Написал псевдореволюционный «Катехизис революционера», в котором рекомендовал революционерам подавлять в себе все человеческие чувства, порвать с законами нравственности и приличия, прибегать к убийствам, компрометации в отношении «высших» категорий общества, к шантажу и провокациям в отношении оппозиционных элементов. В основу организации был положен диктаторский централизм. Неудивительно, что через много лет познакомившись с «катехизисом», Сталин горячо одобрил его положения, несмотря на их явную аморальность⁴⁰. Тезисы своего Катехизиса Нечаев пытался претворить, вернувшись в Россию в августе 1869 г. В Москве он создает подпольную заговорщическую организацию «Народная расправа», в состав которой в основном вошли студенты Петровской сельскохозяйственной академии.

Иезуитский принцип вседозволенности ради достижения главной цели, методы мистификации, взаимного обмана, шантажа, проводимые в жизнь Нечаевым, вызвали протест члена организации студента Н. И. Иванова.

Обвинив Иванова в предательстве, Нечаев организовал его убийство, а сам снова скрылся за границей.

Познакомился с Нечаевым и Герцен, но отнесся к нему с глубочайшей антипатией. Сам Бакунин признавал свое легкомыслие в нечаевской истории⁴¹.

Отвергнутый всей русской революционной эмиграцией, осужденный I Интернационалом, Нечаев в 1872 г. был выдан швейцарской полицией русским властям как уголовный преступник. По его делу в качестве обвиняемых привлечено 87 человек: 4 присуждены к каторжным работам, 2 — к ссылке на житье, 27 — к тюремному заключению, остальные оправданы.

Нечаев, приговоренный к 20 годам каторги, через 10 лет умер в Алексеевском равелине. Материалы процесса над террористической группой Нечаева использовал в своем романе-памфлете «Бесы» великий русский писатель Ф. М. Достоевский. Он был одним из первых, кто резко осудил революционное насилие, действия не только социалистов 60-х годов, но и утопистов 40-х годов.

Российское правительство использовало нечаевщину для дискредитации революционеров и нападок на I Интернационал. Корпусу жандармов были увеличены права по политическим делам. Ужесточены наказания за принадлежность к преступным сообществам, создано особое присутствие Правительствующего сената по делам о государственных преступлениях. Раздутая вокруг Нечаева истерия была использована для того, чтобы изобразить преступниками всех левых вообще.

В противовес нечаевщине в начале 70-х годов возникло большое общество пропаганды, новая революционная организация народников в России, получившая название «чайковцев». Н. В. Чайковский⁴² представлял общество в сношениях с легальным миром, хотя не был ни его создателем, ни руководителем. В этом обществе одним из главных являлся вопрос революционной этики. Центральное ядро чайковцев образовалось летом 1871 г. в Петербурге при слиянии кружка М. А. Натансона и женского кружка С. Л. Перовской⁴³. Оба эти кружка существовали с 1869 г. В состав ядра вошло около 60 человек, в том числе П. А. Кропоткин, С. М. Кравчинский, Д. А. Клеменц, Н. А. Чарушин⁴⁴. На федеративных началах к нему примкнули кружки в Москве (Л. А. Тихомиров, М. Ф. Фроленко, Н. А. Морозов), в Одессе (Ф. В. Волховский, А. И. Желябов), в Киеве (П. Б. Аксельрод, Я. В. Стефанович)⁴⁵ и из других городов России. Программная записка, подготовленная Кропоткиным, основной целью чайковцев ставила подготовку народной революции посредством сочетания пропаганды, агитации и организации масс. В деятельности чайковцев прослеживаются три этапа: «книжное дело» — издание и распространение революционной литературы (сочинений К. Маркса, Н. Г. Чернышевского, А. И. Герцена, Н. А. Добролюбова) среди интеллигенции 37 губерний России для подготовки руководителей масс; «рабочее дело» — пропагандистская работа среди рабочих для подготовки посредников между революционной интеллигенцией и крестьянством; «хождение в народ».

