их «фантастическими национальностями», а признание Центральным комитетом их права на самоопределение квалифицировал как «позор»⁴³.