Ветер опять дует в корму, и «Диана» идет опять фордевинд. Она легко взлетает на пенные вершины валов и уверенно ныряет в водные пади.

Рикорд молча наблюдает за Головниным, не суетится, не спешит на помощь командиру с советами. «Не дай бог задеть его самолюбие, — думает добрый друг.— Я здесь всегда наготове. Это он знает. И этого достаточно».

— Смотри, не одним нам достается, — говорит он Головнину.

Мимо шел к Гибралтару американский купец с кормой, обтянутой парусом, скрывающим серьезные раны корабля.

Наконец шторм сменился умеренным ветром, наступили обычные для Атлантики дни — то дождь, то солнечно.

А вот и Мадейра. Молодые офицеры рассчитывали на стоянку у этого цветущего острова. Но Головнин не счел возможным тратить время на остановку в самом начале пути.

Прошли тропик Рака и острова Зеленого мыса. Здесь самое узкое место Атлантики. Здесь надо было решать, на каком градусе долготы лучше переходить экватор.

Проливные дожди, полоса неустойчивой погоды, резких шквалов остались позади. Наступили сухие, жаркие дни.

Распустив паруса, «Диана» шла полным ходом. Море дышало широкой, но спокойной волной.

Когда Головнин смотрит на море, ему всегда хочется увидеть и познать все, что живет и трепещет под его волнистой пеленой. А после того как Василий Михайлович познакомился с книгой Дункана о наиболее известных кораблекрушениях — морские глубины представляются ему еще и гигантским кладбищем замечательных, но несчастливых мореходов. И у него явилась мысль: что, если в рассказах вернуть миру этих покорителей моря, павших в борьбе со стихией?..

Высокие облака не мешали солнцу сиять и отражаться в голубой волне. Было жарко. Ставшие медными тела матросов блестели капельками пота.Ночью сияли крупные южные звезды. Матросы не узнавали ярко засиявших северных созвездий. Засыпая на палубе, говорили о родине, о русской зиме, скучали...

«Диана» приближалась к экватору.

Еще в английском флоте Головнин познакомился с международным ритуалом перехода через эту замечательную, хотя и воображаемую, линию.

Когда его спросили, намерен ли он допустить на шлюпе церемонию посещения судна Нептуном и его свитой, он ответил, что не видит причин отказываться от этого международного обычая, и попросил Рикорда взять это дело на себя. Веселый и жизнерадостный лейтенант с азартом занялся церемониалом, подготовкой разных атрибутов для костюмов богов.

Он выбрал на роль Нептуна самого рослого и расторопного матроса. Другим поручил изображать супругу Нептуна Амфитриту, их сына Тритона и свиту «бога морей».

В торжественную минуту Нептун спустился по тросу с бушприта до самой воды и, как будто выходя из морской пучины, приказал капитану лечь в дрейф и начал грозный опрос команды:

— Чей корабль, куда идет? Зачем? Кто капитан, кто офицеры и матросы?

И хотя шлюп на самом деле не останавливался ни на секунду, а матросы и офицеры только делали вид, что выполняют приказ лечь в дрейф, отвечали они богу океана со всей серьезностью.

Особое оживление вызвал замысловатый ритуал крещения новичков. Им завязывали глаза, огромной деревянной бритвой «брили» бороды, сажали на доску и внезапно роняли в бак с водой под смех всего экипажа.

Выдавать водку Головнин запретил, но для матросов был сварен пунш, и веселье на «Диане» продолжалось до ночи.

И вот «Диана» в южном полушарии. Ее несет юго-восточный пассат. Погода солнечная. Море спокойно. Вокруг «Дианы» множество рыб. Здесь и огромные бониты, и акулы, и шарки. Но поймать ничего не удается, хотя старые английские мореходы умудряются ловить этих крупных рыб острогой на ходу.

Европейское судно, стремящееся к мысу Горн, если оно не делало остановки на Мадейре или Канарских островах, чтобы запастись пресной водой, овощами и мясом, обязательно должно зайти в гавань острова Святой Екатерины, принадлежащего Португалии.

— Не знаю, найдем ли мы там все, что нужно. Но вода необходима, — сказал Головнин. — Святая Екатерина — остров, почти вплотную прилегающий к материку. Чего не найдем на острове, надеюсь, получим на материке.

— Почему такие сомнения? — удивился Рикорд. — Святая Екатерина — это же обычная стоянка.

