Для того чтобы противостоять численно превосходящему противнику, необходимо было искать активные формы и средства войны. Решена была эта задача молодым талантливым офицером лейтенантом С. О. Макаровым с помощью главного командира Черноморского флота и портов Черного моря вице-адмирала Н. А. Аркаса¹⁴⁸. Являясь командиром парохода «Великий князь Константин», Макаров предложил оборудовать этот корабль для транспортировки катеров, вооруженных минами, в районы базирования турецкого флота. По отработанной им самим системе молодой офицер оборудовал пароход механизмами для подъема катеров на борт и спуска их на воду. Макаров сумел достичь того, что пары на катерах можно было подымать в пять минут вместо обычных полутора-двух часов. Катера были вооружены шестовыми минами и минами «крылатками» и представляли грозное оружие борьбы на море. Помимо «Великого князя Константина», носителями минного оружия стали еще шесть судов, получивших название активных пароходов. Все эти корабли образовали специальный отряд¹⁴⁹, наводивший страх и ужас на противника.

29 мая (10 июня) 1877 г. на Сулинском рейде катера с парохода «Великий князь Константин» атаковали вражескую эскадру и серьезно повредили броненосный корвет «Иджалиэ»¹⁵⁰.

11 (23) июля, в 8 часов утра, находясь вблизи Констанцы, пароход «Веста» под командованием капитан-лейтенанта А. М. Баранова вступил в бой с турецким броненосцем «Фетхи-Боленд», вооруженным крупнокалиберной артиллерией. Неравный поединок продолжался 5 часов и завершился победой русского корабля, нанесшего противнику тяжелые повреждения. Броненосец «бежал» с поля боя¹⁵¹.

Черноморские корабли несли крейсерскую службу, осуществляли перевозки войск и вооружения, вели бомбардировки укрепленных пунктов турецкого побережья, участвовали в совместных действиях с сухопутными войсками. Одним из примеров взаимодействия может служить поддержка в августе 1877 г. «Великим князем Константином» Сочинского отряда полковника Б. М. Шелковникова¹⁵², двигавшегося от Адлера к Пицунде. Русский корабль отвлек на себя турецкий броненосец «Ассари Шефкет», обстреливавший побережье, и тем самым обеспечил проход русских войск через Гагринское ущелье.

Разведав, что «Ассари Шефкет» встал на якорь в Сухум-Кале, С. О. Макаров 10 (22) августа выслал туда свои катера в период лунного затмения. В результате минной атаки броненосец был подорван и надолго вышел из строя¹⁵³.

Как только Макаров узнал, что на вооружение флота приняты первые образцы торпед, он добился их получения и принял активное участие в создании установок для стрельбы торпедами с катера — килевых и плотиковых аппаратов¹⁵⁴.

15 (27) декабря 1877 г. была проведена первая в истории военно-морского флота атака катеров, вооруженных торпедами (самодвижущимися минами Уайтхэда). Ночью «Великий князь Константин» подошел к Батуму и примерно в миле от берега спустил четыре катера, два из которых были вооружены торпедами (у катера «Чесма» торпеда находилась под килем, у «Синопа» — на плотике). Приняв в темноте створы мачт трех судов, стоявших к ним носом, за одно трехмачтовое судно — броненосец «Махмудие» (который, кстати, находился среди этих судов), моряки поочередно выпустили по нему торпеды. Одна торпеда прошла вдоль броненосца и выскочила на берег, не взорвавшись. Вторая торпеда ударилась о кормовую якорь-цепь и взорвалась на грунте.

Ровно через месяц — 15 (27) января 1878 г. те же катера («Чесма» и «Синоп») на батумском рейде одновременным попаданием двух торпед с дистанции 60–80 м взорвали большой дозорный пароход османов «Интибах». Корабль затонул через одну-две минуты почти со всей командой¹⁵⁵. Это была последняя минная атака, завершающая боевые действия флота на Черном море.

