— Это будет потрудней, но сделано будет!

Когда утром встали, вся площадь уже сияет по-новому. Тогда царь говорит своим дочерям:

— В таких ли вы дворцах жили или нет?

Они говорят, что в таких. Ну, больше им придумать нечего. А Карла Кутузов со своей стороны требует, чтобы скорей была свадьба. Тогда начался пир.

Когда, значит, собралися гости, Карло Кутузов сидит с младшей дочерью, Иван Вечер со старшей, а Иван Полночка со средней дочерью. Тогда Иван Зорянин напоил одного старика пьяным и наказал ему сказать, что непристойно сидеть Карлу Кутузову на месте Ивана Зорянина. Когда сказал эти слова старик, то младшая дочи соскочила. А Иван Зорянин подошел и ударил Карлу Кутузова по щеке, с того только мокренько осталось.

Тогда младшая дочи сказала отцу:

— Вот это наш спаситель, а не Карла Кутузов.

Тогда Иван Зорянин пошел во дворец и закрылся снутра замком и улегся спать, а царская дочка велела поставить лестницу и снять окно. Вот когда это было сделано, тогда зашла она в ту спальню, где спал Иван Зорянин, и вот они там просидели трое суток.

Проспался Иван Зорянин. И тогда пошел пир.

И я там был, мед-вино пил, по усам текло, а в рот не попало.

Жил старик со старухой. У них был еще петушок — золотой гребешок. Жили они бедно-бедно, хлеба у них не было.

Вот дедушка горевал-горевал и говорит:

— Давай-ко пойдем, петушок, картошечки старой пороем в огороде.

Вот пошли рыть. Дедушка роет, петушок старается когтем, носом, хвостиком. Старались, старались, да картошки-то и не нашли, а вырыли печку. Вот подняли печку и открыли. В печке пирогов испечено с луком зеленым. Вот они поели с петушком, бабушке не оставили.

Принесли печку домой, дед и говорит:

— Мы картошки не нашли, а печку нашли, а там был пирог белый, да мы его съели с петушком.

А бабушка и говорит:

— Ну, хоть вы сами поели, и то хорошо. Откройте печку, где же пирог-то пекся?

— Дед открыл печку, а там уж опять пирог, масляная с творогом ватрушка. Вот они уже все поели: и дедушка, и бабушка, и петушок. И так они были рады, так были рады!

Вот приходит барин, на охоту пошел, и у дедушки просится:

— Можно мне у вас отдохнуть?

Дедушка говорит:

— Отдохни, отдохни! Ну, барин, не хочешь ли пирожка закусить?

— Да нет, не надо! — Видит барин, что у старика бедно, он не верит, что у них есть пирог, да ничего и другого нет.

Открывает старик печку, а там пирог с вареньем. Барину понравился пирог. Он и спрашивает:

— Можно у вас ночевать?

— Ночуй, ночуй, батюшко!

Старику понравилось, что барин хочет в бедной избе ночевать.

Вот легли спать. Бабушка спит, захрапел и дедушка. А барин не спит, барину надо печку украсть, а петушок сидит на окошке.

Встал барин и спрашивает:

— Баба, ты спишь?

Баба не отвечает.

— Дедко, ты спишь?

Дедко не отвечает, спит. Тогда барин встал, печку под мышку — украл и пошел.

А петушок кричит, бежит за ним да кричит:

— Барин, отдай печку дедушке да бабушке.

А барин не отдает. Принес домой барин печку, назвал гостей. Печений, пирогов всяких напечено.

А петушок сидит на окне да говорит:

— Барин, отдай печку! Барин украл печку, отдай дедушке и бабушке!

Барин говорит слуге:

— Завяжи ноги у петушка да брось в пруд.

Слуга так и сделал. Завязал ноги да и бросил петушка в глубокий пруд.

А петушок кричит:

— Рот, пей воду, рот, пей воду!

И он, значит, всю воду выпил и опять пришел к барину и сел на окошко:

— Барин, отдай печку, барин печку у дедки украл!

Барин опять говорит слуге:

— Затопи жарче-жарче печку да и брось петушонка в печку.

Бросили его в печку, а петушонок и говорит:

— Рот, лей, рот, лей!