— В обычное время. Но сейчас, когда наполеоновские войска вторглись в Португалию, положение изменилось. Ведь вы читали в лондонских газетах о событиях в Португалии? Да... Португалия... Крошечное государство владеет необъятными просторами в Южной Америке. После путешествий Колумба и Васко да Гама перед народами Европы открылся гигантский мир... Кортес и Писарро, как нож сквозь масло, прошли через владения народов Америки. Во владениях испанского короля не заходило солнце. Владения португальцев превосходили метрополию в десять раз. Эти европейские державы походили на сонных удавов, проглотивших пищу не по размеру, не по силе, и вскоре сами стали добычей более сильных и жизнеспособных наций. Когда мы стояли в Англии, войска наполеоновского генерала Жюно начали поход на Лиссабон...

— Мы так далеко ушли от Европы, — задумчиво сказал Рикорд, — в такое беспокойное время.

— Хотя бы встретить какое-нибудь судно. Узнать новости, — взволновался мичман Мур.

— Встречное судно скорее будет узнавать новости у нас — ведь мы позже были в Европе, да еще и в Лондоне.

— Вы правы. Новости мы, видимо, узнаем только на Камчатке с опозданием на полгода.

Девятидневная стоянка на острове Святой Екатерины не принесла команде «Дианы» ни развлечений, ни отдыха. Предстоял самый тяжелый участок пути — вокруг мыса Горн. И все девять дней в жару, в дурных испарениях тропических лесов вся команда с утра до черной по-южному ночи трудилась, приводя шлюп в порядок.

Головнин с ревнивой, заботливой придирчивостью осматривал каждый парус шлюпа, каждую бухту тросов, каждую доску, каждый участок обшивки и палубы, куда могла ударить разбушевавшаяся волна.

Капитан во время плавания — царь и бог. Эту истину крепко запомнил Головнин еще в молодости. Свой авторитет он поддерживает неуклонно. Никто не видел его на палубе не в полной морской форме. Матросы уже не удивляются тому, что командир многое знает о каждом из них. Под его взглядом любой матрос невольно подтягивается, энергичнее работает на реях, веселее драит палубу, хотя еще не было случая, чтобы капитан бранил боцмана или матросов.

Мичманы Мур, Филатов и Рудаков, а еще больше совсем юные гардемарины Картавцев и Якушкин в часы, свободные от вахтенных и иных обязанностей, любили беседовать с Петром Ивановичем Рикордом.

Известно, что у старшего офицера дел много. Но в свободные часы Рикорд охотно делился с молодежью воспоминаниями. У него был талант рассказчика. Даже самые обычные случаи в его передаче приобретали остроту и давали повод посмеяться.

Десять лет странствовал он в скромном чине мичмана, а потом лейтенанта на судах английского и российского флотов. В его рассказах то и дело упоминались Мальта и Мадейра, Марокко и Португалия, Дания и Ямайка. Он умел передать в своих повествованиях и восхищение красотами берегов и просторами океана, и знакомство с людьми разных наций, и бесчисленные приключения моряков, которые всегда и всюду находятся на грани таких опасностей, какие и не снятся горожанину или жителю занесенных снегом сонных деревень и помещичьих усадеб.

Особым успехом пользовался рассказ Рикорда об испанских миллионах, захваченных англичанами. Сам Рикорд плавал в те годы на английском фрегате «Амазонка». Участвуя в блокаде испанских берегов, «Амазонка» крейсировала на широте Кадикса. Блокада была только что объявлена и привела в возбуждение английских капитанов, решивших, что настал час удачи. В те времена мексиканское и перуанское золото завоеватели переправляли в Кадикс и Мадрид.

— И вот, — рассказывал Рикорд, — как-то вахтенный «Амазонки» заметил на ясном горизонте среди купеческих суденышек большой корабль под испанским флагом. Услышав такую новость, все молодые офицеры фрегата высыпали на палубу и впились в окуляры подзорных труб. Начался обычный спор о размерах и назначении корабля. Каждый старался выказать опытность бывалого моряка. «Господа, — сказал старый мореход, штурман «Амазонки», — надо смотреть не на такелаж, а на борт корабля». Молодежь перевела трубы на ватерлинию, но там ничего интересного не заметили. «А морскую траву у ватерлинии видите?» — «Видим... Но что из этого следует?» — «А то, что судно идет из Мексики, и мы будем богаты, как банкиры».