Чайковцы основали в Швейцарии свою типографию, первыми в России стали изучать в рабочих кружках издания I Интернационала и 1-й том «Капитала» К. Маркса. Чайковцы выступили инициаторами и организаторами «хождения в народ» в 1874 г. С осени 1873 г. началась подготовка к массовому хождению. Они запаслись поддельными паспортами и массой брошюр, в которых доступно рассказывалось об основных началах социализма. Тысячи народников весной 1874 г. пошли в деревню, надеясь поднять крестьянство на социальный переворот.

Общественный и журнальный деятель 60—70-х годов, возглавлявший демократические журналы «Русское слово» и «Дело», Г. Е. Благосветлов⁴⁶ незадолго перед смертью в письме к известному социологу и публицисту, одному из идеологов народничества П. Л. Лаврову⁴⁷ трезво, прозорливо, с горечью писал: «...не удивительно, что явились люди, которые требуют дела, а не слова, которые отвернулись от литературы и пошли в народ. Зачем, для чего, с кем — все это не уяснено, не передумано и спутано. Этих бойцов жалко, потому что это даром погибшие силы...»⁴⁸.

Движение началось в центральных районах России, распространившись на Поволжье и Украину. Одни становились офенями, торгующими в деревнях книгами, другие поступали в работники на хуторах, третьи устраивали различные мастерские — столярные, слесарные, башмачные. В ряде мест появление агитаторов вызывало образование новых кружков из местной молодежи. Однако нигде пропагандисты не имели успеха.

Наделенные землей крестьяне оставались глухи к призывам не платить налоги, не повиноваться администрации, к воззваниям об уничтожении собственности вообще и в частности — поземельной.

К новоявленным пророкам они относились не только с недоверием и подозрительностью, но и прямо враждебно. Нередко отвергались раздаваемые проповедниками книжки. Многих народников задерживали и выдавали властям.

Уже в мае 1874 г. выявление одного из очагов пропаганды в Саратове очень быстро привело к раскрытию деятельности народников во всей империи. Хотя в конце 1875 г. «хождение в народ» было разгромлено полицией, оно еще продолжалось и в 1876 г.

Общее дознание по высочайшему повелению было возложено на начальника Московского губернского жандармского управления генерал-лейтенанта Слезкина под наблюдением прокурора Саратовской судебной палаты Жихарева⁴⁹. Во всех местностях произведены обыски и аресты. К дознанию в качестве обвиняемых предстало 770 человек (612 мужчин и 158 женщин); под стражей из них осталось 265.

Следствие по делу затянулось на три года. Однако эти меры не остановили движения социалистов «в народ».

В начале 1875 г. в Москве начала активную работу «Всероссийская социально-революционная организация» (кружок москвичей) — народническая группа интеллигенции и рабочих. Зародилась она в Цюрихе в 1874 г. из кружков грузинских студентов, обучавшихся в Петербурге и за границей, и русских студенток, учившихся в Цюрихе. Москвичи, учитывая опыт «хождения в народ», большое внимание обращали на конспирацию, жили по поддельным документам, называли друг друга условными именами и кличками, завели общую кассу, тайный шифр для переписки с единомышленниками.

Выдвигая требования свержения самодержавия и установления политических свобод, они проводили энергичную пропаганду среди рабочих Москвы, Киева, Тулы, Одессы, надеясь из них подготовить актив для работы в деревне. В апреле 1875 г. группа была раскрыта, а в феврале-марте 1877 г. состоялся «процесс 50-ти» в Особом присутствии сената.

Обвиняемые С. И. Бардина, П. А. Алексеев, И. С. Джабадари, Г. Ф. Зданович⁵⁰ и другие мужественно вели себя на суде.

Алексеев, Бардина и Зданович выступили с революционными речами. Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин, И. С. Тургенев с сочувствием отнеслись к обвиняемым по «Процессу-50».