И залил весь жар и вышел из печки живой, и опять сел на окошко. У барина всё гости сидят, а печка всё пироги печет да печет.

А петушонок на окошке:

— Барин, отдай печку, барин у дедки печку украл!

Барину стало стыдно и сказал слугам:

— Несите печку.

— Да куда нести-то?

— А петушонок знает куда.

Вот взяли слуги печку, а петушонок вперед торопится.

— Деду печку несут, деду печку от барина несут. Принесли печку к деду. Стал петушок жить да поживать, да пироги с дедом с бабкой поедать. И сейчас живут. Сказка вся.

Во городе во Муроме, во селе Карачарове жил-был крестьянин Муром Муромец. Родился у него сын Илья Муромец. Тридцать годов — ни рук, ни ног не имел. Одну просвиру в сутки употреблял. Сполнилось ему тридцать лет. Стал Илья Муромец ходить крепко на ногах. Слышит и себе силу непомерную. Стал проситься у отца в Киев-град, богу помолиться, киевскому князю поклониться. Стал просить у отца коня ехати. Отец дал ему самолучшего коня:

— Иди выбирай, какого тебе надо-ту.

Выбрал самолучшего, справился Илья Муромец, обседлал коня и взял с собой лук, калену стрелу. Сел он на коня, и поехал Илья Муромец, в Киев-град. Едет Илья Муромец дорогой. Пришло две дороги. Одной дорогой ехать — триста верст, другой дорогой ехать — тридцать верст. По этой дороге ни пеший не прохаживал, ни конный не проезживал: сидел Соловей-разбойник на двенадцати дубах, на двенадцати цепях, никакая птица не пролетывала, никакой зверь не прорыскивал, свистом Соловей-разбойник побивал.

Направился Илья Муромец этой дорогой. Подъезжает Илья Муромец к Соловью-разбойнику. Соловей-разбойник засвистал в полсвиста, у Ильи Муромца конь спотыкнулся, упал на колени.

— Что, добрый конь, спотыкаешься, встань, — говорит, — поедем.

Подъезжает Илья Муромец под Соловья-разбойника к дубам. Затреснул Соловей-разбойник во весь свист. Ну, ничто не подействовало на Илью Муромца. Направил Илья Муромец свой лук, спустил калену стрелу в Соловья-разбойника. Попал прямо в правый глаз. Соловей-разбойник упал, как овсяный сноп.

Поднял Илья Муромец Соловья-разбойника, посадил на коня сзади себя, и поехал Илья Муромец дальше. Приезжает Илья Муромец в белокаменные палаты Соловья-разбойника. Видят дочери и сестры, что везет Илья Муромец отца ихнего Соловья-разбойника. Встречают его сестры и дочери. Выходят на потолок, а потолок был на железных цепях, и хочут спустить да Илью Муромца убить. А Илья Муромец увидел, что хотят они убить, взял и посохом своим убил их, отсек им головы.

Поехал Илья Муромец дальше. Приезжает Илья Муромец в Киев-град. Попадает ему калика встречу. У калики пятьдесят пудов гуня[12] на себе, двенадцать пудов колпак на голове, двадцать пудов посох в руках. Попросил Илья Муромец калику сменяться платьем. Значит, калика согласилася. Илья Муромец одел платье каликино, а калика — евонное. Заезжает Илья Муромец в главную гостиницу. Сажается за стол, а там богатырь был, в гостинице-то, богатырь Поганое Идолище. Вот Илья Муромец спросил:

— Кто ты такой есть?

— А я — богатырь Поганое Идолище. А ты кто?

— А я — Илья Муромец, — говорит.

Вот Поганое Идолище спросил Илью Муромца — богатыря:

— Много ли хлеба употребляешь в сутки?

— Одну просвирку, — говорит, — я употребляю в сутки.

— Ух! А сколько да, — говорит, — вина выпиваешь?

— Зелена вина одну чару пью.

Тогда спросил Илья Муромец Поганова Идолища:

— Много ли ты ешь хлеба в сутки?

— Я, — говорит, — вот взял целого вола. Употребляю целого вола в сутки.

— А сколько ты водки пьешь?

— Пивной котел, — говорит, — употребляю.