Девочка замялась. Голяшка услышал голоса на улице. Игрища закончились, горожане, довольные зрелищем, возвращались по домам.

— Предлагаю так. Пока я выясняю, куда отвезли Нуги, ты заботишься о Люции. Вернусь через два часа и мы вместе подумаем, как вернуть твоего брата.

Тайя насупилась и ушла в дом. Вернувшись, она протянула Ратмиру матерчатую куклу.

— Возьми её с собой. Кукла убережёт тебя от опасности.

— Вон там, в корзине, — показала женщина в подворотню. — Возвращалась с игрищ и нашла. Думала уже пройти мимо да вспомнила о награде. Сколько дадите?

Мужчина протянул деньги и посмотрел на мальчика. Когда женщина ушла, он достал спящего Нуги из корзины и понёс к дому барона.

— Блестящая тропа! Великолепные смерти! Вы видели, да? Он по лабиринту, а ему все — направо, налево. Он эть. Туда, потом сюда. Эть. Ха-ха-ха!

Пурелий протискивался в ложу барона, где перед входом подобострастная знать выстроилась в желании «оказать почтение». Книгочей подстроился под толпу, выкрикивая восхищение игрищам, которые недолюбливал с детства. Небольшой рост и задор помогли. Он протиснулся и влетел в ложу.

— Друзья, мои! — заорал Пурелий. — Этой ворожбе научила меня одна полногрудая красавица, подарившая мне… Подарившая нам… Впрочем, не важно. Внимание! Первый показ для жителей Зелёной долины и лучшего барона Сычигорья!

Книгочей подбежал к перилам и снял сапожок.

— Кожа вепря, начищенная порошком календулы болотной, — Пурелий поставил сапог на перила. — Каков узор, а? Какое изящество. Не напирайте, друзья! Выстроились полукругом, не мешкаем. Казнахрон Мортус, у вас главные шансы на победу. Не сомневаюсь, что вы первый разглядите… Уберите этого болвана! Он лезет в ложу барона! Вот нахал. За верёвочку, за верёвочку. Прошу. Стража! Уведите… Ох, благородные жёны. Вы та-ак замечательно выглядите. Хвойный узор оттеняет белизну кожи и придаёт очарование. Запахи лугов, полёт шмеля. Слышите? Он жужжит над бутонами… Ах, да! Сапожок. Чуть не забыл! Ха-ха-ха.

Книгочей куролесил. Он расставлял знать, завлекая их интригой и намёками на спор. Богачи, до этого пялившиеся в баронскую ложу, разглядывая «допущенных до тела» счастливчиков, теперь уставились на сапожок книгочея.

— Зельевариус, вам сюда. Поздравляю с тремя победными ставкам. Полный разгром!

— Сегодня я в ударе, — наслаждался Шорох.

— Так! Все на месте. Ух, лучшие люди Сычигорья! Лучшие! — знать заулыбалась, согласно кивая. — Итак. Приготовились. Начали!

Книгочей отскочил в сторону и уставился на сапог. Люди замешкались. Никто не понимал, что именно нужно делать, поэтому все смотрели то на сапог, то на Пурелия.

— Ну что же вы! — обиделся книгочей. — Я же просил взяться за руки! — Пурелий по-детски затопал ножками. — А вы? Да, вы, задние ряды. Я же просил петь! Почему не поёте? Вот так. Му-уу-уу. Не уу-уу, а Муу-ууу. Мэ, мэ. Му-ууу. Давайте, все вместе! Хором… Нет! Не вы! Ложа барона не поёт. Она в первых рядах внимательно смотрит. Попробуем. Муууу.

Сначала неуверенно, однако подстрекаемая энергичным малышом, все смелей и дружней, трибуна знати в полном составе начала мычать.

— Отлично! Теперь трюк получится! По моей команде все смотрят на сапожок, поют, а те, кто хочет выиграть спор, наблюдают за Мортусом. Казнахрон, не упускайте шанс!

Книгочей отбежал от перил и встал рядом с бароном.

— На счёт три. Раз. Два. Три!

Сотни глаз смотрели на сапожок книгочея. Влиятельные люди Зелёной долины, решавшие судьбы баронства, имеющие связи в полисах Сычигорья, видевшие и некоторые даже разговаривающие со свитой короля, уставились на обувь маленького прохвоста и дружно мычали. Дамы гудели высоко, мужчины басили. Никто не отставал.

Пурелий повернулся к барону и зашептал.

— У нас есть немного времени, пока никто не подслушивает. Лукос Шварц уверен, что зачарованные собаки дело рук отравителя. Кто предложил тропу и кто присутствовал при этом?