В целом Черноморский флот в процессе войны проявлял высокую боевую активность и, несмотря на свою слабость, добился весьма ощутимых результатов. Громадная работа проведена была экипажами кораблей по перевозке войск и транспортировке военных грузов. Как отметил Д. А. Милютин: «...моряки наши показали себя молодцами»¹⁵⁶.

2 (14) января 1878 г. султан Абдул-Хамид II обратился к Александру II с просьбой остановить все наступательные действия русских войск. Александр II в это время находился в Петербурге, куда возвратился 10 (22) декабря 1877 г. Отвечая на просьбу султана, император предъявил ему основные пункты будущих переговоров. Он потребовал от Порты принятия предварительных условий мира, предусматривавших полную автономию всей Болгарии, Боснии и Герцеговины, независимость Сербии, Черногории и Румынии. Ответ предусматривал также территориальные уступки в пользу России, уплату Турцией контрибуции, очищение османами придунайских крепостей и Эрзерума, свободу торгового мореплавания через проливы. Предусматривалось в будущем «для охранения прав России в проливах Босфорском и Дарданелльском» провести между султаном и царем особое совещание¹⁵⁷.

Император прекрасно понимал, с одной стороны, что победа давала России возможность овладеть Царьградом и полностью стать наследницей Византии: желание, осуществлению которого соответствовали чаяния православного русского народа и убеждения славянофилов, считавших, что настал исторический момент, дарованный России самим Богом. С другой стороны, как разумный и реальный политик, Александр II сознавал неизбежность столкновения с Англией и другими державами Европы как из-за Константинополя, так и из-за создания сильного нового союзника империи в районе черноморских проливов — объединенной и свободной Болгарии, которая могла бы способствовать проникновению России в Средиземное море.

Весьма любопытны в связи с этим мемуары английского посла в Петербурге лорда Августа Лофтуса. «Результаты русско-турецкой войны, — признавался он, — причинили громадное беспокойство во всей Англии из-за того обстоятельства, что все считали невозможным, чтобы император, несмотря на его уверения, смог обуздать настроения победоносной своей армии, требующей захвата Константинополя, что привело бы к весьма серьезным последствиям. При создавшемся критическом положении правительство Ее Величества приказало британскому флоту под командованием сэра Филиппа Хорнби направиться к Константинополю для оказания покровительства британским подданным. Одновременно весьма значительным большинством парламент проголосовал за военные кредиты в шесть миллионов фунтов стерлингов.

Антианглийские настроения в Петербурге становились напряженными, и мое положение отнюдь не было «бархатным», однако я старательно избегал употребить малейшее слово угрозы, которое могло бы породить чувство обиды или даже раздражения у русских. Я осторожно предупреждал моих близких друзей, но никак не в смысле угрозы, а просто как бы давая приятельский совет: «Не идите в Константинополь — это война...» — будучи уверен, что это будет передано вершителям судеб. Мои предупреждения не были напрасными, и впоследствии мне донесли, что великий князь Николай Николаевич был страшно разочарован, получив строгий приказ императора не вступать в Константинополь»¹⁵⁸.

Александр II остановил своих генералов Гурко и Скобелева, приказав им не продолжать наступление, когда они были всего лишь в 12 километрах от столицы Порты.

Перемирие было подписано в Адрианополе 19 (31) января 1878 г. великим князем Николаем Николаевичем, Сервером-пашою и Намыком-пашою¹⁵⁹.

Лондон в ответ на это 1 (13) февраля ввел свою эскадру в Мраморное море и остановил ее у Принцевых островов.

Главнокомандующий Дунайской армии вступил с султаном в переговоры о пропуске русских войск в Константинополь. Падишах дал согласие лишь на занятие русскими войсками предместья Константинополя Сан-Стефано. Османы сосредоточили вокруг своей столицы все свои наличные силы. Между тем грозила войной теперь не только «владычица морей», но и Австро-Венгрия, которая произвела мобилизацию войск в Карпатах. Хотя Зимний дворец и заявил, что все вопросы, представляющие общеевропейский интерес, будут окончательно разрешены не иначе как по согласованию с великими державами, он все же спешил заключить «предварительное» соглашение с султаном, чтобы поставить Западные державы перед свершившимся фактом.