Бадьяр Широкий моментально сориентировался.

— Предложил Мортус. Был я, казнахрон и Давлей.

Книгочей кивнул в сторону Эльзы. Девушка сосредоточенно смотрела на сапожок и мычала.

— Какая разница? Она же дура.

— Когда другие узнали, что тропа состоится?

— Ночью.

— Не раньше?

— Нет.

— Спасибо, мой покровитель.

Пурелий подошёл к перилам, взял сапожок и надел обратно. Публика растерянно замолчала.

— А что вы так смотрите? — удивился Пурелий. — Только не говорите, что не заметили. Нет? Никто не заметил? Да ладно вам! Вы притворяетесь, да? Вы разыгрываете меня? Скажите честно, а? Поднимите руку, кто заметил и всё понял, — Пурелий поднял руку. — Смелее, друзья мои. Здесь все свои. Во! Красильщица Чанка! Не сомневался в вас. Браво! Кто ещё? Ух-ты! И там тоже. И здесь! — знать стала поднимать руки. — Ох, хитрецы же вы! Все разглядели. Все догадались. Люблю вас! Лучшие люди Сычигорья. Слава Зелёной долине! Слава лучшим мужам и жёнам! Слава барону!

— Слава! Слава! Слава! — подхватила публика.

Каждый закатывал глаза, кивал и делал вид, что разгадал этот несложный, но по-своему оригинальный трюк. Глупость, конечно, а впрочем, забавно.

Ратмир шёл по улицам города, сжимая в руке склянку. Он останавливался на перекрёстках, стараясь уловить вибрацию. Улицы заполнились людьми, обсуждавшими события прошедших игрищ. Но толпа не мешала баночке. Вибрацией она чётко указывала положение разыскиваемого человека. Голяшка радовался вмешательству Гидона. Двумя днями ранее воевода предоставил возможность Лукосу Шварцу найти…

Баночка усиленно затряслась. Ратмир понял, что нашёл. Он прислушался. За дверью слабый стон, в переулке никого. Голяшка присмотрелся к замку, размахнулся и с третьего удара ноги выбил дверь. В каморке на полу лежал раненный Тацит.

— Воевода! Вы так свежо выглядите. Убили кого?

Пурелий подошёл к Гидону, стоявшему у выхода с трибуны знати. Книгочей сиял, воин хмурился.

— Что, Мортус выгнал?

— Зря ревнуете. Утром мне нужно предоставить Шварца, или помру молодым. А я до сих пор не знаю, кто это.

— Вот как? — удивился воин. — Ты же сказал, что каменщик.

— Мало ли, что болтаю. Вы лучше скажите, как чувствует себя заворожённый стражник? Ну тот, с налокотником.

— Всё также. Ходит, дышит, видит. Даже кушает.

— Безумен?

— Полностью. Не говорит, не реагирует. Ничего.

— Стоять может?

— Может. А зачем тебе? Всё равно не скажет, кто к нему подходил и заворожил.

Книгочей неопределённо махнул.

— Да, так. Есть одна идея. Так кого убили-то? Не поделитесь? Мы же друзья, — усмехнулся Пурелий.

Гидон думал. В первый момент, когда книгочей подошёл по привычке поддев воина, Гидон решил рассказать о Таците. Но спокойный вид Пурелия и отсутствие кривляния насторожили. Воевода пожал плечами и не ответил.

— Зря вы так. Разгадка близка. Надеюсь, вы не натворили ничего, что помешает Лукосу Шварцу спасти ваши жизни.

— Наши жизни, — поправил Гидон.

Пурелий аналогично пожал плечами и заорал через всю улицу.

— Ру-ру! Милая, это ты! Я так рад тебя видеть!

Голяшка приподнял Тацита, прислонив его к стене. Движенец открыл глаза и узнал Голяшку.

— Это ты…

— Зачем?

Короткий вопрос молодого человека заставил Тацита принять решение. Мужчина не надеялся, что выживет. Он физически и морально готов был вытерпеть любые пытки воеводы, но смерть Тацита окажется напрасной, если он не убережёт ворожденного от рук знати. Голяшка был единственным шансом.

— Я не знал. Может, ты человек барона. Я и сейчас не знаю. Убить бы тебя.

Тацит застонал. Он повернулся в темноту и забредил.

— У меня нет другого выхода, братья. Я доверился ему, потому что… Гидон… Он точно хуже. А парень. Это шанс. Он может спасти мальчика.

— Где Нуги?